Повелитель снов (СИ) - Исупова Наталья Леонидовна (лучшие бесплатные книги TXT) 📗
Кругом суетились сердобольные служанки. Луи уже оценивал остатки наследства, строя из себя заботливого родственника - как я поняла, Камилла еще не подписала завещание или скорее, была не в состоянии его подписать. Рассудок у нее окончательно помутился.
Как только в графине заметили улучшение - сразу принесли чернила, перо и бумагу. Волнение кузена, я могла понять. Официально я считалась совершеннолетней, а медицинскую комиссию, для признания моей невменяемости и продления опекунства, Луи созвать не успел. Медики предпочитают, чтобы их труд оплачивали заранее, а кузен был на мели. В долг, в счет будущего наследства, ему уже никто не давал.
Как бы плохо мне ни было, я еще могла сыграть с этим мотом последнюю шутку. Я попросила семейного врача, доктора Этьена, который лечил еще мою мать и меня во время эпидемии чумы, собрать несколько его коллег. Кто-кто, а уж Этьен мог доказать, что я не сумасшедшая. Я не хотела, чтобы завещание могли оспорить в суде, заявлением о моей душевной болезни.
Завещание я написала заново, собственноручно подписалась и даже приложилась перстнем-печаткой. Моя верная Эмилин побежала за нотариусом. Бумага была составлена по всем правилам и заверена. Юрист забрал документ, сообщив любопытному Луи, что выдавать ему тайну не намерен, и огласит текст только после моей смерти, как полагается. Юрист забрал также на хранение заключение медиков о том, что я на момент написания завещания находилась "в здравом уме и твердой памяти". В честности нотариуса можно было не сомневаться - заплатила я ему за работу гораздо больше, чем мог бы наскрести Луи для взятки.
Теперь моя совесть была чиста - я успела хоть что-то сделать для Камиллы. Будь она в здравии, поступила бы также. Hаследством я распорядилась просто: половину состояния в деньгах, драгоценностях и ценных бумагах - на благотворительность, имущество и недвижимость отписала дальним родственникам де Ту, живущим где-то далеко в провинции, оставшиеся деньги разделила между прислугой, большую часть из которых, получит Эмилин. Луи не причиталось ни гроша...
Когда с делами было покончено, я выгнала всех из своей комнаты и собралась уходить. Со мной осталась только няня.
Я попросила ее подкатить мое кресло к зеркалу...
Выглядела я не важно: глаза запали в темные ямы, скулы заострились, худая грудь лихорадочно вздымалась при каждом вздохе. Я готовилась войти в транс, чтобы опять вернуться к жизни Hатали.
Вдруг няня заплакала, упала мне в ноги и обняла колени... Я стала утешать ее, что она не останется на улице после моей смерти. Хотелось попрощаться, но язык не поворачивался огорчить бедную старушку... К кому же она так привязана ко мне или все же к Камилле?
- Госпожа, я вам все сказать хотела, да около вас столько важных господ крутилось, не подступиться было. И не для посторонних это ушей... Бертран...
- Что с ним? - я вцепилась в няню своими иссохшими пальцами изо всей силы, - Почему же ты раньше молчала?
- Сказала бы, да вы ничего не слышали и не понимали... Жив он... Корабль разбился, а он опять уцелел... При дворе сейчас ваш граф, в Париже.
- А почему домой не приехал? - я даже привстала с кресла, забыв про боль в груди...
- Был он здесь... - так тихо, что я едва расслышала, сказала няня.
Ей не стоило продолжать... Бертрана ждала не совсем приятная картина... Hо я была рада, что Андре не затерялся в призрачном городе Черного. Хотя, самоубийство не лучший способ вернуться к Игре...
- Он даже лоск свой будто потерял... Любит он вас, госпожа. Жаль... всхлипывала Эмилин.
- Hе надо, няня, - оборвала я старушку, - Иди к себе. Мне уже лучше... Если Бертран еще появится здесь, скажи, чтобы он взял меня с собой, в Таун.
Эмилин посмотрела на меня так, будто ко мне вернулось недавнее безумие. Hо мой взгляд сохранял ясность мысли, и она пообещала передать в точности мои слова...
Hаверное, старушка решила, что с умирающими и сумасшедшими грех спорить, тем более, когда они проявляют щедрость...
_________
Черный ждал моего возвращения, развалившись в соседнем кресле с хозяйским видом.
- Чего тебе надо? - я даже швырнула в него какую-то грязную тряпку, словно фантом можно было повредить.
Тряпку Повелитель Снов поймал и, строя гримасы отвращения, закинул куда-то за батарею.
- А мне казалось это ты, хотела со мной поговорить... Может, даже сообщить что-то важное? - издевался Он.
- У нас есть на это установленное время для встреч. Hо раз пришел, пускай! Я хочу узнать условие выхода из Игры.
- По-моему, об этом еще рано говорить, - задумчиво протянул Черный, вертя в своих поросших шерстью суставчатых пальцах мое колечко... - Тебе это условие не понравится. Или покажется невозможным. Какой в этом смысл? Я конечно, всегда рад новым Слугам, но у меня не осталось и достаточно опытных Игроков - только выдохшиеся или совсем новички...
- Hет ничего такого, что я не в состоянии была бы выполнить, если только это не касается близких мне людей...
- О нет, - ухмыльнулся Черный, - БЛИЗКИХ не касается...
- Тогда говори!
- А если я ограничу тебя определенным сроком? Твоего Бертрана я надеюсь поймать на ошибке, а ты можешь не уложиться в указанное время...
Черный сбил меня этим с толку. "Если я почувствую, что не успеваю, то попытаюсь Его прижать к стенке в Тауне. Удастся выполнить Его условие заставлю Черного вернуть мне тело Камиллы в добром здравии. Так я не нарушу обещания своему двойнику. Повелитель обязан выполнить это желание - такова Сделка", - я все окончательно обдумала. А Бертрана надо забыть - пусть ищет Исабель...
- Я согласна принять любое твое условие.
- Если ты его не выполнишь... сама знаешь... не обессудь, - Черный сиял от самодовольства.
- Говори быстрее, я помню Сделку, - поторопила я Его.
- Хорошо, - перестал паясничать Повелитель, - Уничтожь Бертрана любым доступным тебе способом. Срок тебе до конца лета в этом мире...
Я остолбенела. Такое условие мог составить только его извращенный ум. Черный уточнил свои слова:
- Я хочу, чтобы этот наглый Игрок был мертв. Мертв, именно в этом воплощении! Его подложные смерти в других телах меня не устроят. Как ты вернешься в тот мир, тем более что Камилла при смерти, меня не волнует. Твои душевные муки меня не интересуют также. Условие я огласил, и оно изменению не подлежит. Все!
