Королева войны - Крес Феликс В. (список книг .TXT) 📗
— К сроку, ваше высочество. Северных легионов под Тарвеларом еще нет. Его благородие Эневен усиливает армию и пополняет военные запасы, вскоре он переместится под Роллайну. Но кампанию он начнет только тогда, когда имперские легионы выступят против нас, рассчитывая на начало своей игры в прятки.
— Если можно… — сказал Готах.
Княгиня кивнула.
— Это военные основы плана. Но ты, ваше высочество, должна уже сегодня думать о том, как и при каких условиях въехать в Роллайну. Лучше всего было бы сделать это на волне первых одержанных побед. Поспешную коронацию не советую, так как столь торжественный акт должен быть надлежащим образом обставлен и подтвержден присутствием представителей важнейших родов и Домов. А этого не случится, если рыцари будут сражаться. Ваше высочество, ты должна сперва объявить себя регентом на время войны — этого вполне достаточно, чтобы у Дартана появилась властительница, но никак не повредит легкоуязвимой гордости магнатов и рыцарей. Нужно, чтобы они избрали тебя своей королевой, ибо твои собственные войска пока слишком немногочисленны, чтобы защитить трон нежеланного монарха. Его благородие Эневен приобрел для твоего дела множество союзников, но даже им нужно сперва доказать или хотя бы дать надежду, что под твоим правлением настанут времена великолепия, богатства и славы.
ЧАСТЬ СЕДЬМАЯ
Несуществующие легионы
36
Тереза давно уже не садилась на своего степного коня. Курьерские лошади, расставленные на дороге от Акалии до лагеря Дартанского легиона, все без исключения были чистокровными дартан цами, какими пользовались гонцы. Командир другого подразделения — например, тяжелой пехоты, — скорее всего, поплатился бы здоровьем за подобные скачки. Надтысячница в сопровождении всего лишь нескольких великолепных наездников сумела бы преодолеть за сутки и сто миль. Лагерь дартанских войск не мог располагаться слишком близко от Акалии. Ответственные за переходы офицеры из кожи вон лезли, лишь бы сохранить в тайне место сбора всех отрядов. Армект находился не на острове; все прекрасно понимали, что до Дартана доходят как привезенные путешественниками и купцами слухи, так и подробные доклады оплаченных шпионов. Ведь точно так же собирали сведения имперские войска, не полагаясь исключительно на доклады трибунала, все еще присутствовавшего во многих городах Золотой провинции… Больше всего разведчиков вербовали именно среди купцов, которые могли перемещаться постоянно и повсюду, не привлекая ничьего внимания. Торговля между двумя самыми большими краями Шерера, хотя и основательно пострадала от войны, не замерла совсем. Прилагались все усилия к тому, чтобы ни у кого не оставалось сомнений, будто выведенные из Дартана войска следуют в глубокий тыл, в Рапу, и даже в Рину и столичный округ Трех портов. Пошли даже на то, чтобы переодеть солдат нескольких городских гарнизонов в красные дартанские мундиры. Легионеры из некоторых марширующих отрядов притворялись какими-то посланными неизвестно куда новобранцами: они шли под началом армектанского младшего офицера или даже десятника, у них не было мундиров и оружия, поскольку все это везлось во вьюках. Кое-где целые колонны и даже кадровые полулегионы преодолели десятки миль лишь затем, чтобы во многих городах видели множество якобы разоруженных солдат, говорящих по-дартански и носящих цвета Первой провинции; позднее те же самые полулегионы и колонны возвращались, пробираясь ночами по бездорожью, без палаток, лагерного снаряжения и даже костров, делая привалы днем в рощах, лесах и оврагах. Солдаты Дартанского легиона за несколько недель прошли по-настоящему жесткую школу войны — они научились совершать долгие переходы, терпеть лишения и даже нести целыми милями больных товарищей, которых свалила лихорадка или которые просто не могли передвигаться на стертых ногах. Точно так же им потом предстояло носить раненых товарищей по оружию. Когда имелась возможность, уже во время походов воякам из городских патрулей напоминали, как меняется походный строй на боевой, как звучат команды в поле и в лагере, учили различать сигналы, подаваемые командирами флажками, свистками и голосом. До спрятанного в дубово-сосновом бору лагеря добирались измотанные люди, которым не позволяли отдохнуть, поскольку они сами должны были построить себе укрытия, лазареты и даже выкопать уборные. Лишь после этого каждый из прибывших на место отряда получал два дня отдыха.
По истечении этих двух дней начинались изматывающие учения по уставам тяжелой пехоты, лишь отчасти похожие на учения тяжелой стрелковой пехоты, которые когда-то прошли эти люди. Арбалетов, однако, отчаянно не хватало — из всех дартанских гарнизонов вывезли всего несколько десятков самострелов, использовавшихся для обучения, и лишь немногочисленным счастливчикам предстояло оказаться в клиньях, вооруженных знакомым им оружием. Все остальные с мечами и ненадежными (хотя и очень красивыми) парадными щитами в руках проходили школу топорников — пехоты, предназначенной для борьбы врукопашную. Однако рослые топорники, которые уже при наборе должны были отличаться соответствующим ростом, весом и силой, кроме кольчуг носили кирасы, глубокие шлемы, набедренники, налокотники и наколенники, прикрываясь солидными щитами, для сражений же у них имелись в первую очередь тяжелые топоры. Прикрытые лишь тонкими кольчугами дартанцы, среди которых гигантов найти было трудно, ибо самые сильные попадали в дартанскую гвардию, в легких шлемах с открытыми забралами, должны были сражаться так же, как и тяжелая пехота империи, ибо ни для чего другого их использовать было нельзя. Арбалетов у них не было, из луков стрелять они не умели, о школе же конных лучников — самой сложной из всех — нечего было даже и думать.
Правда, создали новое подразделение, названное конной пехотой — несколько сотен солдат на прекрасных дартанских конях, которые должны были использоваться только во время переходов, во время же сражения их следовало оставлять под опекой конюхов. Подобное подразделение имело смысл в том отношении, что конная пехота могла сопровождать имперскую конницу, обладая такой же подвижностью. Если бы еще у этих солдат имелись арбалеты, хотя бы легкие! Даже не самые выдающиеся стрелки могли бы успешно поддерживать своих конных товарищей, поражая тяжелыми стрелами одетых в прочную броню конников врага. Тереза за неполные две недели проделала на сменных лошадях столько миль, что хватило бы, наверное, чтобы объехать весь Шерер. Она совершала чудеса. Императрица еще не знала, что, соглашаясь доверить ей командование, вероятнее всего, спасла для империи несколько тысяч человек. Маловероятно, чтобы кто-то другой сумел превратить это плохо вооруженное сборище в надежное орудие войны.
Постоянно возникали трудности, и было сомнительно, чтобы кто-то кроме Терезы смог им противостоять, а тем более с ними справиться. Уже хотя бы то, что на коне она держалась как ни один другой тысячник империи, обеспечивало успех многих ее предприятий. Все знали ее саму или хотя бы ее знаменитое имя. Она тоже знала многих офицеров. Совершенно неожиданно появившись в каком-нибудь гарнизоне, она спрыгивала с седла прямо на ступени, ведущие к дверям комендатуры, входила вместе с часовым и с порога показывала свое удостоверение, чтобы комендант знал, кто к нему явился. Иногда даже этого не требовалось, поскольку сотник или надсотник при виде ее улыбался и говорил: «Я только и ждал, когда ты у меня появишься, ваше благородие. Позавчера ты была у соседей… Можешь мне рассказать, что, собственно, происходит?» Тогда она отвечала: «К сожалению, нет, надсотник. Но могу тебе сказать, что ты можешь для меня сделать, и обещаю, что скоро ты узнаешь, зачем мне требовалась твоя помощь». Она получала то, чего не получил бы никто другой. Оставшиеся в тылу офицеры, которым не дано было участвовать в предстоящих сражениях, готовы были достать из-под земли все, чего она требовала, лишь бы когда-нибудь иметь возможность с деланым безразличием сказать: «Надтысячница Тереза просила меня тогда о помощи. Я помог ей, чем мог». Таким образом ей удалось собрать в разных гарнизонах добрую сотню шлемов тяжелой пехоты, отдавая взамен дартанские легкие шлемы. В ответ на посланное в Лонд письмо в Акалию доставили тридцать отличных громбелардских арбалетов: клин громбелардской гвардии, служивший рядом с самой княгиней — представительницей императора, одолжил дартанцам собственное оружие вместе со значительным запасом стрел. Морским путем, на борту небольшого парусника, бесценное оружие доставили прямо в Рапу. Командир сопровождавшего груз полного клина арбалетчиков Громбелардского легиона передал надтысячнице письмо, из которого следовало, что ее высочество Верена была бы недовольна, если бы войска Второй провинции вообще не приняли участия в приближающейся войне. Символические вооруженные силы, каковыми являлись тридцать солдат в темно-зеленых мундирах, встретили радушный прием; надтысячница сразу же направила ветеранов с гор в Акалию. Один из ее надсотников прекрасно говорил по-громбелардски, и ему не приходилось использовать при разговорах с новыми солдатами неудобный кинен; ему предстояло включить их в свой полулегион.
