Король-Бродяга (День дурака, час шута) (СИ) - Белякова Евгения Петровна (читать книги без регистрации полные .txt) 📗
Спать хотелось так, что я был почти готов пройти в королевскую опочивальню и попросить Эдуарда вести беседы с призраком в дневное время, чтобы я мог отсыпаться, как и положено мне по возрасту. Но свалиться на пол, храпя на весь замок, я не успел — ровно в то же время, что и в ту памятную ночь, в коридоре с секретным ходом появился король. Все с тем же подсвечником и в рубахе, только на голове был ночной колпак — сегодня похолодало.
Я дождался, пока он скроется в проходе, поспешно глотнул из фляги и пошел за ним. Перед плитой я помедлил, опасаясь, что повторится тот приступ, но ничего не было — если не считать легкого головокружения. Но это начинал действовать напиток, так что я двинулся дальше.
По лестнице, ведущей в башню, мне пришлось подниматься, держась за стены — голова словно потеряла связь с шеей и норовила взмыть под потолок. Я прильнул к расщелине между досками двери, и вгляделся во тьму.
Луны в эту ночь не наблюдалось, все небо до горизонта затянули тучи, обещающие дождь всем своим видом и погромыхиванием на западе. Король стал на то же место, что и ранее, поставил свечу…
— Мама, здравствуй… — сказал он.
Я с трудом подавил тошноту и продолжил смотреть. Ничего. Ни единого долбанного призрака. А в снадобье Керреха я был уверен так же, как в том, что мне сто шестьдесят три года. Значит…
— Да, он совсем не обращал на меня внимания, — посетовал король в пустоту. Я прислушался. — Как будто я — мальчишка. А я не мальчишка.
Мне показалось, я понял, о ком он говорил.
— А Тобиас все торопил и торопил… Я знаю, убить отца тогда было плохой идеей. По крайней мере, по первому требованию Тобиаса.
Сюда бы Вито, да пару судей из тех, что почестнее. И Совет графов.
— Он хотел, чтобы я отдал ему часть земель… угрожал рассказать всем, что я сделал. Имел наглость… прямо после коронации…
А я, оказывается, чуть не подслушал тогда крайне важный разговор. Интересно, изменилось бы что-нибудь, сообщи я Вито такую новость полгода назад?
— Да… ты права. У него их нет.
Чего нет? Доказательств?
— Но я все равно боюсь…
Дальше он понес все тот же бред: что он должен быть сильным, что его мать ему поможет, а кругом враги. Я дождался, пока он попрощается с 'призраком' и, спотыкаясь, спустился. Как я добрался до кровати — не помню, все было как в тумане. Голова раскалывалась на кусочки, внутренности горели. Я выпил чистой воды и меня стошнило рядом с кроватью. Порадовавшись тому, что убрал все следы приготовления напитка за собой ранее, я упал головой в подушку и уснул.
Сон, приснившийся мне после отвара, я запомнил очень хорошо.
Мне снилось, что я в своем домике в горах, сижу в кресле-качалке, укрытый пледом. Снаружи по-волчьи воет ветер. У моих ног сидит Хилли, и со счастливой улыбкой обнимает какой-то большой сверток.
— Привет, Хилли, — говорю я, и замечаю, что изо рта у меня сыплется песок. Я понимаю, конечно, что так говорить неудобно, но поделать с этим ничего не могу, поэтому извиняющее развожу руками перед своей ученицей.
— Ничего, — говорит она, — просто время пришло.
— Где ты была? — спрашиваю я.
— На развалинах замка, — отвечает Хилли. — Там я нашла два клада, на один больше, чем ты.
— Какой же первый? — спрашиваю я.
Она в ответ разворачивает сверток — и я вижу, что на руках она держит саму себя, когда ей было десять лет. Когда она умерла от мора.
Я совсем не удивляюсь. Я спрашиваю:
— А какой второй?
— Обернись, — говорит она.
Я послушно оборачиваюсь…
И просыпаюсь.
Проснулся я от того, что в дверь кто-то стучал — кулаком или ногой. И орал, чтобы шут Его Величества поторапливался, иначе лишится головы. Сказать по правде, я был бы не против такого исхода — вышеуказанная часть тела болела так, что мне хотелось взвыть. Но — делать нечего, я оделся, прихватил погремушку и, выходя, наградил солдата, стучащего в дверь, презрительным взглядом. Но шаг ускорил, даже почти побежал.
По дороге в трапезную я мало смотрел по сторонам, и, как следствие — проглядел кое-кого. На меня сзади будто навалился тяжеловоз, долбанул копытом и пробасил:
— Не путайся под ногами!
Я обернулся и узрел Рэда, с недовольной миной оглядывающего мою персону. Я одновременно обрадовался и огорчился. И, поскольку вокруг было полно свидетелей, завизжал и прыгнул на него, обхватив руками и ногами. Приблизил лицо к его уху и прошептал:
— Какого черта ты тут делаешь, полено?
Он, делая вид, что отдирает безумца-шута от себя, ответил:
— К Вито меня не пустили, он заболел. Я сочинил историю про семейный долг и попросил Алирона поехать со мной.
Я мог бы по праву гордиться моим учеником. Раньше он не мог соврать о цвете подкладки своего плаща, а уж о том, чтобы использовать святое — честь своего рода, для того, чтобы завлечь обманом друга за собой, и речи быть не могло. Я вцепился в Рэда сильнее.
— И что Алирон?
— Он сейчас говорит с королем, спрашивает разрешения.
От неожиданности я разжал руки и повис на Рэде, вниз головой, 'держась' только ногами.
— Мать всех богов тебе в глотку, вояка! — заорал я, чтобы хоть как-то спустить пар. — Да от тебя чесноком разит за три мили!
Сделав сальто, я спрыгнул на пол, шлепнул ученика по заднице и понесся по коридору так, что ветром чуть колпак с головы не сорвало. Ай-яй-яй, именно этого я и не хотел.
С размаху влетев в двери, я навалился на них плечом, открыл и забежал в залу, громко хохоча. Прокатился кубарем в сторону королевского стола, размахивая погремушкой и распевая военный марш.
Черт, черт, черт.
Алирон стоял перед королем, опустив голову — а этот прыщавый корононосец (королем при таком мерзком выражении на лице назвать его у меня язык не поворачивался, пусть даже мысленно), судя по всему, вбивал бравого капитана в землю по плечи — словесно, разумеется. Эдуард отметил мое появление щелчком пальцев, по которому я послушно приблизился и наклонился к нему.
— Отпустить его? — поинтересовался король, кривя губы. — Или, надеюсь, нам есть за что его повесить?
— Капитан Алирон, к сожалению, ничем себя не запятнал, — доложился я шепотом. — Но в одном насчет него я уверен — он испугался.
— Ага, — удовлетворенно заметил король и улыбнулся. И сказал уже громко, 'королевским тоном'. — Капитан, Вашу просьбу о поездке я не удовлетворяю. Можете идти.
Только большой жизненный опыт позволил мне не выругаться.
Я думал, что король не упустит возможность понаблюдать за тем, как его 'враг', струсив, бежит с поля боя. Пускай даже эта битва и сам факт 'враждебности' существовали только в мозгу короля. Но ошибся. Эдуарду куда милее будет раздавить соперника окончательно, дождавшись, когда тот допустит ошибку. Мой пра-пра-правнук, оказывается, способен на личный рост — глядите-ка, научился терпению.
Капитан склонил голову и удалился, позвякивая ножнами на поясе. Королевские прихлебатели засмеялись, уминая свиные ребрышки. Мне не оставалось ничего иного, кроме как развлекать короля песнями и плясками, одновременно с этим чувствуя, как все, буквально все валится из рук. Неприятное занятие, а если учесть трещавшую голову, этот день был одним из худших в моей жизни.
Король отправился на конную прогулку в сопровождении все тех же приближенных придворных, угощавших его блюдом под названием 'лесть' по пятьдесят раз на дню, а я, хоть и хотелось заползти в уголок и уснуть, побежал в казармы. Плевать мне было, что меня заметят. Отбрешусь как-нибудь. Сейчас главное было — узнать, что там случилось с Вито, почему моего ученика к нему не пустили и удержать Алирона от опрометчивых действий. Каких конкретно, я не представлял, но был уверен, что на одну глупость, как минимум, он после этого 'освежевания' в трапезной, способен.
Подойдя к казармам, и, следовательно, обитавшим там стражам, я встретился с Недопониманием и Пренебрежением, но разбил их в пух и прах Безразличием и прорвался внутрь. Завидев Рэда, я заорал про 'дядечку военного' и он просто был вынужден выйти за мной наружу, сделав вид, что хочет меня разорвать напополам. Когда мы скрылись от любопытных глаз, я задал вполне закономерный вопрос:
