Пять имен. Часть 2 - Фрай Макс (версия книг txt) 📗
Полиция устроила у заброшенного завода засаду, и дня через три, в момент совершения какого-то ритуала в подвале, были задержаны пятеро молодых парней, которые тут же, как по команде, покончили жизнь самоубийством, проглотив капсулы с цианистым калием.
Так перестал существовать "Тайный Союз Трех Нитей" — группка антропологов-фанатиков, до умопомрачения учитавшихся Гансом и Сиберсом. [76]
История, приключившаяся с джоком Олебе, представляется мне поучительной в нескольких отношениях. Прежде всего она демонстрирует ту изобретательность, с которой современный цивилизованный человек способен использовать в своих целях фрагменты архаичных и чуждых ему по духу традиционных культур. С другой стороны, все происшедшее является прекрасной иллюстрацией к истории возникновения в ХХ веке разнообразных оккультных движений и эзотерических сект. Многое в этой истории для меня осталось непонятным, но фанатизм и слепая вера в свою собственную историческую значимость не требуют рациональных объяснений. И трудно предположить, как развивались бы события дальше, если бы полиции не удалось своевременно нейтрализовать деятельность "Тайного Союза Трех Нитей".»
На этом краткая версия отчета доктора Феликса Гордона Уилсона заканчивается, но мне хотелось бы более подробно остановиться на темах, которые были затронуты доктором Уилсоном лишь вскользь.
Желание по самой своей природе — вне зависимости от того, удовлетворено оно или нет — порождает насилие, которое не реализуется сразу же, но имеет тенденцию к накапливанию где-то в глубинах коллективного бессознательного. Накопившееся насилие требует выхода; и этот выход, по всей видимости, может осуществляться двояким путем: либо организованно, путем совместного и взаимного действия (каковым и является жертвоприношение), либо спонтанно и хаотично в виде конфликтов, ссор и войн.
Доктор Уилсон в деятельности "Союза Трех Нитей" углядел намерение противопоставить спонтанному и безконтрольному насилию насилие организованное и санкционированное, т. е. насилием остановить насилие.
Действительно, члены Союза совершали человеческие жертвоприношения, в которой жертву выбирал джок. Выбор джока — это не человеческий выбор. По сути дела это вообще не выбор, и логика здесь такова: если жертву не могут выбрать все, то пусть это будет «никто». В роли этого «никто» и выступал джок. Подобным образом в средневековой Индии, в случаях особенно запутанных и серьезных преступлений, вынести окончательный приговор должен был сумасшедший, т. е. фактически не человек. Ибо есть ситуации, в которых любой человеческий выбор и человеческие решения не могут привести к желаемому результату именно потому, что они человеческие, "слишком человеческие". Однако остается вопрос: действительно ли жертвоприношения, которые совершались членами "Тайного Союза Трех Нитей" имели целью остановить творящееся в мире насилие, как считает доктор Уилсон?
Современное постиндустриальное общество организовано таким образом, что накопившееся насилие снова трансформируется в желание. Накопившееся насилие по своему энергетическому статусу подобно беспредметному желанию. Все предельно просто: любое желание можно привести в соответствие с каким-либо предметом, который в свою очередь может быть представлен в виде товара. Постиндустриальный мир порождает все новые и новые предметы, и насилие трансформируется в банальный поиск новых товаров. Здесь берет начало вся бесконечная наша скука, апатия и безразличие.
Жан Бодрийар в "Радикальных мыслях" пишет: "Каким замечательным явлением было безразличие в не-безразличном мире! В мире разнообразном, порывистом и противоречивом, наполненном риском и страстями. Ум безразличный мог исполниться страсти и противопоставить себя всему миру. Он мог предчувствовать наступление безразличного мира и увидеть в этом событие. Сегодня трудно быть более апатичным и безразличным, чем сами факты. Мир в котором мы действуем сегодня, лишен страстей, смертельно скучен и полон апатии и безразличия к своей собственной жизни. Нет смысла быть бесстрастным в мире лишенном страстей, быть отстраненным там, где ты не нужен". [77]
Вполне вероятно, что деятельность "Союза Трех Нитей" и следует понимать не как попытку упорядочить насилие ради прекращения насилия, а как инфантильный бунт горстки "никому не нужных" против сообщества всех остальных "никому не нужных". C другой стороны, нет полной уверенности в том, что "Союз Трех Нитей" действительно прекратил свое существование. В живых не осталось ни одного свидетеля, — и как знать, может быть мы еще услышим о "Тайном Союзе Трех Нитей" и о таинственной "великой силе Мертвого", с которой даже джок не в силах был совладать.
Культ “черной бабочки” (хуштуг саат) у индейцев саат тауока в связи с так называемым “запредельным мифом”
Впервые о племени южноамериканских индейцев саат тауока и о культе “черной бабочки” упоминает полковник Бернетт — известный траппер и исследователь тропических лесов Мату-Гросу (Бразилия). В 1925 году на реке Кулуэни он обнаружил поселение индейцев саат-тауока, которые жили обособленно от других индейских племен и не были известны науке. Проведя среди индейцев два года, полковник Берннет в своей книге “Отчет о жизни индейцев Центральной Бразилии” [78] подробно описал быт, социальное устройство, обычаи и некоторые обряды индейцев саат-тауока.
О культе “черной бабочки” он в частности писал следующее:
“Как мне удалось выяснить, индейцы [саат-тауока] считают своим тотемом черную бабочку “хуштуг-саат”, откуда и происходит их самоназвание “саат-тауока”, что значит “люди бабочки”. Поскольку и в окрестностях деревни, в сельве и на реке обитает огромное количество разнообразных бабочек, мне было очень интересно узнать какую же из них индейцы считают своим тотемом. Одако на все мои вопросы саат-тауока отвечали, что их бабочки здесь еще нет, что она еще не прилетала. Наконец, устав от моих вопросов, вождь племени Абиквара объяснил мне, что их “хуштуг саат” живет далеко на звездах и прилетает только раз в году, чтобы передать своему народу “мудрость прежних пространств”. Он сказал, что бабочка должна прилететь через одну луну (т. е. через месяц) и что будет большой праздник, на который я тоже приглашен, потому что бабочка “может захотеть поцеловать не только индейца, но и белого охотника”. Спустя какое-то время индейцы стали готовиться к празднику: женщины и дети наводили порядок в деревне, складывая весь мусор на площадку, где обычно проходили общинные собрания. Мужчины занимались починкой всякой хозяйственной утвари и собирали хворост, который также складывали на площадку для собраний. По всему было видно, что индейцы собираются развести большой костер.
Праздник состоялся в ночь с 25 по 26 июня. Как только стемнело, все от мала до велика собрались на площадке собраний перед огромной кучей хвороста. Абиквара поджег кучу хвороста с четырех сторон, и вскоре языки пламени взвились к самому небу. Старики выкатили большие деревянные колоды и палками стали отбивать какой-то замысловатый ритм. Женщины затянули мелодичную, протяжную песню на незнакомом мне языке. Абиквара, сидевший рядом со мной, объяснил, что это песня из прежних времен “о грустном сне богов и их скором возвращении”. Я спросил, на каком языке исполняется песня, и Абиквара ответил, что это язык, на котором боги иногда разговаривают с людьми. Песня закончилась, а старики продолжали отбивать палками ритм. Так продолжалось довольно долго. Вдруг ритм совершенно изменился, — стал каким-то беспорядочным, рваным, и я увидел, что над головами сидящих индейцев мечется большая черная тень. Наконец в свете костра я разглядел, что это гигантская бабочка. Бабочка размером с крупного ворона, как-то неуклюже размахивая огромными черными крыльями, кружилась над головами собравшихся. Пролетая надо мной она чуть не задела меня своим крылом, и мне стало не по себе. Неожиданно бабочка словно завалилась на бок и упала прямо на колени юноше, который сидел не очень далеко от меня. Юноша вздрогнул и словно окаменел. Стук колотушек резко оборвался. Неуклюже перебирая тонкими лапками, бабочка стала медленно карабкаться с колен к лицу юноши. Я получил прекрасную возможность разглядеть это создание, воистину принадлежащее другому, чуждому нам миру. Природа Мату-Гросу не скупится на выдумки, но, глядя на эту бабочку, я был готов поверить, что это насекомое не имеет ничего общего с земными формами жизни. [79] Я не испытываю страха перед насекомыми, но эта бабочка была в высшей степени отвратительна. Ее непроницаемые черные крылья шуршали при каждом движении, а толстое брюшко покрывали длинные и редкие волоски. Несмотря на весьма крупное тело, ножки у бабочки были тонкими и чем-то напоминали паучьи лапки. На крупной голове торчали небольшие, похожие на рожки антенны, а из ротовой полости высовывался ярко-красный, влажно блестящий хоботок, скорее напоминающий жало. Бабочка вскарабкалась к плечам юноши и практически закрыл собой все его лицо.
