Магия Дерини - Куртц Кэтрин Ирен (читаем книги онлайн бесплатно полностью без сокращений .TXT) 📗
Все разведчики знали, что, когда бы они ни прибыли к королю или его доверенному лицу с донесением, если это вносило ясность, их могли подвергнуть процедуре считывания мыслей, и большинство из них поняли, что противиться этому не следует, тем более бояться. Они также приняли новое правило, сознательно поощряемое Келсоном и Морганом, в соответствии с которым дерини всегда должны прикасаться к голове или шее тех, мысли они обязаны прочесть. В действительности же рука, запястье или другая часть тела с таким же успехом подошли бы для этого, а дерини смогли бы проникнуть в сознание даже сквозь перчатку или другую одежду, если это необходимо; однако Келсон чувствовал, что если люди будут по крайней мере думать, что возможности дерини ограничены хотя бы в этом плане, это может рассеять некоторые из опасений, касающихся непосредственного общения с ними на регулярной основе. (Королевское правосудие.)
На что, помимо техники, особенно стоит обратить здесь внимание, так это на возможное возникновение этической дилеммы именно такого применения способностей дерини. С военной точки зрения сама процедура говорит в свою пользу, так как она не отнимает много времени, во время нее не произносится ни слова и исключается возможность опущения важных деталей или неверного истолкования результатов наблюдения. С другой стороны, кто может гарантировать, все ограничится чтением разведывательного донесения, а не перерастет в посягательство на право личности на частную жизнь? Можно возразить, что вассал не должен иметь секретов от короля, однако где провести черту между тем, что относить к интересам короля, а что должно отнести в личную сферу граждан. В теории и в действительности дерини имеет доступ к информации, которую объект, вероятно, не пожелает разделить даже с духовником.
На практике же большинство дерини не станут заходить далее оговоренных заранее пределов или того, что относится по своей природе к обязанностям субъекта. Так, проникновение в сознание разведчика обычно ограничивается его разведывательным донесением и сопутствующими наблюдениями. Если же возникает подозрение в честности обследуемого субъекта, то большинство дерини не станут терять время и усилия на “ловлю рыбки в мутной воде”.
Однако это еще не говорит о том, что подобное не может произойти. Люди были прекрасно осведомлены, что некоторые Дерини – и короли в том числе – пользовались этим преимуществом. Этот давнишний страх, который только недавно начал было рассеиваться благодаря справедливой бескомпромиссной позиции, которую занял по отношению к этому Келсон, всегда таился где-то в подсознании.
Одним из способов уменьшить этот страх стало стремление делать процесс считывания коротким, насколько это возможно. При особом применении и при более широком и интенсивном проникновении в сознание, которое обычно используется при допросах заключенных или каких-либо других враждебно настроенных или неуступчивых объектов, процесс может быть таким же быстротечным, как и промежуток между двумя вдохами. В действительности первый вдох является следующим условием, которое мы будем относить к почти универсальным средствам любой деятельности дерини. Когда Келсон просит Керкона сделать глубокий вдох, он вовлекает в процесс не только сознание разведчика, но и побуждает его сделать очень простое упражнение, предшествующее расслаблению, концентрированию и подготовке разума объекта к переходу в измененное состояние сознания.
Очевидно, Керкон не был осведомлен о том, что произойдет между его первым и вторым вдохом, когда король будет извлекать необходимую информацию из его разума. Его первым осознанным ощущением, последовавшим за этим, было легкое, длящееся не более мгновения головокружение, которое быстро уняли уверенные руки Моргана, и слабое ощущение облегчения, когда он осознал, что все уже кончилось. Помимо всего этого, в процесс, конечно, при содействии Керкона и других, таких же, как он, была вовлечена вера в слово короля, что ни он, ни Морган не переступят в своих поисках границ, очерченных рапортом разведки, и не попытаются воздействовать на его волю; иными словами, они не используют оказанное им доверие во вред личности, подвергаемой считыванию. Это доверие и есть ключ к отношениям между дерини и людьми, длящимся в течение нескольких веков, достичь которых можно было лишь посредством постоянного взаимодействия.
Однако может случиться так, что однажды полученное доверие очень легко вскоре станут принимать как само собой разумеющееся. Примером того, о чем ведется речь выше, является первый психический контакт Келсона с его новым юным оруженосцем Айво Херберном. Вероятно, у Келсона не было причин сомневаться в лояльности или благоразумии юного Айво, иначе бы он не был назначен на должность королевского оруженосца. Однако, несмотря на это, когда двенадцатилетний мальчик встает на колени, чтобы снять шпоры и сапоги Келсона, король дотрагивается до склоненной головы своего оруженосца и дотягивается до него своим сознанием.
– Расслабься, Айво, – приказал он, усиливая психическое соприкосновение, так как молодой разум внезапно ощутил вторжение, и тело мальчика стало напрягаться. – Закрой глаза и не сопротивляйся мне. Обещаю, что не сделаю тебе больно – мы же дали клятву друг другу.
Келсон чувствовал, что мальчик уже ждал нечто подобное, никто не в состоянии провести большую часть своей жизни при дворе и не слышать ничего о том, что способен совершить король с помощью таинственных сил, которыми он обладает; однако ему доставило удовольствие то, что сопротивление сразу же прекратилось, и юный разум попытался успокоиться, хотя он все еще мог чувствовать слабую дрожь под своей рукой.
Продолжая тихо ободрять и успокаивать мальчика, король ласково притянул темноволосую голову своего оруженосца к своему колену и проник в его сознание, затем тихонько пододвинулся к нему так, чтобы достать руками его виски, положив на них свои большие пальцы, касаясь остальными его кудрей для того, чтобы достичь полного контакта. Дрожь сразу же прекратилась. Пристальный взгляд Келсона скользнул к средоточию сквозь огонь, в то время как он давал наставления. (В поисках святого Камбера.)
Эти наставления выглядят достаточно безобидно. Айво было велено не повторять ничего из того, что он может случайно услышать, касающееся короля: “Не смей вспоминать об этом до тех пор, пока я сам не попрошу”. (В поисках святого Камбера.) С первого взгляда все это может показаться достаточно разумным требованием короля к своим вассалам. Однако то, что Келсон пытается добиться силой данного без принуждения, – мы же дали клятвы друг другу – выводит это столкновение короля со своим оруженосцем за границы области этического. Этим Келсон признает, что, если Айво предоставить самому себе, он либо не сможет настолько контролировать себя, чтобы держать язык за зубами, либо, хуже того, сознательно будет распускать сплетни о том, что слышит.
В какой-то мере Келсон, видимо, не сознавал, что это говорит о таком же полном отсутствии доверия с его стороны к людям, какое испытывали они к дерини, за что, в свою очередь, он порицал их, причем поведение невинного Айво в сравнении с тем, что обычно происходит, когда люди вступают в какие-либо отношения с дерини, которым навряд ли знакомы угрызения совести, еще в меньшей степени могло послужить причиной для такого недоверия. Ничто в характере Келсона не дает нам оснований предполагать, что он Употребляет свои способности во вред другим, хотя никто не может сказать, где находится та черта, за которой начинается процесс внутреннего разложения. Будем надеяться, что Келсон пересмотрит свою линию поведения и вспомнит те времена, когда подсознательная подозрительность и отсутствие доверия еще не стали для него привычкой. Осознав это, он наверняка придет к выводу, что тогда те вассалы, которых не надо было заставлять быть верным и принуждать держать язык за зубами, служат ему намного лучше, чем те, чья верность и молчание – следствие принуждения.
Все это говорит о том, что нам самим следует пересмотреть свое отношение к поступку Келсона, так как данное столкновение было скорее не считыванием мыслей субъекта, а установкой того рецептивного состояния, в котором он будет принимать указания, данные оператором. Мы можем рассматривать это как своего рода парагипноз, навязанное силой состояние, в котором команды оператора не могут быть оспорены субъектом. Таким образом, мы приходим к выводу, что большинство случаев прямого контроля сознания объекта, осуществляемого дерини, будут содержать в себе до некоторой степени элементы парагипноза, который, если использовать его возможности полностью, может быть незаменим для установки связи более высокого уровня, необходимой при выполнении различных более сложных операций, при введении пациента в состояние сна, при ускорении процесса выздоровления или при введении врага в бессознательное состояние, если нет необходимости его убивать.
