Крыши Академии (СИ) - Перумов Ник (читать книги бесплатно полностью без регистрации txt) 📗
Молодой маг вытянул это что-то на свет.
И не поверил собственным глазам.
«Ad Practicam Necromantiæ».
Чёрная кожа, красные буквы. За долгие годы краска должна была бы вытереться, поблёкнуть, но нет — ярко, сочно, словно вчера отрисовано.
— Попалась, голубушка, — выдохнул Вениамин. И, не удержавшись, трясущимися руками отомкнул тяжёлые бронзовые запоры на переплёте.
Тонкие листки, лучший папирус, раскатанный и растянутый, сделавшийся словно стрекозиное крыло. Особым образом обработанный: стрекозиное крыло, что прочнее воловьей кожи.
И мелкий почерк писца, неправдоподобно аккуратный, чёткий, разборчивый. И, конечно, всё на Высоком Наречии. На языке истинной магии и настоящей науки.
Introductio
De secretis necromantiæ finis est constituere inter se et mundos vitae propositum et vitae post-mortem... [5]
Шорох. Шорох за спиной; словно быстрые крысиные лапки пробежали по полу.
Начинается, подумал он. По спине дунул холодок, грудь сдавило.
Стой, спокойно! Ты, как-никак, ассоциат. Ты здесь уже побывал дважды и сумел вернуться назад. Ты не зря читал столько последние дни о неклассифицируемых манифестациях и правилах самообороны. Даже если оно прорвётся через круг — но нет, оно не прорвётся. Техники круга писаны кровью и кровью же проверены.
Вениамин осторожно скосил глаза. Пламя в масляной лампочке дрожало и трепетало, словно под ветром; шорохи и шевеления за спиной; а вот и знакомое шур-шур-бум.
Заскрипели двери. Что-то звякнуло в стороне окна — точно железная задвижка; и Вениамину сразу же вспомнилась странная небольшая дверца, на манер печной, что они с Алисандой видели, оказавшись тут впервые.
Шорох, шипение, перестук коготков.
Спина Вениамина покрывалась пóтом, несмотря на воцарившийся в «анатомичке» холод. Он не мог обернуться, так и застыл на корточках возле нижней полки.
Круг. Я же выстроил отпорные чары. Самые что ни на есть проверенные, именно на «неклассифицируемых манифестациях». Я ничего не добавлял — я…
Страх мешал думать, мысли путались. Затряслись руки.
Я не побегу, твердил он себе, как заведённый. Мы уже улепётывали дважды, дважды бросались наутёк — всё. Сегодня я остаюсь. Я же сам говорил Санди — они (кем бы эти они ни оказались) «просто пугают». Поэтому не оборачивайся, милсдарь ассоциат Вениамин Скорре. Твою спину защищает круг. Делай дело.
И он делал. Под аккомпанемент шуршаний, вздохов, шипений и шорохов, изо всех сил стараясь не смотреть назад (почему-то это казалось очень важным, а Вениамин уже привык доверять в такие моменты интуиции), он перебирал книги на пыльных полках. Методично, ничего не пропуская, одну за другой. Виски, лоб, спина, ладони — всё взмокло от пота, однако в мешке прибавлялось книг, а в записной книжке — названий. Из них порой тоже можно немало извлечь.
Кроме уже упомянутой Ad Practicam Necromantiæ, нашлись и другие книги, именно основополагающие.
«Начальные практики работы с кадаврами», «Основы практического зомбирования», «Анимированные конструкты от начала до конца». Их было немного, но они были.
«Некроэпизоотия — практическое наставление младому магу, долженствующему селян добрых оборонять» — видать, что-то совсем древнее, судя по архаичному стилю.
Туда, в мешок их все.
Так, мало-помалу, он вновь добрался до склянищи с заспиртованной головой.
Остановился, тяжело дыша. В блестящей поверхности ничего не отражалось — аудитория за его спиной была совершенно, девственно пуста.
А шорохи и шёпоты продолжались. И волоски на шее Вениамина вставали дыбом.
— Ты хотел мне помочь, — проговорил он вполголоса, глядя прямо в бельма на слепых глазах. — Ты показал, что случилось с тобой на этом столе, так? И помог найти книжку… и… это ведь был ди Фелипо, который сделал это с тобой?
Но голова уже не ответила — какие крохи сил и жизни оставались, были потрачены.
Судя по негодующему шороху, вернее, шорохам, за спиной Вениамина сплетались разом множество змей или шевелили-ворошили лапками полчища огромных тараканов пополам с крысами. Однако, кроме звуков, ничем иным они себя не проявляли, и молодой чародей приободрился. Пусть он не знает, что это такое, но отпорная черта держит.
Мешок наполнялся очень быстро. Теперь надлежало оттащить его к окну и там оставить. Аудитория надёжно перегорожена, аппарациям через отпорную черту не проникнуть, так что…
С душераздирающим скрипом — словно крик терзаемой жертвы — отворились створки. Ворвался порыв холодного ветра, словно из глубокого погреба, затхлого, воняющего плесенью.
Шур-шур-бум. Ударило в пол что-то тяжёлое, словно деревянный посох.
Вздрогнула уродливая башка в спиртовой банке, слепые глаза широко распахнулись. Застыли, узкие вертикальные зрачки стянулись в тонкие линии.
Десятки голосов вдруг зашептали, забормотали разом, но доносились они приглушённо, словно из дальней дали. Слов не разобрать, но чувствовалось в них одно — смертные ужас, тоска и мýка.
Вениамин вжался в книжные полки, крепко зажмурился. Не оборачивайся, не смотри. Это неважно. Важны лишь книги в твоём мешке, и их надо вынести отсюда.
Опрокинулась и покатилась по полу лампа. Жёсткий отрывистый звук, словно кости застучали. Затхлое, наполненное пылью дуновение ворошит волосы на затылке, в негромком свисте-выдохе слышится сдавленная, не могущая вырваться из-под спуда ненависть.
Они не могут прорваться, не смогут никогда, твердил себе Вениамин. Я всё сделал правильно, я ни в чём не ошибся; он знал — малейшее сомнение в себе, в собственных способностях, и ужас вцепится в него ледяными когтями, и уже никогда не отпустит.
Однако руки слушались плохо, пальцы тряслись, в глазах всё плыло, и путались буквы на корешках томов. Не выдержав, Вениамин опустился на одно колено, тяжело дыша; держать страх за спиной никак не получалось.
Рано или поздно всё равно придётся обернуться и посмотреть ему в глаза.
Резкий удар холодного ветра, наполненного запахом тления. Вениамин охнул от неожиданности, но странным образом это помогло — он обернулся.
Кто-то хорошо сказал, что любой ужас страшен только лишь своей неописуемостью, потаённостью, намёком; когда же стоишь с ним лицом к лицу, даже перед самым жутким чудищем, включается совсем другое.
Вениамин ожидал увидеть… Нет, неправда. Он не знал, чего ожидать.
Первое, что бросилось в глаза — клубящийся плотный туман не туман, дым не дым, марь не марь: сероватая, желтоватая, коричневатая, словно взметённая копытами пыль на пустынной дороге где-то в южных владениях Империи Креста. То самое, что они видели с Алисандой, то, что так ловко проглотило огнешар чародейки.
А у самой отпорной черты, рядом с тщательно вырисованными дугами и хордами, суетился, мелко суча лапками, целый рой мелких, с мышь величиной, существ: нет, не существ — костяков!
Вениамин сглотнул. Анимированные остеоконструкты, «ожившие скелеты» считались одной из главнейших бед при некроэпизоотиях. Почему и отчего — чародей не знал, в книгах, что он успел просмотреть, детальных объяснений пока ещё не встретилось.
Он заставил себя вглядеться — нет, это не мышки. Существа состояли из множества костяных фрагментов, а не из целых скелетов. Вместо черепов — их подобия, сложенные их плоских пластин; глазницы — не отверстия в кости, а незакрытое теми же пластинами место. Создания казались сделанными из множества не им изначально принадлежавших частей, сделанными искусственно — Вениамин замечал ровные срезы и скосы, явно просверленные отверстия, куда вставлялись другие костяные фрагменты.
Соединялось всё это свитыми жгутами сухожилий, потемневших, казавшихся иссохшими — но нет, они по-прежнему работали, гнулись, тянулись и связывали.
Тварюшек собралось тут, пожалуй, до сотни. Они суетились, тыкались пластинчатыми головами, и отпорная черта вспыхивала зеленоватыми быстро тающими искорками. Создания подскакивали, вздрагивали — будто трясли обожжёнными носами, хотя никаких носов у них не наблюдалось — однако не отступали.
