Танец Арлекина - Арден Том Дэвид Рэйн (бесплатные серии книг .txt) 📗
Ясное дело, солдат просто перенервничал. Бывало такое и раньше, но раньше его бы никто за такое не осудил. Старуху вообще могли забить насмерть за такую наглость. Другие синемундирники просто отвернулись бы, сделав вид, что ничего не заметили.
А ваганы бы в страхе попятились.
Но в тот день все вышло по-другому.
Старуха ваганка ударила солдата в ответ, и ударила сильно.
Лужайка огласилась диким гомоном. Синемундирники не смогли сдержать народ.
Ваганы хлынули к эшафоту.
К ним присоединились местные жители.
Плез Морвен тупо смотрел на начавшуюся неразбериху. Он дрожал, он чуть не выронил мушкет. Из его разбитой верхней губы текла кровь.
Почему это вдруг он ударил старуху ваганку?
— Эй, ты! Не стой! Двигай ногами! — рявкнул сержант Банч.
ГЛАВА 67
СМЕРТЬ И РОЖДЕНИЕ
Буквально за несколько мгновений до этого Умбекка явилась к командору Вильдропу.
Впоследствии она с содроганием вспоминала о том, как умело он подавил вспышку мятежа ваганов. Подумать только — ведь она могла попасть в лапы мятежников! В то время когда Умбекка ехала вокруг лужайки в карете с гербом синемундирников, там все еще было спокойно. Глядя в окошко, она восторгалась царившим на лужайке порядком: готовые к казни виселицы, стройные шеренги солдат, мерный бой барабанов. Даже крестьяне показались Умбекке торжественными, на их лицах читалась преданность высшей цели. Умбекка отметила, что грядущее зрелище не вызывало у крестьян вульгарных насмешек. А некоторые даже позаботились о том, чтобы выглядеть поприличнее: у одного белел на шее свежий платок, у другой красовался на голове новый чепчик, у третьей топорщилась старательно накрахмаленная юбка, у четвертой — наколка. Если уж чернь заботилась о своем внешнем виде, значит, дела в королевстве и вправду шли на лад.
Милый Оливиан! Его стараниями жизнь у всех стала лучше!
Умбекка прежде на казнях не присутствовала, потому и не знала, что ваганы на судилища раньше не приходили. Сегодня же она отметила, что они против обыкновения сдержанны и стоят на самом краю, где им, на ее взгляд, и было место.
Жаль только, что зарядил дождь.
А потом карета проехала мимо кладбищенской стены, и Умбекка увидела жуткие руины храма — зияющие провалы, растрескавшиеся обломки напоминали открытую рану. Все приятные раздумья как ветром сдуло. Ее охватила тоска — такая тоска, что она даже не обрадовалась, когда молодой красавец гвардеец подал ей руку и помог выйти из кареты.
— Мне нужно срочно повидаться с командором, — вот все, что сказала Умбекка.
Командор Вильдроп сидел в Стеклянной комнате за громадным письменном столом, напоминавшим баррикаду. Откинувшись на спинку кресла и попыхивая сигарой, он, видимо, смотрел на потолок, наблюдая за дождевыми каплями и странно переменившим цвет небом.
Но глаза его были скрыты непроницаемой маской, и на самом деле командор не видел ничего, кроме темноты.
— Вы готовы, капеллан?
— Готов, господин командор.
— «Жители Ириона». А может, лучше написать «Жители Тарна»? — ладно, как хотите. «Сегодня я говорю с вами о любви и милосердии бога Агониса. Я говорю от имени обладающего всей полнотой священной власти нашего замечательного командора», — ну и так далее.
Итак: «С самого начала нашего правления в Ирионе мы, представители объединенного правительства Тарна, защищающего принципы царствования наделенного божественной законной властью его императорского величества, короля Эджарда Синего» — и так далее, и так далее… «пытались всеми силами насаждать примеры справедливости, снисходительности, милосердия и здравого смысла, которые бы воссияли, словно маяк для всей провинции, озарили все темные углы, все логова, где еще могло притаиться Зло, и все приюты несправедливости, озарили бы даже… даже… »
— Ваганов, господин командор?
— Я как раз к этому и веду. Я хотел сказать о зензанцах.
— Тогда, может быть, сформулировать так: «порочные обиталища зензанцев»? Мне кажется, это будет неплохо.
— Гм.
Капеллан сидел на стуле, обитом синим ситцем, положив ногу на ногу. Перо его быстро порхало по листу бумаги. Изредка капеллан склонялся к столу и опускал перо в чернильницу. Стороннему наблюдателю, однако, показалось бы, что Эй Фиваль пишет гораздо меньше слов, чем их произносит командор.
Но это было не так. Капеллан просто-напросто придумал собственную систему скорописи. Разработал он ее в период активного общения с дамами из агондонского высшего света. Дабы не забыть о пожеланиях той или иной дамы, капеллан взял за правило, возвращаясь домой из гостиной леди А, ну, или, скажем, из будуара леди Б, самым старательным образом записывать все, что ему поверяли. Ведь у леди А, в конце концов, такая плохая память, а леди Б… леди Б такая занятная женщина. Никто не знал, но вдруг ей придется напомнить о том, другом или третьем.
Эй Фиваль сдержал вздох сожаления. Нет-нет, он ни в коем случае не жаловался на судьбу! Но как же не хочется тратить драгоценное время на скрупулезную запись инсинуаций этого старикашки! Да и потом, капеллан знал, что, выйдя на эшафот, наверняка будет импровизировать. Он всегда так поступал.
Вот только жаль, что идет дождь.
— Дальше… «Мы искренне надеялись, что не пройдет и цикла, как мы увидим, что эта некогда процветающая деревня»… город?
— Поселение, — предложил капеллан.
— Гм… «Это некогда процветающее поселение вернет себе благословение» — и так далее и тому подобное. «Слава Эджландии, на зависть всему миру». Ну, как водится.
— Ведь мы добились этого, господин командор. Командор?
Уж не заснул ли старик? Голова его упала на грудь. Эй Фиваль выпучил глаза, но ту же опомнился — он не раз ловил себя на мысли, что старик наверняка видит его даже через глухую маску. Зря он выпучил глаза.
Командор продолжал:
— «Всего этого мы добились благодаря тому, что нам не был помехой тот подколодный змей, тот, кто предал мораль и нравственность, тот, кого наше королевство терпело слишком долго… »
Старик затянулся сигарой. События последнего дня тревожили его. Он был немного раздражен. Подумать только, встречи с ним ожидала «мисс Р», а он тут тратил время на какую-то дребедень! Повесить лишнюю пятерку ваганов — разве это могло как-то сказаться на его карьере? Повесить вагана может всякий. И даже пятерых. И зачем им только понадобилось взрывать этот треклятый храм?
Командор снова вспомнил о чудовищном взрыве, который разбудил его среди ночи. «Ваганское колдовство», — болтали в деревне. Раз «ваганское колдовство», значит, ваганов и надо повесить. Но не было ли тут чего-то большего? Командору припомнился взрыв в Зензане.
Алый Мститель!
Возможно ли?
Эй Фиваль испугался, что командор снова задремал.
— В этой связи резонно упомянуть о темном боге Коросе, господин командор, — высказал предложение капеллан. — О том, как его зло насквозь пропитало ваганов. Темный бог — это будет наилучший подход. Потом надо наболтать чего-нибудь насчет того, как ваганы дурят народ, как выманивают деньги. Среди толпы не найдется ни одного, кого ваганы не облапошили хоть раз, это я вам заявляю с полной уверенностью. Тут-то они все призадумаются, точно! Позабудут про все то веселье, что бывало на яр…
Громко зашумела листва, и к столу подбежала запыхавшаяся Умбекка.
— Оливиан! — выпалила она. — Мне нужно срочно поговорить с вами. Наедине!
Джем открыл глаза.
Вращаясь в белесом небе, он смотрел на начавшуюся внизу неразбериху. Умытая дождем лужайка весело зеленела. На фоне изумрудной зелени он рассмотрел мечущиеся фигуры ваганов и преследующих их синемундирников. Увидел, что крестьяне не остались в стороне, что они швыряют в солдат камни, доски, кирпичи, увидел вспышки выстрелов из мушкетов, облачка дыма.
Что-то виделось Джему с высоты темным, что-то светлым, что-то ясно, а что-то — в дымке. Джем видел всех, но лучше всего ему была видна повозка матери — ярко-алое, быстро мчавшееся пятно. На бешеной скорости повозка пересекала лужайку. Вот Эла спрыгнула с повозки и побежала к воротам Дома проповедника. Ее алый плащ развевался на ветру.
