Карми - Кублицкая Инна (читать книги без регистрации полные .txt) 📗
По древнему обычаю, стать учеником иранхо мог человек любого сословия — достаточно было прийти и высказать такое желание. Практически же это означало, что претенденту предстояло пройти серьезный экзамен на грамотность и сообразительность. Поскольку желающих хватало в любой год, из экзаменуемых выбирался самый лучший. После этого, собственно, и начиналась учеба. Если ученик благополучно проходил через все испытания, он становился помощником иранхо. Для мальчиков из бедных семейств это была порой единственная возможность выбиться в люди, однако для этого приходилось поработать и головой, и руками.
Картван, жених Сэллик, был именно из таких. С Сэллик он был помолвлен с детства и никак не мог допустить, чтобы девушка погубила свою честь, поддавшись обаянию рыжего хокарэма.
— Хорошо, — улыбнулся Смирол миролюбиво. — Я, вообще говоря, не стремился кружить ей голову. Аранри баловства не одобряет, а я, как-никак, его гость и почти что сын.
— Значит, верно говорят, что ты сын госпожи Антуно?
— Верно, — улыбнулся Смирол. — Разве не похож?
— Похож, — улыбнулся в ответ Картван. Смирол решил воспользоваться знакомством:
— Слушай-ка, иранхо, ты в Аракарновых числах разбираешься ?
— Да, — ответил Картван осторожно. — А что?
— Я подзабыл малость. Ты не проверишь ли мой вывод? Уж больно красиво получается.
Картван заметно удивился. Смирол вытащил из-за пазухи свиток бересты и показал Картвану. Тот бережно взял, прочитал, пожал плечами.
— Ну? — нетерпеливо спросил Смирол.
Картван присел на корточки и начертал на утоптанной земле изящный знак «экосси».
— Расскажи-ка условие задачи, — попросил он.
Смирол стал рассказывать о том, как он, развлекаясь стеклышками, заметил кое-какие закономерности и у него возникла мысль использовать эти закономерности для точного изготовления очковых линз.
— Это же варварство — тратить уйму стекла и времени на подбор линз, когда есть возможность вывести формулу по методу Аракарно. Ведь если будет формула, вся работа сводится к шлифовке стекол заданной толщины, — говорил Смирол. — Как ты думаешь? Конечно, мои мысли могут показаться смешными, но если б тебя прижало, как меня, — сам ведь понимаешь, что за толк от полуслепого хокарэма…
Картван уже не слушал. Он обдумывал задачу.
— Не мешай, — махнул он рукой. — Сбегай пока, что ли, на реку, искупайся.
Смирол с любопытством глянул на иранхо, хмыкнул:
— Хорошо. Пойду искупаюсь.
Он сбежал к реке, выбрал местечко в тени огромного дерева, склонившегося над водой. Вода оказалась холодной, Смирол задерживаться не стал, окунулся, тут же вылез на берег, обсох, оделся и побежал назад к улочке, где оставил Картвана. Земля вокруг того носила явные следы глубоких размышлений — была исчерчена знаками и буквами. К формуле, выведенной Смиролом, Картван уже пришел и сейчас сидел прислонясь спиной к забору — размышлял, устремив глаза на облака.
— Все правильно? — спросил Смирол, отвлекая молодого иранхо от созерцания небес.
Картван утвердительно кивнул.
— О чем же ты думаешь? — осведомился Смирол. — О Сэллик?
— О стеклах, — сказал Картван, переводя на хокарэма спокойный взгляд. — Во всех ли прозрачных средах одинаково преломляется свет? Мне кажется, не во всех. Небесный эфир, — Картван махнул рукой в пространство, — тоже ведь прозрачная субстанция, но если бы он преломлял свет так же, как и стекло, очки были бы невозможны. А? — Смирол молчал. — Я вот о чем хочу сказать, — продолжал Картван. — Вполне может оказаться, что твоя формула хороша только для стекла, изготовленного в Ларау. А если стекло будет другим по качеству? А если это будет не стекло?.. Смирол выслушал замечание, склонив голову к плечу.
— Ты умница, приятель, — наконец сказал он серьезно. — А я болван. Действительно, в формулу необходимо ввести коэффициент. Похоже, я без тебя сел бы в лужу.
— Я думаю, ты понял бы это и без меня, — ответил Картван.
В городе потом удивлялись, с чего бы это Картван зачастил к Аранри. Решив в конце концов, что Картван оберегает свою невесту от ухаживаний хокарэма, кумушки успокоились. А отношения между молодыми людьми установились приятельские; Смирол, правда, не ходил к Картвану домой, чтобы не пугать его матушку и теток, зато не бывало дня, чтобы Картван не заглядывал в дом Аранри. Аранри принимал его посещения с недоумением. Занятия Смирола науками из себя его уже не выводили, но заставляли смотреть на него как на слегка помешанного, что вполне объяснимо, если принять во внимание, какой болезнью Смирол переболел. Однако интерес иранхо к изысканиям рыжего хокарэма подтверждал, что Смироловы расчеты не пустая дурь.
Сэллик же Смирол отпугнул очень простым способом: заговорил при ней о своей незабвенной любви — хэйми Карми, той, о которой пел недавно Ашар.
— А она тебя любит? — спросил Картван.
— Жить без меня не может, — расхвастался Смирол. — И я ее обожаю…
Узнав о столь горячей любви да еще о том, что соперница настолько опасна, что может убивать словом, Сэллик поостереглась слишком явно выражать свои чувства, а потом, увидев, с какой приязнью относятся друг к другу Смирол и Картван, вновь решила, что Картван — человек очень умный, хорошего нрава, да и должность у него доходная, а Смирол, что греха таить, имеет как ухажер два серьезных изъяна: человек он временный и к женитьбе несклонный, да и волосы его светлее, чем полагалось бы приличному человеку.
Глава 4
Одной из обязанностей, которую взял на себя Смирол, пока жил у Аранри, было снабжение дома водой. Воды требовалось много — и огород полить, и для красильных работ; носить воду в Ларау считалось делом женским, но Смирол, потягав пудовые ведра, недоумевал, как хрупкие на вид женщины таскают такую тяжесть.
К тому, что хокарэм стал водоносом, в Ларау отнеслись с недоумением. Сэллик первое время пыталась ему помогать, однако Смирол лишь отрицательно качал головой.
Однажды его окликнул прохожий и спросил, как пройти к дому Аранри.
— Я туда иду, — ответил Смирол, чуть покачивая на ходу развешанными на коромысло ведрами.
Незнакомец пошел рядом. На Смироле была лишь грязная набедренная повязка, и прохожий принял его за раба. Идти же, пропуская вперед раба, для майярца унизительно, и незнакомец нетерпеливо поглядывал на неспешно шагающего Смирола. Смирол в свою очередь украдкой посматривал на чужестранца. Тот был невелик ростом и, судя по всему, придавал своей внешности большое значение. По виду казался он горожанином среднего достатка, очень аккуратным в одежде. Бородка и усы были тщательно подстрижены; волосы тоже были короткими. — по моде, принятой в южном Горту. Из оружия был при нем короткий меч. Но Смирол, оглядев незнакомца, решил, что перед ним хокарэм. Правда, в этом он был не очень уверен: если бы незнакомец не спрашивал дом Аранри, Смирол поостерегся бы в выводах.
Двадцать шагов, которые оставались до калитки двора Аранри, Смирол перебирал имена хокарэмов. Этот, который был на добрый десяток лет старше Смирола, явно не был частым гостем в замке Ралло. Смирол припоминал почти забытые лица. «Если убрать бороду и усы… Маву, — понял Смирол. — Маву из Сургары. Давно сгинувший в невесть каких далях хокарэм принцессы Сургарской».
— Ты не Маву ли? — спросил Смирол.
— А! — посмотрел на него внимательнее путник. — Тоже волчья кровь?
— Я Смирол из Байланто.
— Не припоминаю, — равнодушно бросил Маву. — А зачем ты воду таскаешь?
— Я здесь на поправке, — отозвался Смирол. — Воду таскать — неплохая тренировка.
Маву пропустил Смирола в калитку и прошел следом. Аранри был занят — составлял раствор для крашения. Антуно ему помогала. Гостем занялись Аранри и Сэллик: принесли воды умыться с дороги, предложили поесть. Смирол с неудовольствием заметил, как Маву бесцеремонно привлек к себе девушку. Сэллик оглянулась на него с испугом. Когда же девушка вышла, Смирол сказал тихо:
— Аранри не хочет, чтобы Сэллик обижали…
