Султан Луны и Звезд - Арден Том Дэвид Рэйн (книги онлайн полностью txt) 📗
Скорчившись в грязи, Боб смотрел на то, как пляшет на полу темницы свет ламп в такт с очередной скабрезной песней. В дальней стене была еще одна дверь, запертая на засов. Видимо, в притоне была еще одна кладовая. Бобу часто казалось, будто из-за этой двери доносятся голоса — похоже, там то переругивались, то хохотали мальчишки. Но дверь была толстая, и, видимо, слышавшиеся за ней голоса были всего-навсего отголосками шума наверху.
Боб вздохнул. С потолка свисали клочья паутины. Около самых его ног шебуршали крысы. Приоткрылась решетка, и по лестнице скатились мятые, подгнившие картофелины, капустные листья и обрезки моркови. Боб с жадностью набросился на это угощение и съел бы все без остатка, но вдруг ему стало стыдно. Он протянул руку и попытался разбудить своего товарища по несчастью. Бергроув только застонал. Правда, он так толком и не приходил в себя с тех пор, как они с Бобом угодили в «холодную». Не стоило дивиться тому, что поначалу Боб решил, что его спутник мертв. Он сжал запястье Бергроува, потом потрогал лицо.
Боб вытаращил глаза. Бергроув весь горел в лихорадке!
Боб поспешно отполз к стене, скорчился и горько разрыдался.
— Ката?
Очнувшись снова, Джем понял, что пролетело много времени. Сколько же он проспал? Он был один, он был одет, а простыни под ним были туго натянуты — так, словно за всю ночь он не пошевелился.
— Ката?
Нет. Конечно, нет.
Джем тяжело поднялся. Ему жутко хотелось есть и пить. Он снова выпил нектара хава и, пошатываясь, вышел на террасу. Отбросил волосы со лба. Над садом небо переливалось из лилового в алый. Сад поник под серпиком единственной тусклой луны — казалось, он устал после душного, жаркого дня.
И вдруг послышался заливистый лай.
Джем повернулся в ту сторону, откуда донесся этот звук.
— Радуга? — испуганно проговорил он. — Но ты же... умер!
Пес, совершенно живой и невредимый, бросился к нему. Присев на корточки, Джем принялся гладить и трепать взволнованного разноцветного пса. Но даже радость оттого, что Радуга вернулся, не прогнала примеси отчаяния. Какой вывод напрашивался сам собой, как не тот, что здесь, в этом странном мире, Джем снова должен был пройти все то, что уже прошел раньше? Неужели Альморан набросил на него предательскую петлю, избавиться от которой не было никакой возможности?
Послышались шаги.
— Прошу извинить меня, молодой господин, — проговорил женоподобный юноша. — Но настало время пиршества. Ваши друзья собрались, и мой благородный повелитель ожидает вас.
Да, похоже, все происходило в точности так же, как раньше. Но скоро Джем узнает о том, что даже здесь время неумолимо течет вперед — хотя и не без странностей.
Глава 51
БЫТЬ ИЛИ НЕ БЫТЬ
— Стоит ли?
— Почему бы и нет?
— А все-таки стоит ли?
— Да какая разница?
— Подумай о моей фигуре!
— Оман, у тебя нет фигуры!
— Неправда! — горячо возразил калиф, но чревоугодие возобладало над обидой и он без дальнейших пререканий принялся за очередной овечий глаз в желе.
Визирь Хасем, лицо которого на сей раз пряталось под бронзовой маской, вздохнул. Уже в третий, а то и в четвертый раз на протяжении трапезы Оман затевал эту дурацкую игру — вел себя так, словно намеревался ограничить себя в еде. Но с другой стороны, Хасема радовало то, что Оман хотя бы на время трапезы отвлекся. Когда утром он обрушил на визиря радостную новость и объявил о волшебном превращении дочери, казалось, что тоска навсегда покинула сердце калифа. Но как скоро тоска угнездилась в его сердце вновь и Оман принялся корить себя даже за эту краткую радость. Ему было безмерно жаль пожертвовать бестелесной дочерью, но насколько более жалко было отдать Мерцалочку, которая обрела плоть и кровь, в руки грязного уабина! Это было в сто, нет — в тысячу раз хуже.
Почти весь день Оман стонал и хныкал. Хасем тоже был встревожен, очень встревожен изменениями, произошедшими с принцессой. Визирь вообще недолюбливал всяческие чудеса, а в этом чуде было нечто такое, что его особенно беспокоило. Оман все-таки был непроходимым тупицей. Как он мог верить в то, что его дочь стала целой, настоящей? Визирю это крайне не нравилось. Мало того, что это ему не нравилось, так еще и не был пока решен вопрос о помолвке. Лазутчики принесли весть о том, что к городу быстро движется войско из столицы. Грядущий день мог стать как днем битвы, так и днем помолвки.
Естественно, сегодня ночью следовало отвлекаться, отвлекаться и еще раз отвлекаться. К сожалению, отвлечение — на редкость хрупкое занятие!
Правда, поначалу все шло неплохо.
— Не правда ли, Хасем, как приятно обедать вдвоем?
Визирь с этим согласился, хотя по большому счету обедали они вовсе не вдвоем. Шестеро женоподобных юношей в масках сидели за пиршественным столом. Слуги в черных одеждах то и дело подносили новые угощения, свежие кальяны и кувшины с нектаром хава. Однако трапеза носила неофициальный характер и разительно отличалась от тех роскошных пиров, которые калифу и визирю приходилось в эти дни устраивать в честь Рашида Амр Рукра. За несколько дней с полок дворцовых кладовых исчезли запасы самых изысканных деликатесов, в ворота то и дело ввозили тележки с провизией с рынка, дворик возле кухни были залит кровью убиенных животных, которых закалывали согласно обычаям уабинов. Уже не раз визирь задавался вопросом о том, как же удастся собрать достаточное количество провизии для завтрашнего торжества. Как бы то ни было, у сборщиков податей работы должно было быть по горло — на несколько лун вперед хватит.
— А как ты думаешь, чем они заняты сейчас? — поинтересовался калиф.
— Сборщики податей?
— Уабины.
Визирь помотал головой, чтобы прогнать занимавшие его мысли.
— Думаю, в эту ночь они постятся, владыка. Постятся и производят еще кое-какие приготовления. Шейх, как ты понимаешь, должен быть чист для того, чтобы участвовать в церемонии, и его свита также должна пройти обряд очищения.
— Ты про эту его мазь говоришь? — кисло скривился калиф. — Что до меня, я бы еще одного такого пира, как последний, не выдержал. Мало того, что пришлось страдать от этой жуткой уабинской стряпни, так еще пришлось смотреть, как этот наглец лапает моих гаремных красоток!
Если представить, что отвлечение — это некий материал, то в это мгновение по этому материалу пошли большие трещины.
— Хотя бы он наших гаремных девоюношей не пожелал, — промолвил визирь и погладил бедро одного из девоюношей. Тот, опоенный наркотическим зельем, сидел, покачиваясь из стороны в сторону. Его лицо было закрыто лиловой маской. Визирь думал о том, что если бы неверный дерзнул хоть пальцем прикоснуться к этому девоюноше, он бы непременно жестоко избил шейха. Однако, памятуя о наметившихся трещинах в важном занятии — отвлечении калифа от опасных мыслей, — визирь поспешно добавил: — Но, Оман, ты ведь еще не видел нашего последнего приобретения!
— Вагана? — с интересом уточнил калиф. Он повернул голову и выгнув дугой бровь, воззрился на гаремного юношу в лиловой маске. Трещины, похоже, затянулись. — Подведите его... ее ко мне.
Визирь щелкнул пальцами, и юношу-вагана подхватил под мышки раб и поволок, словно мешок, к калифу. Поджав губы, коротышка Оман смерил новенького девоюношу взглядом с головы до ног.
— Подумать только, а ведь мы ее чуть было не четвертовали! Прекрасное приобретение, Хасем! И ты говоришь, у нее настоящее ваганское клеймо? — Калиф с нескрываемым любопытством приподнял роскошные одежды Раджала, дабы увидеть красную метку в паху юноши, но увидел нечто другое, что вызвало у него негодование. — Ой! Хасем, но она еще не очищена! За кого ты меня принимаешь?
Визирь пожал плечами.
— Оман, она же новенькая. Ей еще следует пережить несколько ночей приготовления.
— Зачем ей какие-то приготовления, когда она так опоена зельем? Пусть цирюльник завтра же приведет ее в порядок, и пожалуй, после дня, полного треволнений, я ночью развлекусь с этой ваганочкой!
