Ученик убийцы - Хобб Робин (первая книга .TXT) 📗

Август больше никогда не применял Скилл. Его унесли с помоста в тот день, но, едва очнувшись от обморока, он потребовал немедленного свидания с Регалом. Полагаю, что он передал послание Верити. Потому что, хотя Регал не пришел навестить нас с Барричем во время нашего лечения, Кетриккен приходила, и, по ее словам, Регал был убежден, что мы быстро и полностью оправимся от наших недугов, поскольку, как и обещал ей, он совершенно простил нас. Она рассказала мне, как Баррич поскользнулся и ударился головой, пытаясь вытащить меня из пруда, куда я свалился во время припадка. Я не знаю, кто состряпал эту историю. Может быть, сама Джонки. Я сомневаюсь, что даже Чейд смог бы придумать что-нибудь получше. Но послание Верити положило конец лидерству Августа в группе и вообще его занятиям Скиллом, насколько я знаю. Мне не известно, был ли он слишком испуган в тот день, или его талант был вырван из него силой Верити. Он покинул двор и уехал в Ивовый Лес, где некогда правили Чивэл и Пейшенс. Полагаю, он поумнел. После своей свадьбы Кетриккен разделила со всем народом Джампи месяц траура по ее брату. Я выяснил, что это в основном колокола, песнопения и воскурение фимиама. Все, принадлежавшее Руриску, было роздано. Ко мне пришел сам Эйод и принес простое серебряное кольцо, которое носил его сын, и наконечник стрелы, пронзившей его грудь. Он недолго разговаривал со мной, рассказал только, что это за предметы, и посоветовал хранить эти воспоминания об исключительном человеке. Он оставил меня в недоумении — я не понял, почему эти предметы были выбраны для меня.

В конце месяца Кетриккен завершила траур. Она пришла пожелать Барричу и мне скорейшего выздоровления и попрощаться с нами до встречи в Баккипе. Короткое мгновение контакта с Верити положило конец всей настороженности принцессы по отношению к нему. Она говорила о своем муже с тихой гордостью и ехала в Баккип охотно, зная, что отдана благородному человеку. Мне было не суждено возвращаться в Баккип рядом с ней во главе свадебной процессии или входить в замок под звуки рога и пляски акробатов, окруженных детьми. Это было место Регала, и он снисходительно занял его. Регал, по-видимому, серьезно отнесся к предостережению Верити. Я не думаю, что брат когда-нибудь полностью простил его, но он отнесся к заговору Регала как к гадкой мальчишеской проделке, и, думаю, это испугало младшего принца больше любого публичного скандала. Те, кто знал об отравлении, в конце концов обвинили в нем Роуда и Северенса. Именно Северенс достал яд, а Роуд принес принцу яблочное вино в подарок. Кетриккен сделала вид, что поверила в неуместную самонадеянность слуг, работавших на неизвестного хозяина. О смерти Руриска никогда открыто не говорили как об отравлении. И я не стал известен как отравитель. Что бы ни было в сердце Регала, его поведение вполне соответствовало любезности младшего принца, сопровождающего домой жену своего брата.

Мое выздоровление было долгим. Джонки лечила меня травами, которые, как она сказала, должны были восстановить то, что было повреждено. Мне бы следовало попытаться изучить ее травы и методы, но голова моя, по-видимому, работала ничуть не лучше моих рук. Я мало помню это время. Мое выздоровление от отравления было мучительно медленным. Джонки надеялась сделать это время менее скучным, устроив меня в Большой библиотеке, но глаза мои быстро уставали и, казалось, как и мои руки, были подвержены беспорядочной дрожи. Большую часть времени я проводил лежа в кровати и думая. Иногда я не знал, хочу ли я вернуться в Баккип. Я думал, смогу ли по-прежнему быть убийцей Шрюда. Я знал, что если вернусь, то должен буду сидеть за столом ниже Регала и видеть его по левую руку от моего короля. Мне придется вести себя с ним как будто он никогда не пытался убить меня и не использовал меня, чтобы отравить человека, которым я восхищался. Как-то вечером я откровенно поговорил об этом с Барричем. Он молча сидел и слушал. Потом он сказал:

— Я не думаю, что для Кетриккен это легче, чем для тебя. Или для меня — смотреть на человека, который дважды пытался убить меня, и называть его «мой принц». Ты должен решать. Было бы отвратительно, если бы Регал думал, что испугал нас. Но если ты решишь, что лучше нам куда-нибудь уехать, то так и будет.

Думаю, я наконец догадался, что обозначала эта серьга.

Зима была уже не угрозой, а реальностью, когда мы наконец покинули город. Баррич, Хендс и я вернулись в Баккип гораздо позже остальных, потому что нам потребовалось больше времени на путешествие. Я легко уставал, и мое состояние оставалось совершенно непредсказуемым. Я мог внезапно упасть, свалившись с седла как мешок с зерном. Тогда они останавливались, чтобы помочь мне снова влезть на лошадь, и я заставлял себя снова двигаться дальше. Много ночей подряд я просыпался дрожа, не имея сил даже позвать на помощь. Все это проходило очень медленно. Хуже всего, я думаю, были ночи, когда я не мог проснуться, а во сне только бесконечно тонул. После одного такого сна я, проснувшись, увидел стоящего надо мной Верити.

Ты можешь разбудить мертвого, — добродушно сказал он мне. — Мы должны найти тебе учителя, который бы научил тебя хотя бы немного контролировать себя. Кетриккен находит немного странным, что мне так часто снится, что я тону. Полагаю, я должен быть благодарен за то, что ты хорошо спал по крайней мере в мою брачную ночь.

Верити, — сказал я неуверенно.

Спи дальше,— сказал он мне. — Гален мертв, и я взял Регала на короткий поводок. Тебе нечего бояться. Спи и перестань так громко видеть сны.

Верити, подождите! Но моя попытка ухватиться за него разорвала тонкий контакт, и у меня не осталось другого выбора, кроме как последовать его совету.

Мы ехали дальше, а погода становилась все хуже. Мы все мечтали попасть домой задолго до того, как оказались там. Баррич, я думаю, недооценивал способности Хендса до этого путешествия. В Хендсе была тихая надежность, вызывавшая доверие как в лошадях, так и в собаках. Вскоре он с легкостью заменил и Коба, и меня в конюшнях Баккипа. И все возраставшая дружба между ним и Барричем заставила меня чувствовать свое одиночество острее, чем я хотел бы признать.

Смерть Галена при дворе Баккипа восприняли как трагедию. Те, кто знал его мало, лучше всего говорили о нем. По-видимому, этот человек слишком много работал, раз сердце изменило ему, когда он был так молод. Были какие-то разговоры о том, чтобы назвать в его честь боевой корабль, словно он был павшим героем, но Верити никогда не одобрял этой идеи, и она так и не была осуществлена. Тело Галена было отослано назад в Фарроу для торжественного погребения. Если Шрюд и заподозрил что-нибудь о происшедшем между Верити и Галеном, он тщательно это скрывал. Ни он, ни даже Чейд никогда не упоминали мне об этом. Потеря нашего мастера Скилла, когда не было даже помощника, который мог бы заменить его, была не рядовым событием, особенно тогда, когда у наших берегов маячили красные корабли. Это открыто обсуждалось, но Верити категорически отказался рассматривать кандидатуру Сирен или кого-нибудь другого, обученного Галеном.

Я никогда не узнал, выдал ли меня Шрюд Регалу. Я никогда не спрашивал его и даже не говорил о своих подозрениях Чейду. Полагаю, я не хотел знать. Я старался не позволить этому как-то повлиять на мою лояльность. Но в своем сердце, говоря «мой король», я подразумевал Верити.

Строевой лес, обещанный Руриском, прибыл в Баккип. Его пришлось волочить по суше к Винной реке, откуда бревна сплавили в Турлейк и по Оленьей реке к Баккипу. Они прибыли к середине зимы и в точности оправдали все то, что говорил о них Руриск. Первый построенный боевой корабль был назван в его честь. Я думаю, что он бы понял это, но вряд ли одобрил.

План короля Шрюд а удался. Уже много лет в Бак-кипе не было королевы, и прибытие Кетриккен пробудило интерес к придворной жизни. Трагическая смерть ее брата накануне ее свадьбы и отвага, с которой она продолжила церемонию несмотря на это, захватывали воображение людей. Ее очевидное восхищение своим мужем сделало Верити романтическим героем даже среди его собственного народа. Они были эффектной парой — юность и светлая красота принцессы оттеняли тихую силу Верити. Шрюд демонстрировал их на балах, привлекавших даже самую мелкую знать всех Шести Герцогств, и Кетриккен с настойчивым красноречием говорила о необходимости объединиться, чтобы отразить нападения пиратов красных кораблей. Так что доходы Шрюда повысились, и, даже несмотря на зимние штормы, началось укрепление Шести Герцогств. Были сконструированы новые башни, и люди добровольно шли обслуживать их. Судостроители соперничали за честь работать с военными кораблями, и город Баккип увеличился за счет притока желающих составить команды этих кораблей. На короткое время в эту зиму люди поверили созданным ими легендам и тому, что красные корабли можно победить одним желанием сделать это. Я не доверял этому настроению, но наблюдал, как Шрюд использует его, и думал, как ему удастся его поддерживать, когда люди снова столкнутся с реальностью «сковывания».