Меж мирами скользящий - Сухов Александр Евгеньевич (библиотека книг .TXT) 📗
«Ну и пусть, — обреченно думал зверь, — может быть, мне удастся отвлечь внимание этой мерзости на себя и оттянуть гибель детеныша».
Преодолевая первобытный ужас перед кошмарными порождениями светящегося тумана, гордый волк издал столь грозный рык, что кривляющиеся рожи и щупальца, обступившие их со всех сторон, подались чуть-чуть назад. Воодушевленный этой пусть незначительной, но вполне явной победой волк собрался, было издать еще более грозный рык, забыв о том, что рядом безмятежно посапывает малое дитя. Но этому не суждено было случиться.
Малыш проснулся, но не испугался и не заплакал. Он всего лишь захлопал спросонья своими глазенками и с удивлением начал разглядывать окружающую обстановку. При этом мальчик радостно гукал и чмокал, словно вид леденящих душу образов доставлял ему несказанное эстетическое наслаждение. Затем младенец своими слабенькими ручками неожиданно цепко ухватился за шерсть стоящего рядом волка и попытался, может быть, впервые в жизни встать на ноги. К величайшему удивлению самого мальчика этот маневр у него получился довольно легко. Теперь перед лицом страшной опасности стояли два бойца: изрядно потрепанный жизнью хищник и беззащитный маленький человечек — определенно крайне забавная команда. Однако то, что произошло в следующее мгновение выходило за рамки понимания не только видавшего виды Острого Когтя, но любого здравомыслящего существа, если бы таковое ненароком оказалось неподалеку.
Радостно бубня что-то неразборчивое себе под нос, несмышленый младенец зашевелил перстами свободной руки. Так продолжалось около минуты. Сразу же после того, как малыш прекратил свои ведомые лишь ему одному манипуляции, посреди поляны как раз над тем местом, где остался лежать расстеленный плащ мужчины, вспыхнул невыносимо яркий шар метрового диаметра. Появление столь мощного источника света не было не замечено туманной субстанцией. Страшные образы заколебались и начали расплываться, вновь превращаясь в белесоватую пелену. Тем временем сам колдовской туман, словно почувствовав губительное свойство огненной сферы, попытался уползти как можно дальше в лес, но это ему не удалось.
Вскоре характер свечения шара резко изменился, с нарастающей частотой он начал пульсировать, увеличиваясь и уменьшаясь в размерах, Мало того, за время каждой пульсации он успевал поменять спектр своего излучения от ультрафиолетового до инфракрасного. Огненный шар подобно мощному пылесосу принялся втягивать в себя колдовскую субстанцию. На глазах потрясенного до глубины своей волчьей души Острого Когтя остаточный продукт колдовских манипуляций древних чародеев, терроризировавший окрестности на протяжении многих веков, втягивался внутрь пульсирующего шара, будто дым в печную трубу. Что же касается малыша, заварившего всю эту кашу, он лишь радостно взвизгивал, пританцовывал на своих кривоватых ножках и время от времени похлопывал ладошкой по лохматому боку своего зубастого опекуна.
В конце концов, новые порции колдовского тумана перестали поступать внутрь загадочного шара. Без дополнительной подпитки он поначалу стал уменьшать частоту своих пульсаций и еще через какое-то время сжался до размеров небольшого арбуза. При этом он засверкал и стал переливаться чистым голубым светом подобно подсвеченному драгоценному сапфиру, достойному стать главным украшением короны какого-нибудь могучего монарха.
На самом последнем этапе своей трансформации «сапфир» начал неравномерно тускнеть, но совсем не погас, а стал вращаться вокруг собственной оси, расположенной перпендикулярно поверхности земли при этом он издавал громкое шипение, каким обычно сопровождается соприкосновение раскаленного металла с водой. Вскоре шар раскрутился до такой скорости, что в результате вращения центробежные силы заметно сплющили его с полюсов, и по форме он теперь скорее походил на обыкновенную тыкву. В какой-то неуловимый для реакции живого существа момент вращающаяся с бешеной скоростью «тыква» исчезла из поля зрения наблюдателей, а вертикально вверх ударил ослепительно яркий луч света. На несколько кратких мгновений огненный столб разогнал тьму, озаряя Ведьмин лес и высвечивая каждый его потаенный уголок своим завораживающим и вместе с тем пугающим светом, после чего бесследно растаял в непроглядном ночном мраке.
Острый Коготь несколько раз чихнул — яркий свет вызвал невыносимое щекотание в его чувствительном носу и, закрыв глаза, резко замотал головой, отгоняя прочь назойливые звездочки и светящиеся пятна, в преогромном количестве мельтешащие прямо перед его мордой. Кое-как избавившись от навязчивых «букашек», волк обратил все свое внимание на присевшего на травку откровенно зевающего мальчика, потерявшего всякий интерес к любым чудесам и диковинам. Каким-то шестым волчьим чувством он понял, что благодаря этому малышу Ведьмин лес отныне перестал быть опасным для зверей и людей. Серый не стал долго размышлять над этим чудесным фактом, а принял его как данность, ниспосланную свыше. Он лишь проникся еще более теплыми чувствами к такому маленькому, но, как оказалось, очень непростому комочку живой плоти. Еще старый волк понял, что отныне судьба этого человеческого детеныша и его неразрывно переплетены между собой, и разлучить их способна лишь смерть одного из них.
Тем временем как зверь стоя размышлял о странных сюрпризах, которые на старости лет преподнесла ему судьба, малыш свернулся калачиком и безмятежно засопел, препоручив дальнейшую заботу по своей охране лохматому другу. Впрочем, в радиусе десятка верст от этой поляны вряд ли отыскался бы кто-нибудь, способный хоть как-то навредить этой парочке. А если учесть скрытые возможности беззащитного на вид детеныша, едва ли вообще кто-нибудь в этом или каком другом мире был в силах их одолеть.
Острый Коготь прилег рядом, прижавшись потеснее к малышу. Какое-то время он внимательно вглядывался в темноту или, задрав нос, принюхивался к весьма информативным запахам ночного леса. После того, как изрядно потревоженное зверье немного поутихло, он наконец погрузился в беспокойный звериный сон, умудряясь при этом полностью держать под контролем окружающую обстановку. На протяжении всей ночи старый волк неоднократно просыпался и вновь впадал в сонное оцепенение. Во сне он видел яркие сочные видения, в которых он был совсем еще зеленым щенком, либо молодым сильным вожаком волчьей стаи. Стоит заметить, что сны про старость Острого Когтя никогда не посещали.
Едва лишь первые лучи солнца обагрили восточную часть небосклона, а черное небо начало приобретать голубоватый оттенок, воздух в самом центре поляны плавно заструился, и рядом с брошенным плащом материализовалась долговязая фигура седого как лунь человека. На сей раз Маг был облачен в темно-синюю робу, на правом рукаве которой не составляло труда разглядеть весьма замысловатый узор, означающий, что владелец этой одежды, ни много, ни мало, посвященный высшего уровня.
К своему неописуемому удивлению, старик обнаружил оставленного им ребенка не только в добром здравии, но в компании пожилого облезлого волчары, не сводившего с мальчика любящего отеческого взгляда.
Пацан, как ни в чем не бывало, пускал изо рта пузыри и с интересом рассматривал еще не успевшее остыть полосатое тельце мертвого бурундука, пойманного заботливым волком пять минут назад. Острого Когтя здорово сердила бестолковость мальчика, не желавшего запускать три своих недавно проклюнувшихся зуба в живую плоть грызуна, чтобы насладиться его еще не свернувшейся восхитительной кровью и не менее вкусным мясом. Волк всеми известными ему способами пытался доходчиво объяснить непонятливому мальчишке, для чего в природе существуют бурундуки, мыши, зайцы и прочие бегающие и прыгающие деликатесы.
Но глупый человечек никак не мог взять в толк некоторые очевидные истины, без знания которых в диком мире существует всего лишь один путь — прямиком в брюхо более сильного и удачливого охотника. Он сидел на влажной от росы травке и с нескрываемым интересом дергал за усы и пушистый хвост задушенного волком грызуна. Острый Коготь тем временем очень ловко подцепил лапой одну из пяти валяющихся перед ним полевок, подбросил в воздух и, весьма наглядно щелкнув челюстями, отправил добычу в свой желудок. Столь живописный фокус вызвал у не желавшего перенимать полезный опыт нерадивого ученика приступ неконтролируемого веселья. Отбросив в сторону надоевшего бурундука, мальчик захлопал в ладошки, требуя продолжения понравившегося ему циркового аттракциона. Однако рассерженный и обиженный до самой глубины своей волчьей натуры Острый Коготь не пожелал становиться пустой забавой для горячо обожаемого им существа, тем более даже волку было очевидно, что мальчишка вовсе не страдает недостатком аппетита. При всей своей жизненной мудрости бывший вожак стаи никак не мог взять в толк: что же, в конце концов, не устраивает мальчишку в предлагаемом ему угощении. Но это была не его вина, а скорее беда, поскольку сам он теперь вряд ли помнил, как много-много лет назад стрелой мчался к своей обожаемой матушке, чтобы, опередив братьев и сестер, первым припасть к ее наполненным молоком сосцам.
