Братья Дракона - Бейли Робин Уэйн (бесплатная регистрация книга .txt) 📗
— Пейлнок, — прошептал он, словно прощупывая название этого странного мира, и постучал костяшками пальцев по подлокотнику. — «Тихий стук». — Он повторил название книги брата. Совпадение?
За окном опять заухала сова.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Роберт вышел из комнаты брата, тихо прикрыв за собой дверь. Поморщившись, он посмотрел на повязку на правой руке. Рана все еще болела, но он заставил себя не думать о боли.
Он тихо прошел по коридору мимо своей комнаты и спустился по лестнице. За столом сидели трое пожилых мужчин, они пили что-то из кружек и негромко переговаривались. Тут же был и Пиетка со своей дряхлой собакой. Внезапно разговор прервался, и старики посмотрели на Роберта, словно чего-то ожидая. Ему стало неловко. Пиетка хотел было встать, но Роберт покачал головой. Трактирщик снова сел. Роберт подошел к двери, распахнул ее и вышел на улицу.
Тишина сводила с ума. Ему остро не хватало не прекращающегося даже ночью городского шума Манхэттена. Роберт спустился с низенького крыльца и зашагал по улице. В воздухе витал запах реки и горных сосен. Тончайшая пыль клубилась под сапогами. Почти весь город спал, блуждания чужака никого не тревожили. Некоторые окна были открыты, но в них не было видно ни светильников, ни каких-либо признаков движения.
Он не выбрал себе никакого определенного маршрута и в конце концов оказался на самой окраине, там, где темной массой возвышались горы. Над их вершинами холодно мерцали звезды. Роберт прошел мимо последней изгороди, за которой сбились в кучу сонные овцы, потом — мимо небольшого участка обработанной земли. За городом дорога шла немного вверх. Он поднялся на холм и уселся на большой камень, подперев подбородок руками, и стал ждать, когда на небе появится луна и это странное прекрасное сияние.
Левое плечо ныло, но и о нем он постарался забыть: ничего, рано или поздно пройдет, и так уже стало лучше. Он немного подвигал рукой, пробуя подвижность сустава, и остался вполне ею удовлетворен.
Он оглянулся на темный город. Драконов не было видно. Мальчик и женщина мирно спали где-то в домах горожан, но Роберту не спалось. Он и так был по природе полуночник и у себя дома читал и работал за компьютером ночи напролет, а отсыпался днем — просто потому, что ему так больше нравилось. Он любил ночь.
Роберт слабо улыбнулся. Очень может быть, что сдать новый роман вовремя не удастся — издатель будет просто лопаться от ярости.
Луна прокралась по небу над вершинами гор и осветила крыши домов. Далеко, на противоположном конце города, поблескивала река. Роберт подобрал колени к груди и обхватил их руками. В плече что-то дернулось, но он не обратил на боль внимания, лишь начал потихоньку раскачиваться взад-вперед, пока совсем не успокоился. Он закрыл глаза.
Неизвестно откуда пришли мысли о Скотте. Роберт вспоминал, как они познакомились во Флориде. Скотт был тогда в новенькой белой форме, его техника казалась безупречной. На Тайване они ездили на рикшах, в Сингапуре плавали на сампанах — юрких плоскодонках с парусом и кормовым веслом, в Бангкоке бесконечно бродили по базарам. Роберт улыбнулся: славное было время.
Но тут подкралось более мрачное воспоминание: Скотт на тротуаре в Нью-Йорке, в крови, насмерть перепуганный, умоляет Роберта о помощи, вцепившись в его рубашку.
Роберт вздохнул, открыл глаза и прогнал непрошеный образ. Он прижал ладонь ко рту и подул сквозь пальцы. Вот так, успокойся. Да. Успокойся.
Но откуда-то из самого отдаленного уголка сердца продолжал слышаться голос: Поло. Эй, Поло.
Голос перекрыло чье-то тихое пение. Сначала оно казалось далеким, но постепенно приближалось, пока Роберт наконец не осознал, что оно звучит вовсе не в его сознании. Он оглянулся на скалы в поисках певца.
Никого не было. Пение тоже прекратилось, лишь ветер шелестел в траве.
Роберт опять посмотрел на город, решив, что у него слуховые галлюцинации. Возможно, он сходит с ума, да и есть от чего.
Но пение послышалось вновь. Это был точно не ветер! Он резко обернулся. Совсем недалеко по склону холма перемещался мерцающий белый огонек — может быть, свеча или нечто подобное. Роберт едва успел заметить огонек, как тот погас, — и песня тотчас же умолкла.
Роберт тихо соскользнул с камня и вгляделся в темноту. Ничего. Он сосредоточил взгляд на силуэте старого дерева, рядом с которым исчез огонек, потом тихо приблизился к дереву и обошел его. Никого. Он поднял глаза. Между широкими дрожащими листьями можно было различить звезды, но на ветвях тоже никого не было. Положив ладонь на шершавую кору, он прислонился к дереву.
Мой милый, куда ты? В какие края?
Останься со мною здесь, у ручья.
Твои глаза зеленее травы.
Чего ты боишься — меня ли, молвы?
Куда ты? В какие края?
Роберт вздрогнул и осмотрелся. Вокруг никого не было, и сколько он ни вглядывался, результат был тот же. Но песня была слышна вполне отчетливо. Он оставил дерево и осторожно прокрался вверх по склону холма.
Мой милый, останься, останься со мной,
Напейся с ладони водой ледяной,
Приляг, отдохни, ты, верно, устал?
Ни слова в ответ — молчаливы уста.
Мой милый, останься со мной.
Роберт снова заметил огонек, на этот раз чуть повыше. И как его можно было потерять? Огонек медленно раскачивался туда-сюда — может, это какой-то фонарь? Не похоже. Внезапно свет замер и взмыл вверх. Роберт заметил, что из-за огонька на него смотрит молодая женщина с длинными черными волосами, в развевающемся белом платье. Потом она исчезла, остался лишь огонек.
— Подожди! Не уходи!
Свет двигался по склону к маленькой рощице. Роберту очень хотелось посмотреть на женщину поближе, и он отправился следом. Он понял ее песню — она пела по-английски! Было просто необходимо узнать: кто она такая. Огонек замер снова, словно ей хотелось посмотреть, не отстал ли он, а потом исчез меж двух больших деревьев.
Зазвучала уже знакомая ему тоскливая убаюкивающая мелодия. Роберт огляделся. Горы отбрасывали длинные глубокие тени, достигающие крыш домов. Луна приближалась к зениту, вокруг нее вырисовывался светящийся лазурный ореол, но ни луна, ни звезды, ни ореол не проливали свет на землю, туда, где бродила женщина.
Он глубоко вдохнул и вошел в рощицу. Ветер шелестел в листьях, все еще звучало тихое пение. Прямо впереди Роберт заметил огонек, который тут же исчез за деревом. Он бесшумно двинулся следом, думая про себя: «Ну вот, не только ты умеешь играть в кошки-мышки».
Она вела его в глубь рощи, где деревья росли так густо, что уже невозможно было разглядеть горы или городок внизу. Мох слегка пружинил под ногами. Свет поминутно исчезал и появлялся уже на новом месте. Каждый раз Роберту казалось, что и песня умолкла навсегда, и каждый раз он ошибался.
Мой милый, увы, не вернется ко мне.
Лишь вздохи мои в ночной тишине
Слышны у лесного ручья. Мой милый, в какие края…
Роберт прислушался и озадаченно нахмурил брови. Песня была настоящей — ее порождали губы и горло молодой женщины из плоти и крови, а вот слова, казалось, рождались у него в сознании.
— Очень красиво, — сказал он как ни в чем не бывало, и голос его в тишине прозвучал до странности отчетливо. — Что это? Для кого ты поешь?
Он задержался за деревом, потом выглянул с другой стороны. Ее там не было, и огонька тоже.
— Для любимого. — Голос прозвучал в его сознании.
Она ждала его неподалеку, с глазами, полными веселья, и ее матово-бледное лицо сердечком было чуть искажено беззвучным смехом. Ветер дул, и тонкая белая ткань трепетала у нее на груди и у босых ног. Она улыбнулась, глядя на него, и подняла руки, словно приглашая подойти.
У нее не было ни фонаря, ни свечи.
— Кто ты? — настойчиво спросил Роберт. Он слегка насторожился, но все же приблизился к ней еще на шаг. Мир закачался перед глазами, он вскрикнул и почувствовал, что падает в какую-то яму.
