Щит судьбы - Дрейк Дэвид Аллен (книги полные версии бесплатно без регистрации TXT) 📗
Антонина очень одобрительно и одновременно снисходительно улыбнулась и взглянула на дорогу, о которой шла речь.
— О, да, на такой местности мои гренадеры превратят его в фарш. — Она встала в седле, чтобы выглядеть как можно выше. Конечно, больших результатов не достигла.
— Делайте, как я сказала.
Ее офицеры поспешили подчиниться, больше не возражая.
Возможно, из-за железа в ее голосе, когда она отдавала приказ.
Но возможно — только возможно — потому, что когда она встала в седле, от ее кирасы отразилось яркое египетское солнце, причем под таким углом, что на мгновение ослепило весь командный состав. И маленькая женщина показалась великаншей.
К полудню следующего дня первые семьи стали потихонечку возвращаться в Никополис. Антонина приветствовала их из шатра, который по ее приказу установили как раз в центре главной магистрали.
Первые прибывающие робко подходили к ней. Но обнаружив, что легендарная Антонина, та, которая так умело владеет кинжалом, при личном общении оказалась очаровательной и во всех отношениях приятной женщиной, они вскоре стали расслабляться.
К закату вернулись сотни жителей и начали постепенно общаться с гренадерами. Теперь все сирийцы научились разговаривать по-гречески, даже если многие из них и говорили плохо. Поэтому они были способны общаться с семьями солдат. Родным языком большинства этих людей был коптский, но, как и обычно в Александрии, они также бегло говорили по-гречески. К утру следующего дня семьи солдат уже чувствовали себя вполне свободно рядом с гренадерами. Да, мужчины пугали, вооруженные таинственным новым оружием, о котором столько говорят. Но их жены оказались самыми обычными, даже если они и иностранки, как и дети. И сложно — на самом деле невозможно — каменеть от ужаса при виде мужчины, играющего с собственным ребенком, или того, которого ругает жена.
К концу второго дня вернулась половина жителей Никополиса. Присутствие Антонины, заверения, соединившиеся с беспокойством об их бизнесе и собственности, оказались тем, против чего не устоять.
На утро следующего дня Антонина объявила пир. За ее счет. Продукты покупались по всему городу. Огромная магистраль — не более чем в трехстах ярдах от крепости — превратилась в место огромного пикника, длившегося весь день.
По мере того как пикник продолжался, некоторые из жен солдат гарнизона стали приближаться к крепости. Звали мужей.
Начались первые переговоры — в некотором роде. Солдаты стали спускать вниз со стен корзины, привязанные к веревкам. Еда отправлялась наверх, чтобы немного разнообразить сухое гарнизонное меню. Вместе с этими вкусными посылками отправлялись слова жен, которые те выкрикивали снизу. В некоторых случаях ругательные. В других просящие. В некоторых похотливые.
Наблюдая из своего шатра, Антонина смотрела на каждую корзину, как на попавшее в цель пушечное ядро. На каждое слово жены, как мину, заложенную сапером.
Она откинулась на спинку дивана, окруженная небольшой ордой женщин Никополиса, которые приняли ее, как святую покровительницу, и наслаждалась моментом.
«Маленькие победы из больших. Мужчины. Ха!»
На пятый день «осады» начались первые настоящие проблемы. Когда одна из жен приблизилась к крепости — теперь это стало частью ежедневного ритуала — небольшая группа офицеров прорвалась сквозь толпу солдат, стоявших на крепостной стене.
Офицеры и солдаты обменялись угрозами. Затем один из офицеров со злостью выхватил лук одного из солдат и сам решил выпустить стрелу в женщину, стоявшую на улице внизу.
Стрела не попала по цели. Женщина удивилась, закричала, пришла в ярость. И оказалась в гораздо большей опасности после следующего «подарка» со стены.
Офицер был уже мертв до того, как упал на землю в пятидесяти футах внизу.
Теперь потрясенная женщина закричала, когда на нее брызнула его кровь. Закричала, закрыла голову и понеслась от стены. В это время еще шестерых офицеров отправили вниз, к первому, таким же способом.
Остаток дня и всю ночь собравшаяся у стен крепости толпа слышала звуки споров и борьбы, которые доносились изнутри. Сама Антонина, остававшаяся в шатре, тоже ясно их слышала.
Теперь Антонина смилостивилась достаточно, чтобы позволить Ашоту и Гермогену вернуться в Никополис. Внутрь было разрешено пройти и некоторым солдатам Гермогена, чтобы обеспечить гренадеров достаточной поддержкой пехоты, если вдруг начнется сражение. Но она все еще держала катафрактов вне поля зрения.
Она стояла у входа в шатер рядом с двумя офицерами и оценивала доносившиеся звуки.
— Это еще не настоящая схватка, — высказал свое мнение Гермоген.
— Даже близко не подходит, — согласился Ашот. — Там идет около сотни небольших разборок, жарких споров, мелких ссор. Амброз проигрывает.
Гермоген посмотрел на Антонину уголком глаза.
— Он сделает вылазку завтра. Готов поспорить. — Ашот кивнул.
— Ему придется. Он не может позволить Антонине сидеть здесь, разлагая его армию.
— А сколько человек все еще пойдет за ним, как вы думаете? — Ашот пожал плечами.
— Его катафракты. По крайней мере большинство. Они не египтяне. Это греческое подразделение, из Пафлагонии. Они пробыли здесь меньше года. У них нет тут крепких связей, а все офицеры — от трибуна и выше — лично выбирались Амброзом.
Он потрепал бороду.
— Давай скажем: шестьсот человек. Кроме этого… — Он замолчал, задумался, затем добавил с готовностью: — Могу сейчас же привести фракийцев. У этих толстозадых солдат из гарнизона не будет ни одного шанса. Мы…
— Нет.
Взгляд, которым она одарила Ашота, не был холодным, ни в коей мере. В последние несколько дней ее хороший характер вернулся. Но взгляд оставался таким же прямым и немигающим.
— Я сказала, что мои гренадеры справятся. И мои гренадеры справятся.
Ашот вздохнул, но не стал спорить. Антонина все время оставалась в доспехах, кроме сна. Да, солнце уже зашло. Но в ее шатре горело множество свечей, и пламя отражалось от ее кирасы. И она казалась…
«Боже, — думал он. — Как у женщины могут быть такие большие сиськи?»
По мере продолжения ночи звуки борьбы внутри крепости стихали. Затем на рассвете внезапно произошел взрыв — в переносном смысле. Звуки битвы быстро усиливались.
Антонина подготовила гренадеров в предыдущий вечер. К тому времени, как сражение внутри крепости шло полным ходом, Антонина уже находилась на улице, в доспехах, на лошади. Ашот и Гермоген тоже сидели в седле по обеим сторонам от нее.
Перед ними собралась готовая к сражению Когорта Феодоры.
Триста человек теперь были вооружены новыми ружьями Иоанна Родосского. Стволы изобретатель сделал из сваренных друг с другом кусков листового сварочного железа, на которые надел железные кольца. Правда, сам Иоанн называл их ручными пушками. Они стреляли с плеча, и для плеча имелась деревянная опора. Стволы насчитывали около восемнадцати дюймов в длину, калибр составлял примерно один дюйм.
Оружие заряжалось патронами из камыша. В одном конце трубки был заряд, в другом — пыж и свинцовый шарик. Для проталкивания патронов по стволу использовалась палочка из твердой древесины. Спускового крючка у этого оружия не было. Фитили — бечева, вымоченная в селитре — поджигались и удерживались зажимом, прикрепленным к опоре.
Ружья — или ручные пушки — получились настолько примитивными, насколько можно представить. Иоанн Родосский хотел подождать, пока он не разработает лучшее оружие, но Велисарий настоял, чтобы побыстрее запустить первый вариант в производство. Из опыта он знал, что Иоанну потребуется вечность для производства оружия, которое его наконец удовлетворит. Малва не дадут им этого времени. На настоящий момент сойдет и это.
Оружие было примитивным. Точность смешной — и многие катафракты на самом деле смеялись во время тренировочных стрельб на Родосе, наблюдая, как сирийские стрелки мажут мимо целей с расстояния, с которого уважающие себя фракийские катафракты попали бы из лука, даже если бы напились в хлам. Но было заметно, что никто из посмеивающихся катафрактов не предложил себя в качестве мишени. После того как посмотрели результат попадания тяжелой свинцовой пули в цель. Эти шарики влетали на целый дюйм в твердое дерево — и с гораздо большей силой, чем любая стрела.
