Правила возвышения - Коу Дэвид (читать книги без TXT) 📗
Андреас кивнул, но ничего не сказал. Он повернулся в кресле и посмотрел в окно. Дождь усилился, хотя небо у горизонта немного прояснилось. Герцог чувствовал, что советник пристально смотрит ему в затылок своими желтыми глазами, но мог лишь сидеть на месте, мечтая о глотке вина и задаваясь вопросом, как поступил бы его отец в подобных обстоятельствах. Этот замок и холм, на котором он стоял, всегда являлись залогом силы его дома. Казалось безумием покидать замок сейчас. Но поскольку запасы провизии подходили к концу, а кергским войском командовала герцогиня, совет Шерика представлялся весьма разумным.
— Вероятно, я зашел слишком далеко, — сказал кирси, неправильно истолковав молчание Андреаса. — Прошу прощения, милорд. По всей видимости, замок выдержит осаду. Под конец нам придется сократить дневной рацион, но, скорее всего, мы возьмем верх над врагом. Идти к реке рискованно. Было бы глупо предпринимать столь безрассудный шаг.
Герцог бегло глянул на него через плечо, а потом снова уставился в окно. Он никогда не считал себя осторожным человеком. Яван был осторожным. Айлин тоже. Но не он. Обитателям Кентигерна, расположенного в непосредственной близости от Тарбина, поневоле приходилось быть бесстрашными и отчаянными. Анейранцы видели в осторожности признак слабости. Ни один другой эйбитарский герцог не мог понять этого, поскольку никто из них не жил под ежедневной угрозой войны. Остальные герцоги считали Андреаса таким же безрассудным, как и его отца.
Андреас сам не узнавал себя. Кергскую армию вела на Кентигерн женщина, а он довольствовался тем, что сидел в замке и ждал осады. Возможно, так было принято в Везирне или Сириссе, но не в Эйбитаре — и, уж конечно, не на Кентигернском холме. Андреасу стало стыдно, что он вспомнил об этом только после слов кирси.
— Вам нездоровится, милорд?
— Нет, все в порядке. — Герцог снова повернулся к советнику. — Ступайте к Виллиду и квартирмейстеру. Скажите, что мы выступаем с предзакатными колоколами. Если квартирмейстер не успеет все приготовить к этому часу, не беда. У него есть фургоны. Он со своими людьми нагонит нас, когда мы сделаем привал.
— Но до предзакатных колоколов осталось всего несколько часов, милорд. Если мы подождем до рассвета, мы все равно успеем достичь реки раньше кергской армии.
— Возможно. Но если мы выступим сегодня, то наверняка придем первыми. — Он встал, широко улыбаясь советнику.
— Вы вывели меня из оцепенения, Шерик. Сейчас не время осторожничать.
Кирси еле заметно улыбнулся.
— Конечно, милорд.
— Тогда за дело. Проследите за ходом приготовлений. Виллид не любит, когда его подгоняют, даже если это необходимо. Поэтому позаботьтесь о том, чтобы он понял, что к предзакатным колоколам я буду готов тронуться в путь. Прикажите подать моего коня к герцогской башне. Пусть солдаты видят, что я выступаю в поход с ними.
— Хорошо, милорд. — Кирси повернулся, собираясь выйти.
— Шерик.
Советник остановился и выжидательно посмотрел на герцога.
— Надеюсь, вы понимаете, что идете в поход с нами.
— Разумеется, милорд. Ничего иного я и не желал бы.
Кирси отвесил поклон и удалился. Аидреас отодвинул кресло от стола и встал. Он немного поколебался, глядя на бокал с темным вином, но потом тряхнул головой и вышел на середину комнаты. Там он извлек из украшенных драгоценными камнями ножен свой меч и внимательно осмотрел клинок. Даже в сером свете пасмурного дня он сверкал, словно Панья в ясную холодную ночь, и герцог довольно улыбнулся. Он уже давно не ходил с мечом в бой. Именно это ему было нужно сейчас — больше, чем вино, больше, чем поимка Тависа. Свое письмо с просьбой сохранять самообладание Керни отправил не в тот замок. Кергская армия шла на Кентигерн, и, хотя Андреас тянул с местью дольше, чем от него могли ожидать, теперь час пробил. Они хотели войны, и они ее получат. Он нанесет удар по всему Кергу не из своего кабинета, но из своего седла, не как защитник осажденной крепости, но как воин. Вероятно, это был самый мудрый совет, какой Шерик когда-либо давал герцогу.
Одежда Ксавера провоняла потом, загрязнилась и заскорузла. Волосы у него свалялись, голова чесалась. Время от времени стражники приносили узникам теплую воду для умывания, но постельное белье не менялось со дня их заточения в тюремной башне, а единственное окошко в крохотной камере не пропускало достаточно свежего воздух, чтобы выветривались отвратительные запахи.
Прошлой ночью, когда стало совсем уж невмоготу, Фотиру пришлось вызвать ветер, чтобы разогнать спертый воздух. Потом он послал ветер через коридор в камеру герцога, вызвав раздражение двух стражников, которые приказали ему прекратить это. Сначала советник не послушался и продолжал направлять струю воздуха в маленькое зарешеченное окошко в двери напротив, но когда они пригрозили лишить пищи всех, в том числе Явана, он подчинился приказу.
Они находились в тюрьме почти полмесяца, хотя Ксаверу казалось, что это длится гораздо дольше. Все это время они не слышали никаких известий о Тависе, и это внушало Ксаверу надежду, что другу удалось выбраться из города. Несомненно, Андреас пришел бы позлорадствовать, если бы поймал молодого лорда. Но они уже много дней не видели ни герцога Кентигернского, ни первого советника.
Они узнали о смерти короля, услышав колокольный звон и крики людей в замке. В скором времени явился один из стражников и сообщил узникам новость, тем самым оказав им любезность, резко контрастировавшую с обращением, которое они встречали до и после этого. Яван никак не отреагировал на известие о смерти Айлина — сказал лишь, что он был замечательным правителем. До конца дня он хранил молчание и даже не подошел к двери, чтобы получить свой ужин. Позже вечером Фотир шепотом объяснил Ксаверу, что обычно после смерти короля все герцоги из главных эйбитарских домов съезжались в Город Королей на похороны и церемонию коронации следующего короля. Однако Яван, понятное дело, не мог поехать, и Фотир предположил, что Андреас тоже не поедет.
— Герцоги поймут, что у них нет короля. — Ярко-желтые глаза кирси мерцали в свете свечи.
— И что они предпримут?
— Трудно сказать. Я не могу представить, что кто-то из них захочет встать между Кергом и Кентигерном. Если бы герцоги объединились, они могли бы вмешаться, — но такое вообразить еще сложнее.
Ксавер потряс головой.
— Вы хотите сказать, что они позволят нам начать войну?
— Я не уверен, что они в состоянии сделать еще что-нибудь.
Следующие два дня ничем не отличались от предыдущих. Стражники приходили и уходили, иногда принося узникам еду или свежую воду. Но ни Андреас, ни Шерик в башне не появлялись, и никто не признавал факта, казавшегося Ксаверу совершенно очевидным: Яван теперь был королем, и, продолжая держать его в тюрьме, Андреас совершал акт государственной измены.
На третий день с утра зарядил дождь, который принес долгожданное облегчение узникам, измученным в последние несколько дней жарой и солнцем. Во всех других отношениях это утро ничем не отличалось от предыдущих. Но через час или два после полдневных колоколов Ксавер услышал громкие голоса на лестнице и чуть погодя топот ног по каменным ступенькам.
Двое стражников резко выпрямились и стали навытяжку. Мгновение спустя в коридор вошел Андреас. Он был в перчатках, походных сапогах и серебряно-голубом плаще с гербом Кентигерна. На поясе у герцога красовался меч, и еще один, двуручный, висел на перевязи у него за спиной.
Однако, несмотря на свой воинственный вид, выглядел Андреас ужасно. У него были воспаленные, глубоко ввалившиеся глаза и неестественно красное лицо. Ксавер никогда не подумал бы, что человек столь внушительных размеров может казаться таким изможденным и больным.
Ксавер посторонился, подпуская к двери Фотира, чтобы тот тоже мог поглядеть в зарешеченное окошко. Яван стоял у своей двери и пристально смотрел на Андреаса, плотно сжав губы.
— Вы пришли сразиться со мной, Андреас? — спросил герцог. — Или вы начали войну с анейранцами?
