Знак четырех (СИ) - Носова Алёна (читать книги полностью без сокращений бесплатно .txt) 📗
***
В Храмовой школе была простая иерархия учеников. Первые пять лет следовало изучение навыков младшей ступени, после - пять лет старшей. Если по прошествии десяти лет жрецы не добились от ученика результатов, его навсегда отлучали от магии. Такие недоучки становились заурядными знахарями, перебивающимися случайным заработком: никто не хотел идти за помощью к магу, у которого не было разрешения на практику. Многие из них вынуждены были оставаться при Храме, посвятив себя послушанию. Те же, кто отвечал строгим требованиям, становились адептами - учениками высшей ступени. Адептов готовили к посвящению в маги год, два, но не более пяти лет. Если по истечении пяти лет адепт не справлялся с итоговым испытанием, он обязан был посвятить себя монашеской жизни - открыв ученику тайные знания Храмовой школы, жрецы уже не могли отпустить его в мир. Неудивительно, что адепты день и ночь сидели над книгами, ночевали в тренировочном зале и терпеливо сносили любые наказания ради того, чтобы пройти последнее из испытаний. Получив вожделенное посвящение, новоиспеченный маг должен был пяти лет отслужить младшим жрецом, после чего ему предоставлялся выбор: остаться служителем Первохрама или стать вольным магом, имеющим официальное разрешение на практическую магию.
Учеников в Храмовой школе всегда было немного: жрецы отбирали себе лучших, прочие же, наименее одаренные, шли в подмастерья к местным провинциальным магам. В год поступления Сайарадил в школе насчитывалось тридцать семь учеников, не считая семи адептов. Ученики младшей ступени обучались вместе и год за годом проходили простейшие магические практики, оттачивая мастерство; называлось это общими знаниями. Кроме общих знаний им преподавались элементарные науки. Большинство из поступавших говорило на эндарии, официальном языке равнин; некоторые владели лишь его северными и южными диалектами, изрядно коверкавшими слова. Львиная доля сил уходила на то, чтобы преподать им чтение, письмо и счет. Немало времени уделялось истории; многие из первогодок по прибытию в Храм не могли правильно произнести даже название двенадцати родов-основателей Эндроса: Кассии, Дирвады, Мирхольды, Валларды, Терроксы, Форлары, Сирцианы, Вердилии и еще четверо ныне прекративших существование - Атольды и Гриниальди, изничтожившие себя на поле брани, Ринигарды, пытавшиеся обыграть Кассиев в борьбе за верховную власть и проигравшие, и Ирильмельди, чередой глупых межродовых браков ассимилировавшиеся с прочими родами.
К каждому из учеников старшей ступени был приставлен учитель; помимо сложнейших магических практик старшие ученики изучали философию, астрономию, ораторское искусство и три первоязыка: унг, язык древних северян-моах; кмехский язык, на котором когда-то говорило все южное побережье, а ныне распавшийся на множество разрозненных языков; вальдорн - язык вандов, официальным указом Сената преданный забвению, но свято чтимый жрецами. Храмовая магия по крупицам собиралась из мастерства четырех народов, множество величайших трактатов было написано именно на этих языках. Не изучали в Храме лишь назарский язык нардан - его предали забвению и Сенат, и жрецы.
Адептов обучали сами наставники, и лишь предки знали, что они им преподавали.
Общие знания разношерстной младшей ступени сразу показывали, кто чего стоит. Новички усердно пытались сплети оберег из ивового прутика или начертить охранный знак; лучшие ученики рисовали защитные круги или читали с завязанными глазами; те же, на кого жрецы уже махнули рукой, отчаянно пытались погрузить соседа в сон или хотя бы не уснуть самому. Жрецы зорко следили за успехами своих подопечных, пытаясь выявить у них доминирующий дар. Это было сутью младшей ступени - определить вектор развития ученика. Большинство одаренных имело несколько смежных способностей, и чем больше было их количество, тем хуже выходило качество. Случалось, что рождались дети с единственным 'чистым' даром; самыми ценными среди них считалось пять высших навыков: чтение мыслей, полет, исцеление, прорицание и перемещение. Целители, рождавшиеся так редко, пользовались особым почетом среди всех народов Обозримых земель. Летать могли многие из назарских магов, так же как маги-ванды были склонны к прорицанию. Телепаты появлялись во всех народах, но редко; последним 'чистым' телепатом среди воспитанников Храма был наставник Арамил. Перемещать предметы умел понемногу каждый маг; впрочем, сдвинуть что-либо тяжелее собственного веса мог далеко не каждый. В древних летописях говорилось, что некоторые из магов моах настолько преуспевали в этом навыке, что им удавалось перемещать в пространстве собственное тело. Ничего подобного в современной магии не случалось; многие из жрецов относились к подобным записям скептически.
Байки о 'чистых' будоражили умы юных магов; по школе гулял слух, что один из адептов обладает настоящим даром исцеления... Но ученики высшей ступени жили в отдельном корпусе, поэтому слухи так и оставались слухами.
Будни Храмовой школы текли однообразно. Первогодки, наловчившись делать амулеты удачи, мнили себя великими магами и лезли в драки, едва учителя отворачивались; старшие ученики, из которых жрецы уже выбили всю дурь, трудились не разгибая спин, потому что хотели стать адептами; адепты не тратили время даже на сон, мечтая пройти посвящение. Одна лишь Сайарадил Вэй не могла найти себе места.
Ее больше не мучали сны, но теперь она мечтала вернуться в те времена. Сайарадил начало казаться, что кошмары были вовсе не проклятием, а даром, спасавшим ее от того, что все эти годы пряталось где-то внутри. Страх, который она переживала по ночам, помогал ей сдерживать эмоции - теперь же это труднее с каждым днем: любая мелочь, будь то громкие голоса или случайный луч солнца, пробившийся в щель между ставен, раздражали ее. Сдержанность подводила - Сая срывалась, и когда это случалось, происходили странные вещи. Вазы с цветами трескались из-за того, что вода в них замерзала. Настои, приготовленные для ритуальных омовений, протухали. Когда зацвел целебный источник, Сайарадил вызвали на Совет, и если бы не молодой наставник Арамил, кто знает, вернулась ли бы она обратно!
Учителя спрашивали, как она это делает; Сая не знала, что ответить, и злилась еще больше.
Она правильно сплетала амулеты, но те не работали. В воде ей виделось только собственное отражение, а от пламени, которое полагалось созерцать часами, слезились глаза. Глядя на огонь, Сая честно пыталась отыскать 'внутренний источник энергии', о котором толковали жрецы, но чувствовала только боль в затекших ногах. Ее партнеры уже на третьем занятии уверенно подносили ладони к огню, чуть ли не касаясь его пальцами. У Сайарадил после пары таких попыток были до волдырей обожжены обе руки. А между тем остальные первогодки, освоив простейшую, как говорили жрецы, технику созерцания энергии, переходили к более сложным занятиям - технике поглощения энергии, буквально - к поглощению огня. И вновь Сайарадил приходилось часами созерцать горящий в лампе фитиль. Жрецы расхаживали взад-вперед и бубнили, что маг, достигнув состояния полного покоя, способен призвать внешнюю энергию в себя, соединив ее со своей внутренней энергией и обратив тем самым энергию внешнюю во внутреннюю... Пока Сая тщетно пыталась понять, что именно нужно призвать, а что - обратить, ее соседи, достигнув неведомого 'покоя', в буквальном смысле поглощали огонь - через ладони, зрачки глаз, а некоторое даже через рот.
Жрецы учили обращаться к любой природной стихии, черпать энергию и в дожде, и в ветре, и в яркой молнии. 'Наши силы идут от природы, - объясняли они. - Каждый маг должен уметь преобразовывать силы стихий в собственную энергию, потому что управлять самой стихией мы не в состоянии' - при этом жрецы глядели на Сайарадил так, словно она обманула их сокровенные надежды.
Безмолвные упреки и чужие успехи заставляли Саю ощущать себя ничтожеством. Учителя твердили, что маг должен быть уверен в своем предназначении - Сайарадил же сама себе казалась самозванкой. Жрецы морщились, кричали и в качестве наказания оставляли ее впроголодь - Сая лишь усилием воли опускала гордую голову, изображая раскаяние. Ей не хотелось своей непокорностью бросать тень на имя отца.
