Брат Посвященный - Рассел Шон (бесплатные онлайн книги читаем полные версии .txt) 📗
— Не думаю, — отрицательно покачала головой Нисима.
— Ты ведь сама утверждала, что он не по годам мудр.
— Я… я не могу. Не хочу.
Нисима свернула на другую тропинку и пошла дальше. Кузина последовала за ней.
— Наконец-то мы здесь, вне досягаемости императора.
— Нам есть чему радоваться, Кицура-сум. Я постараюсь не унывать. Извини меня за плохое настроение.
В это время княжны увидели спешащего к ним стражника в синей форме Дома Сёнто. Когда он подошел ближе, они разглядели на его груди знак крылатого коня — эмблему императорского наместника в Сэй.
— Прошу прощения, госпожа Нисима. Князь Сёнто хочет вас видеть.
— Прямо сейчас?
— Да, госпожа.
Нисима повернулась к сестре,
— Конечно-конечно, иди, и не надо извиняться.
Нисима в сопровождении стражника удалилась.
До самого дворца было совсем близко, а зал, в котором ожидал падчерицу Сёнто, располагался лишь немного дальше.
Вдоль коридора и у входа в зал стояло непривычно много стражников из числа личной охраны Сёнто, и Нисиму это слегка встревожило. Стражники раздвинули перед ней створки ширмы, и когда она опустилась на колени у порога, то увидела напротив определенно воина-варвара. Княжна застыла, потом заметила рядом с ним своего отца, князя Комавару, генерала Ходзё, Каму и Суйюна.
— Входи. В этом дворце полно всяких шпионов. Нисима коротко поклонилась, вошла в зал и уселась на предложенную ей подушку.
Сёнто не потрудился объяснить, зачем потребовалось присутствие его дочери, хотя раньше она не посещала советов, касающихся серьезных вопросов стратегии или разведки. Все в зале поклонились ей.
— Нисима, этого человека зовут Калам. Он приехал из пустыни вместе с князем Комаварой и Суйюном-сум.
Монах заговорил с дикарем на его языке, и пустынный охотник поклонился, как ему показали. Он едва осмелился поднять глаза на княжну и не сводил взгляда с циновки под ногами. Пустынный охотник явно чувствовал себя не в своей тарелке.
— Прости, мы продолжим.
Нисима быстро кивнула.
— Как вышло, что вы согласились на эти условия, Суйюн-сум?
— Тогда я еще не очень хорошо понимал язык варваров, ваша светлость, и не догадывался о всех значениях слова «тха-телор». Я решил, что Калам выкупает свою жизнь, а также жизнь и честь своих родичей за службу нам в течение более короткого срока. Я не понял, что «тха-телор» на самом деле означает, что мы обменяли жизнь и честь его родичей на его собственные жизнь и честь. Теперь он привязан ко мне до конца дней. Если я отправлю его обратно в пустыню, он заморит себя голодом. Единственное, что он достоин делать, — служить мне.
— Вы верите ему, брат?
— Безусловно, мой господин.
— Хм… — пожал плечами князь. — Лично я менее доверчив.
— Простите, князь Сёнто, — вмешался Комавара, — я считаю, что Суйюн прав. Поначалу я сам с подозрением относился к Каламу, а сейчас… думаю, если Суйюн-сум прикажет, он спрыгнет с балкона.
Сёнто повернулся к балкону.
— Интересно. Если память мне не изменяет, князь Комавара, вы когда-то предлагали взять в плен дикаря, чтобы раздобыть информацию. Теперь у нас есть такой человек.
— Я даже думал, что нам придется применить более строгие меры убеждения, ваша светлость, но Калам и без того говорит довольно охотно, по крайней мере со своим хозяином.
— Очень кстати. Итак, вы вместе с проводником отправились к священному месту?
Комавара продолжил рассказ.
— Да, мы отправились к Ама-Хадзи, пещере, скрытой у подножия гор. Древнее место, князь Сёнто, которое трудно описать. Мы проскользнули мимо нескольких часовых.
— Не очень-то хорошие эти часовые, — подметил Сёнто.
— Они просто не ожидают чужих. Соплеменники Калама редко отваживаются выбраться в те места, а сэйянцы и вовсе там не бывают.
— За исключением монаха, о котором вы упоминали.
— Да, ваша светлость, его и нас. Но все равно они плохо подготовлены к вторжению в их края. В Ама-Хадзи нашим глазам предстало такое диковинное зрелище, что мы никогда бы в это не поверили, если бы не увидели сами. — Комавара бросил взгляд на Суйюна, который едва заметно кивнул.
— В пещере мы увидели не что иное, как вмурованный в глиняную стену скелет дракона, — спокойно промолвил инициат.
В зале повисла тишина. Первым заговорил Каму:
— Вы так уверены? Вы разглядели его с близкого расстояния, Суйюн-сум? Вы трогали его руками?
— Нет, мы смотрели на скелет издалека, но я не сомневаюсь в том, что видел. Для подделки все выглядело слишком натурально. Дракон лежал несколько странно, изогнув позвоночник, как если бы он принял смерть и навсегда остался в таком положении. Кое-где костей не хватало, и это тоже смотрелось вполне естественно. Он был поистине громадным — намного больше, чем говорится в древних легендах. Пропорции тоже показались нам необычными: голова абсолютно несоразмерна с туловищем, а туловище — объемнее, чем можно было ожидать. Все это убедило меня, что передо мной скелет реального существа. Если бы его слепили человеческие руки, я уверен, он был бы более впечатляющим и массивным и в большей мере соответствовал бы людским представлениям о драконе. Полагаю, мы видели останки настоящего дракона, как бы невероятно это ни звучало.
Ходзё покачал головой.
— Хотел бы я оказаться там вместе с вами, брат. Мне трудно даже представить подобное.
— Однако такое зрелище, — вставила Нисима, — послужило бы ярким символом для людей… с менее развитой культурой. Это ведь тот самый дракон, который изображен на монетах?
— Несомненно, — подтвердил Комавара. — Его образ прибавил мистической силы хану. Калам до сих пор трясется от страха. Вероятнее всего, точно так же вид дракона действует и на остальных. Я и сам ощутил трепет. Ама-Хадзи — место скопления огромной силы и производит одинаковое впечатление на всех людей независимо от уровня развития их культуры.
— Полагаю, нам следует дослушать рассказ до конца, а позже вернуться к обсуждению, — предложил Сёнто.
— После Ама-Хадзи Калам привел нас на равнину, где стоял покинутый лагерь армии хана. Таких огромных размеров мы себе и не представляли. В том лагере могло разместиться от шестидесяти до семидесяти тысяч воинов и даже больше.
— Такие лагеря разбивают, чтобы ввести в заблуждение противника, — перебил Суйюна генерал Ходзё. — Мы сражаемся с солдатами, а не с лагерями. Сколько воинов вы видели?
— Мы ехали по следу крупного отряда, отделившегося от остального войска. Они двигались в направлении Сэй, генерал, а потом повернули на восток, к морю. Я насчитал сорок тысяч воинов, и, по нашим предположениям, это лишь часть основной армии.
Ходзё беззвучно выругался, а Каму схватился за плечо отсутствующей руки. Его лицо исказила судорога, точно он вдруг ощутил приступ резкой боли.
— Это невозможно, — прошептал управляющий Сёнто, — невозможно…
— Если они действительно собрали столь внушительные силы — а в ваших словах я не сомневаюсь, — сказал Сёнто, — чего они дожидаются? С такой армией я бы прорвал оборону Сэй в считанные недели и завоевал север еще до того, как в империи осознали бы, что произошло. А с приходом холодов я чувствовал бы себя в безопасности до самой весны. К этому времени я бы подготовился к наступлению армий с юга. Сэй можно легко взять и удержать. Не вижу смысла в этом промедлении.
— Они могут не знать, насколько сильна Сэй, ваша светлость, — подала голос Нисима. — Дикари, которые совершают набеги, видят повсюду роскошь и поразительные для них скопления людей. Не исключено, что степень нашей уязвимости — для них тайна. Если они атакуют сейчас, а Сэй продержится хотя бы короткое время, пока не переменится погода, преимущество внезапного удара будет потеряно. Я не генерал, но на месте полководца я сочла бы за лучшее подождать до весны. Вероятно, они думают, что внезапность по-прежнему останется их козырем, а если кампания затянется, погода будет благоволить к ним.
Генерал Ходзё согласно кивнул — почти что поклонился княжне Нисиме, и на его лице отразилось удивление, смешанное с почти отеческой гордостью.
