Зов Древних - Локнит Олаф Бьорн (читаемые книги читать онлайн бесплатно txt) 📗
От утреннего огорчения не осталось и следа: он, Публий, пусть на две недели, оставался первым лицом государства. Он будет управлять самой грозной и прекрасной хайборийской державой, жемчужиной хайборийского мира — Аквилонией! Жаль, мало, кто узнает об этом, но какая честь! Какое доверие! Нет, Публий не подведет короля!
Но каков король! Разумеется, сумасброд, но ведь он рискует своей жизнью в бою с какими-то пакостными тварями, отродьями Сета, для того чтобы пополнить казну державы! Да когда такое было видано?! Прежний правитель только разорял королевство, нынешний — созидает, пусть он и варвар!
Меж тем над Тарантией черным покрывалом нависла ночь. Час рассвета наступит еще не скоро, а уже все было готово. Король ожидал только мудреца. Тот был нужен Конану, и киммериец ждал. Лет двадцать назад он бы сунулся в самое пекло и нашел бы все, что нужно, сам. Слиток золота вытащил бы из костра голыми руками. Годы научили его иной мудрости, кроме мудрости храбреца. По незнанию можно поднять горсть золотых монет и не заметить стоящей рядом золотой колонны. И еще: нельзя касаться руками вещей, которых не понимаешь. Предприятие виделось таким, что обоих этих правил нужно было придерживаться как можно старательнее.
Возможно, ученый наплетет смехотворной чепухи. Возможно, это будет обычный лысый и длиннобородый тщедушный книжный червяк, не бывавший нигде дальше своей усадьбы в предместье, питавшийся трактирными рассказами купцов и наемников. А если нет? Тот же Септимий, коего Конан в запальчивости обозвал тарантийским хвастуном, бывал в отдаленнейших землях и якобы добрался даже до Вендии и Кхитая. Что ж, возможно, придется вытаскивать Мабидана-младшего из какой-нибудь неприятности. Это Конану было не впервой.
«А что, если Септимий с дружком Юнием подались туда же, куда собрался я? — осенило короля.— Вот будет забавно, когда мы встретимся где-нибудь ночью в холмах! Не перерезать бы друг друга. Впрочем, зарезать Конана не удалось пока никому, хотя желающих находилось предостаточно».
Мысль понравилась королю, но он тут же забыл о ней, вспомнив белую женщину из легенды. Что это вдруг пуантенец после встречи с ней подался в священники? Не иначе, тронулся умом и всю жизнь искал и ждал духа в белом. Взглянуть бы, так ли уж она хороша?
Король откинулся на ложе, заложил руки за голову, посмотрел в окно. Взметенная за день пыль улеглась. Башня дворца поднималась на высоту не менее трех полетов стрелы, и воздух ночи чистой струей вливался в покои. Звезды крупными холодными бриллиантами горели в вышине. Снова впереди была дорога, и король Конан, за все сорок два года не читавший ни единой книги, не знавший ни одного стиха, кроме нехитрых заклинаний и срамных солдатских песен, ощутил в груди нечто сладкое и щемящее, оставленное, казалось, еще где-то раньше, чем в детстве, когда мальчик из клана Канахов не мог еще похвалиться ни одной добытой головой убитого врага: его неудержимо, властно тянуло в дорогу.
«Старею», — вздохнул король и тут же понял: нет, это не был голос старости. То был зов далекой северной родины, которую теперь, возможно, осуществив свою мечту, впервые поверенную вслух белому горшку джавидов — стать королем,— он никогда не увидит. Возможно, сейчас боги предоставили ему последнюю возможность сделать это. Он ведь так давно не был там, не видел этих туманных лесов, скальных выходов, озер и водопадов, каменистых Пустошей Великанов. Он понятия не имел, как живет его клан и что там вообще делается в Киммерии.
Кто знает, вдруг какой-нибудь колдовской орден черных магов и впрямь гнездится под Седой и грозит всем новой и ужасной опасностью, дожидаясь лишь определенного неизвестным безумием часа? И ведь тогда не только падут троны Аквилонии, Немедии, Кофа и Турана.
Кром не обидится: Нимеда, Страбонуса и Ездигерда не очень-то жалко, а он, Конан, уже успел побыть королем, и это было неплохо. Но тогда не станет и Киммерии! Нет, с таким не смирится ни один Канах, не зря же, в конце концов, четырнадцати лет от роду Конан сражался у форта Венариум и победил?! Пусть вся Хайбория провалится к Нергалу, но Киммерия должна жить! Боги вразумили короля как никогда вовремя, и кто бы это ни был — Кром или Митра, хвала им! — Конан победит и теперь.
Был самый глухой час ночи — час Быка, когда в дверь опять постучали. «Что еще? — подумал Конан.— Для ученого слишком рано, или он должен был скакать быстрее армейского вестового!» Вошел Хорса.
— Ученый муж прибыл, о кениг, по твоему повелению,— негромко произнес гандер.— Почтенный Евсевий, главный хранитель путевых карт королевства. Услышав твое повеление, он не пожелал взойти на колесницу, но приказал седлать своего аргамака и сам помчался в столицу. Теперь он здесь.
— Зови его,— кивнул Конан. «Вот и еще одна приятная неожиданность», — улыбнулся своим мыслям король. — И еще вина для него, да получше.
В покой вошел высокий и стройный молодой аквилонец. Густая черная борода несколько оттеняла свежесть молодости, и все же ему нельзя было дать более двадцати восьми. Классический прямой нос, тонкий профиль, высокий лоб, черные как смоль длинные волосы выдавали в нем истинного аристократа, потомка нобилей Второй религиозной реформы, как определил бы знаток.
Конану эти сведения не дали бы ничего. Он кроме принадлежности Евсевия к высшей касте увидел гибкое жилистое и выносливое тело, ловкие длинные пальцы, умевшие держать не только стилос и перо, но и дротик, и кисти рук, приученные к луку и мечу. Аквилонец принес с собой кипарисовый ларец.
— Как тебя зовут? — спросил Конан.
Ученый вежливо и почтительно поклонился, потом ответил глубоким и сильным, как у хорошего певца, голосом:
— Мое имя Евсевий Цимисхий, я прибыл по твоей воле, о, царственный.
Конан уже привык, что аквилонского короля зовут на разные лады: королем, кенигом, сеньором, а некоторые в столице и царственным, и не удивился.
— В этом ларце подробные карты и описания земель, о коих ты изволил осведомиться. Я готов рассказать обо всем, что тебе будет угодно знать, ибо полуночный восход нашей империи — место, изучению коего я посвятил специальные свои изыскания. Один из далеких моих предков — некто королевский тысяцкий Люций — служил в той местности при царственном Никодиме II. Легенда, где упоминается его имя, малоправдоподобна, но весьма занимательна. Если царственный располагает временем и не слишком спешит, я поведаю ее.
«И этот туда же! — подумал Конан.— Вот уж действительно ночь чудесных совпадений! А не взять ли ученого мужа третьим, раз уж Умберто не отыскал никого? Сейчас я проверю, где он выучился держать меч: в бою, палестре или в патио под присмотром престарелого гладиатора, которому не на что было существовать».
Аквилонец еще что-то говорил, скрестив на груди руки и стоя прямо, точно алебарду проглотил, когда благодушно внимавший речам его, развалившись на грубой скамье, устланной шкурами, царственный, не сделав, казалось, ни единого движения, метнул вдруг прямо в горло почтенному хранителю путевых карт деревянный полированный нож для резки масла — в покоях короля еще по старой памяти в целях безопасности держали только деревянные ножи.
Король, в свою очередь, не успел глазом моргнуть, как левая рука Евсевия, лежавшая спокойно на груди его поверх правой, метнулась вверх, а затем тонкие пальцы жестко сомкнулись на рукояти ножа. Ученый, не сказав ни слова, не удостоив царственного даже презрительным взглядом, вернул нож на стол и продолжил:
— Если мне позволено будет дать совет, то царственному будет удобнее остановиться по пути в родовом замке Мабиданов, Фрогхамоке...
— Остановись ненадолго и ты, почтенный,— прервал ученого Конан. — Я хотел бы услышать о тех местах, что упоминаются в легенде о тысяцком Люции. Судя по тому, как ты поймал нож, тебе приходилось бывать в похожих странах?
— Да, царственный, — важно кивнул Евсевий. — Угодно ли будет царственному услышать о моих странствиях?
— Угодно, угодно,— проворчал Конан.— Только покороче. Как там у вас... Говори лаконично,— пришло на ум Конану одно из словечек, оброненных однажды Мораддином.