На углу Пскопской и Йеллопуху (СИ) - Абалова Татьяна (книги онлайн полные .txt) 📗
Стоя над раковиной и полоща рот, Макар поймал себя на мысли, что ему симпатична Петра. И совсем не нравится Окси.
Глава 6. О самоварах, розовых пони и поверженных метаморфах
— А, Макарушка! Иди к нам!
Гугл сидел в кафе за длинным столом в разношерстной компании пограничников, среди которых находились совсем незнакомые Макару. На приветствие студента все дружно повернули в его сторону улыбающиеся лица, морды и хари.
На столе в центре композиции из блюд с пирожками и блинами, вазочками с вареньем, медом и сметаной стоял пузатый самовар. Наличие раритета вкупе с хромовым сапогом в руках гнома несколько озадачили Макара. Благодаря старым фильмам он имел представление, как с помощью этой мужской обувки можно раскочегарить угли в тесном нутре самовара. Но откуда об этом знали на Заставе? Уж где-где, а в Междумирье допотопный агрегат казался чудом. «А чему удивляться? — хмыкнул Макар. — Если хорошенько подумать, то за сотни лет на Заставе спокойно могли прижиться и скатерть-самобранка, и печь-самоходка. Да и говорящая емелина щука после кота Бай-юрна уже не показалась бы сказочной».
Макар сел на стул, по которому похлопал широкой ладонью гном. Тут же перед студентом появилась тарелка, которую принесла Петра. Девушка ловко свернула блины, уложив их рядком, и придвинула вазочку с клубничным вареньем. Макар поднял на нее глаза.
— Спасибо, Петра! — Макару после всего, что он услышал о судьбе попаданки, хотелось ее поддержать. И пусть он совсем не любил клубничное варенье, все же полил им блины. — М-м-м, вкусно. Сама пекла?
Петра быстро кивнула, и на ее щеках заиграл румянец смущения.
Мурила, сидящая напротив, протянула Макару граненый стакан в кружевном подстаканнике, наполненный ароматным чаем.
— А я люблю пить чай из блюдца и вприкуску, — гном положил на язык кусочек сахара и шумно отхлебнул из блюдца, которое держал на четырех растопыренных пальцах. — Так кипяток быстрее остывает.
— Этому нас первые Пскопские научили, — Крошка Пиу ложечкой мешала чай с молоком. — И самовар мы у них прикупили. Зачем он им на Йеллопухской стороне?
— Туда ушли?
— Да. Лучшей доли искать. Тогда на Руси жизнь и гроша ломанного не стоила, вот мы и подобрали им более-менее подходящий мир. Они потом на соприкосновение не раз приходили.
— Наверное, ностальгия по родной сторонке мучила, — Гугл вытер вспотевший лоб клетчатым платком. — Но против правил не попрешь.
— Мы их чайком с их же самовара угощали, о житье говорили, песни русские вместе пели, — Пиу откусила пирожок и печально вздохнула. — И вместе плакали. Хорошие дяденьки были. Лошадку мне смастерили. Она до сих пор целая, правда, скрипит, когда я на ней качаюсь.
Послышался камнепад и Макар, наклонившись вперед, заметил, что в конце стола скалой возвышается Бугер. Студент кивнул ему в знак приветствия.
— Ты чего? — удивился гном. — Бугер же спиной стоит. Он нам демонстрирует свои наколки. Смотри, там и Пскопские отметились.
И действительно, приглядевшись, Макар заметил корявую надпись «Здесь был Вася». Чуть ниже красовалось сердце, пронзенное стрелой и арифметическое выражение, А+В=Л, содержащее лишь одну известную Макару букву. Под второй, видимо, подразумевался тот самый Вася.
— Это, Макар-Капец, ритуал у нас такой, — Пиу аккуратно собрала с передника крошки и стряхнула их на салфетку. — Если кто из наших влюбится в Йеллопухца и решит уйти с ним, то Бугер позволяет на себе выцарапать надпись. Влюбленные верят, что после этого обязательно будут счастливы.
Рассматривая сидящих за столом, Макар остановил взгляд на девушке, в которой признал возвращенную Надежду. Выглядела она чуть лучше, чем вчера. Во всяком случае, уже не была лохматой и чумазой, но лицо хранило следы пролитых слез: глаза покраснели, нос припух. Надя так и не притронулась к еде, лишь крутила в тонких пальцах чайную ложечку, задумчиво уставившись в одну точку.
Макар вспомнил мыслеграмму, где Надежда целовалась с мужчиной в мантии. Сейчас перед ним сидела совсем иная женщина: та полыхала огнем любви, а эта была задутой свечой.
— Надюша, выпей хотя бы чай. Он уже остыл, — прекрасный голос Мурилы выдернул новенькую из того мира, где она пропадала. Надежда растерянно подняла глаза и взяла протянутую чашку. Пригубила ее, сделала пару глотков и отставила. И опять ложечка завертелась в пальцах, выдавая навязчивые думы хозяйки.
Гном что-то говорил, пихал плечом Макара, но тот не слышал. Для него вселенная сошлась в одной точке.
Новенькая не была красавицей — в толпе на такую сразу внимание не обратишь. Но какие у нее оказались замечательные глаза! Пусть сейчас ресницы слиплись от набегающих слез, веки покраснели, но это только подчеркивало изумительный темно-серый цвет и хрустальную ясность глаз.
— Да, жалко девчонку, — вздохнул гном, и Макар, наконец, очнулся. — Напрасно страдает бедняга. И ничего поделать нельзя. Ректор Эльфийской магической академии никогда не узнает, куда делась его любимая студентка. А эти заразы уж постараются, чтобы он забыл о попаданке.
— А может, он придет за ней на Заставу? — Макар вспомнил Окси, которая ждала появления своего рогатика. — В следующее соприкосновение.
— Не в интересах соперниц дорожку ректору указывать, — гном внимательно посмотрел на застывшую в своем горе девушку. — Да и с этим княжеством соприкосновения весьма редки. Полгода ждать придется. А за это время всякое произойти может. Так что нашей Надежде лучше не тешить себя надеждой.
— Я бы такую и год подождал, — задумавшись, вслух произнес Макар. Гугл сделал вид, что ничего не услышал, хотя его глаза озорно сверкнули.
— Бугер, а у тебя на спине найдется местечко для еще одной любовной формулы? Вдруг и мне посчастливится?
Валун с грохотом повернулся другой стороной, на ней раскрылась тонкая щель, и послышался рокот, отдаленно похожий на смех.
— На груди, говоришь, места навалом? — понял гном. — Ты, Бугер, грудь-то побереги. Она хоть и широкая, но нашим только подставь, всякие похабные словечки напишут. Забей для меня кусок в пару ладоней. Очень прошу.
Надя низко опустила голову и на скатерть упала крупная слеза. Брови на лице гнома сошлись в одну линию.
— Так, девоньки! — скомандовал он, поймав за руку Петру, которая тянулась, чтобы забрать грязную тарелку. — Сводите-ка новеньких в наш сад. Там сейчас птички чирикают, солнышко припекает, цветы медом пахнут. А посуду другие соберут. Вон, Окси, например.
— Я не могу, у меня лак еще не высох! — Появившаяся в кафе Окси демонстративно подула на накрашенные под цвет красной помады ногти. — Я лучше тоже птичек послушаю.
— Стоять! — Гном успел схватить ее за край юбки. — Выбирай: сейчас моешь посуду или вечером прислуживаешь вервульфам.
Окси поморщилась, но направилась на кухню с подносом грязных тарелок, который ей тут же сунули в руки.
— А что не так с вервульфами? — спросил Макар, следуя за Петрой, на ходу снимающей с себя фартук.
— Все так. Хорошие ребята. Они приходят поиграть в футбол с Пскопскими. Просто Окси им однажды нахамила — заявила, что от них псиной пахнет. А вервульфы сравнения с собаками не прощают. Их насилу Сапфир отогнал, когда они Окси покусать грозились. Весь бар перебили.
У выхода из кафе к ним присоединились Мурила с безучастной Надеждой.
— С Оксаной рядом и так непросто жить, а если бы она еще оборотнем стала? — приятный голос Мурилы буквально обволакивал. — С собой бы ее вервульфы не взяли, у них трепетные отношения с парами — любовь раз и навсегда, а Заставе пришлось бы новообращенную на цепь посадить.
— Когда Окси объяснили, чем она рисковала, то она поклялась и на шаг к оборотням не приближаться.
— А у повара появился строгий ошейник, — Глаза Мурилы потеплели, и Макар понял, что она улыбается. — Гугл чуть что грозится ее в Вервульфию отправить, а Оксана боится.
— Наверное, это единственное, чего она боится, — Макар вспомнил, как блондинку передернуло только при упоминании об оборотнях.
