Пепельная столица (СИ) - Ишбулатов Юрий Михайлович (версия книг TXT) 📗
Распластавшись на полу, тоннельник отхаркнул черно-зеленые брызги, мотнул головой и огляделся. Лиора забилась в угол, сжимая изломанную фигурку Линфри. Дрожащие пальцы с неисчерпаемой нежностью скользили по пепельным рукам, шее и скулам. Дергаясь от удушающих рыданий, бледная вытирала лицо Линфри манжетой замаранного рукава и убирала с безмятежного лица растрепанные угольные прядки. Лиора припала к уху пепельной и задыхаясь шептала об упущенной счастливой жизни, и утешительно покачивала стынущее тело. Не задерживаясь, Нуаркх перевел взгляд на Тень, который отсек культю поясным ножом и прижег рану раскаленной слезой. Быстрым шагом шпион приблизился к металлической двери, оберегавшей Ядро Акориса. Темно-пепельная Саантирская стали и не выдержал укуса Алчущего, смазанная створка отворилась и утопила искалеченного шпиона в ореоле раскалено-оранжевого сияния. Небольшая бомба с каменным маслом выскользнула из рукава и укатилась к сердцу корабля.
Камера ядра не позволила ударную волну разорвать судно. Поток бушующего Тепла вырвался через открытую дверь, заставляя ее вытянуться бесформенными полипами, и снес тень с ног. Тело шпиона налетело на основание мачты и облепило ее, словно влажная тряпка. Нуаркх, убежденный в запредельной живучести Саантирских убийц, продолжил упорные попытки подняться и с удивлением ощутил слабую руку, тянущую вверх его плечевую пластину. Взбежав взглядом по детской ручонке, Нуаркх обнаружил полноватое лицо беженца, которого отделяла от статуса юноши несколько лет медленного Хинаринского взросления. Темно-сизая кожа, усеянная белыми крапинками веснушек, и бутон янтарной желтизны, распустившийся в светло-зеленом глазе, выдавали в нем полукровку. Половина лица застилали лоскуты компресса и противовоспалительной глина. Глубокие ссадины и распухшие гематомы усыпали тело метиса. Цепкий взор Нуаркха подметил застаревшие мозоли на ладонях, потемневшие от забившейся грязи. Свежие рассечения и штрихи застарелых шрамов бежали вдоль костяшек. Вместо паники чудные глаза, разделенные неправильно сросшейся переносицей, Сочились агрессией и непокорностью. Нуаркх вскоре поднялся, и мальчик щедро осыпал Тень крайне скабрезными и изобретательными оскорблениями. Нуаркх указал на убийцу и провел ногтем по горлу. Оборванец хищно ухмыльнулся и коротко кивнул.
Размяв запястье и описав мессера полный круг, Нуаркх приблизился к Тени, который отлепил от мачты искалеченное тело.
— Отступи, пока можешь! Доложи Кантару о провале! Племянник не придет! Быстрые ноги — твои последние союзники! — Прощелкал Нуаркх, не трудясь натягивать маску. Ответом стали холодный, внимательный взгляд мерцающих глаз и Алчущий, воздетый наизготовку.
— Разорвать твою глотку тоже будет приятно! — Выпалил Нуаркх и щелкнул жвалами, когда шпион с пугающей скоростью бросился вперед. Завопившие инстинкты спасли Нуаркха от первого удара. Не успели исчезнуть искры, Тень готовился ударить сзади. Мессер ринулся наперерез, шпион отвел утяжеленный клинок с холодящей кровь легкостью. Алчущий вновь ринулся к горлу Нуаркха, он отвел лезвие и выпустил эфес мессера. Освободившаяся рука стиснула предплечье Тени, голубой бутон распустился под шипастой ладонью. Крюк тоннельника потянулся к бледной шее, но резкий удар ноги отбросил культю. Колено Тени врезалось в бок тоннельника. Желто-зеленые кости завибрировали, Нуаркх почувствовал горький привкус собственной крови. Тоннельник бросился к основанию мачты, упирая плечо в грудь убийцы. Раздался гулкий треск и влажный свистящий хрип. Горячие брызги легли на костяную маску Нуаркха. Ощеривая жвала, он отвел голову. Безразличное лицо тени, вылепленное из подтаявшего воска, заливала лоснящаяся голубизна. В следующее мгновенье лоб, прикрытый рядом острых хитиновых пластин, утонул в треснувших костях его лица. Тоннельник ударил вновь, но вместо податливой плоти наткнулся на кости темечка. Вспышка боли ворвалась в его голову, выжигая мысли и застилая дымом глаз.
Пока оглушенный тоннельник собирал по кусочкам расколотое сознание, шпион вывернулся из ослабевшей хватки и вогнал Алчущего между ключичными пластинами. Слабость и могильный холод потянули Нуаркха к порогу Карлика, но он вцепился зазубренными жвалами в горло убийцы. Зазубренные жвала вскрыли трахею, связки и напряженные мускулы. Тоннельник закатил от удовольствия глаз, когда пенящаяся горячая кровь заструилась по немеющему горлу. Тень свалился и бился в предсмертных судорогах, Тоннельник хватило сил на пару неуклюжих шагов, а потом ноги прогнулись под весом костяного панциря.
Нуаркх вновь обнаружил себя на коленях. Пенал с «Касанием» был раскрыт, стремительно немеющие пальцы успели выдернуть спасительный прибор. Но он выкатился из обессилившей ладони, Слеза Урба треснула и потухла. Мысли застряли в вязком тумане, глаза бесцельно метались по комнате. Лиора нежно покачивала Линфри, на взгляд мутнеющего взгляда она ответила презрительным плевком. Беженцы сжались на полу, Саантирский оборванец-полукровка аккуратно стягивал изувеченное тело с койки. Рука подвернулась в скользкой луже, и мальчик свалился, утягивая скованные глиной ноги. Боль пронзила сломанные кости и срывающимся криком вырвалась из горла. Несмотря на увечья, он пополз к Нуаркху, отчаянно цепляясь за щели между замаранными досками.
Голова Нуаркха поникла, мир обратился гулом и клубящимся туманом. Затем черно-зеленую поволоку пронзили оранжевые всполохи, и кто-то поднял его коченеющую кисть. Нуаркх попытался рефлекторно вывернуться, но лишь дернул сутулым плечом. Костяшки заставили прикоснуться к эфесу копья. Необузданное, обжигающее Тепло пульсирующими потоками хлынуло в ладонь, испепеляя немощь, выжигая медлительность и слабоумие. Плотная паутина тумана ярко вспыхнула, сияющий грязно-желтый глаз отразился в голубой луже крови.
Копье Синагара вибрировало от переизбытка Тепла, ровно, как и вздувшиеся мускулы Нуаркха. Тоннельник поднял прояснившийся взор на и хищно улыбнулся:
— Так и знал, что ты поменяешь цвет. — Прощелкал тоннельник и поднялся, ухватившись за тощее металлическое предплечье Хенши. Затем он затрясся от смеха и добавил. — Как я выжил?
Слуга, лишенный оболочки искусственной плоти, молча слепил Нуаркха полыханием глаз и переплетенной грудной клетки. Тоннельник отлип от стального плеча подошел к распластавшемуся оборванцу и протянул эфес копья. Остатков Тепла хватило, чтобы полукровка перестала корчиться от боли. Второй глаз начал еле заметно просвечивать сквозь влажный компресс. Тоннельник отставил опустошенное оружие и водрузил беженца на кровать.
— Судя виду, ты умеешь обращаться с оружием. — Буднично заключил Нуаркх, нацепив маску-переводчик. В ответ он получил уверенный кивок.
— Тебе понравиться на Перекрестке. Это место для нас, грязерожденный. — Добавил он, улыбаясь и пятясь назад. Нуаркх остановился рядом с трупом Тени, которой разворотил верхнюю половину тела.
— Алчущий — очень опасная вещь, я был бы мертв без Тепла Аргийцев. — Продолжил Нуаркх, опустившись рядом с растерзанным трупом. Затем он замолк, услышал, как Лиора забивается в угол. Тоннельник обернулся к перепуганной, обозленной бледной и облил ее разбитое лицо свечением полыхающего ока. Не произнося ни слова, он плавно придвинулся и прислонил к взмокшему лицу шипастую кисть, сложенную в неприличном жесте. Не отворачиваясь, он развернулся и утопил кисть в раздробленной грудной клетке. Покопавшись в чавкающих руинах, он вырвал вытянутые ножны, которые лоснились от слизи и маслянистых останков.
— Тени проглатывают клинки. — Пояснил Нуаркх, неторопливо вытирая ножны об рукав убитого шпиона. Затем он вытащил эфес из коченеющей кисти и скрыл в подготовленном лоне. Мрачное оружие он протянул полукровке, внимательно изучая его реакцию. Беженец среагировала на подарок с опаской, разбавленной каплей благодарности, и без видимого отвращения. Тоннельник удовлетворенно кивнул. — Ты у нас приживешься.
Леронц сгорбился на треснувшем ящике посреди развороченной палубы и наблюдал за Аргийцами, которые возились с безобразной раной забывшегося Хоакса. Половину лица наемника закрывала толстая корка глины, которая обступала разбитые губы и зажмуренный глаз, окруженный ссадинами и густо-синей гематомой. Крепкая сомка тлела в закоптившейся трубке, забытой меж расслабленными пальцами.
