Фурии Кальдерона - Батчер Джим (читать книги полностью без сокращений бесплатно .txt) 📗
Исана почувствовала, как обида сразу сменилась у Беритты ужасом; глаза девушки, прикованные к лицу Исаны, испуганно расширились. Раскинув руки, Беритта вскочила со стула; тех жалких фурий ветра, которые она успела накопить, хватило лишь на то, чтобы замедлить пар. Она перепрыгнула через почти успевшее окружить ее кольцо воды и с плачем бросилась к двери.
Исана стиснула кулаки и зажмурилась, заставив себя не думать о девице. Несколько глубоких, размеренных вдохов помогли ей вернуть контроль над своими эмоциями. Злость — неприкрытая, горькая — клокотала в ней, вскрикивая, словно живое существо, пытаясь вырваться на волю. Она ощущала, как скребут ее когти по желудку, по костям… Усилием воли она заглушила ярость, уняла взбесившийся и заполонивший всю кухню пар, от которого сразу запотели все окна. Чайники стихли. Вода перестала растекаться по полу.
Исана постояла немного в луже воды, от которой поднялось облако пара. Снова она разрешила эмоциям, которые ощущала в других, захватить ее собственные мысли и ощущения. Неуверенность, обида и злость Беритты, попав к ней в голову, пустили корни в ее собственных чувствах — и она позволила себе сорваться.
Исана подняла руку и потерла виски. Побочное свойство водной магии — способность слышать иные звуки. Звуки, которые лезут в уши, как тополиный пух в глаза, стучатся с такой силой, что череп едва не раскалывается под напором чужих эмоций.
Впрочем, она ничего не могла с этим поделать, только владеть собой и терпеть все, что выпадет ей на долю. Нельзя же, раз открыв глаза, отказаться от зрения. Она могла чуть приглушить ощущения, которые сообщала ей Рилл, но полностью погасить их было не в ее силах. Плата за водную магию, с которой ее обладателю приходится жить, — другого не дано.
Плата, но не единственная, подумала она. Исана наклонилась, шепча команды мелким фуриям в разлившейся по полу воде, созывая их до тех пор, пока отдельные струйки и лужицы не начали собираться в центре помещения в одну более или менее сформированную лужу. Исана вглядывалась в нее в ожидании последних мелких капель из дальних углов кухни.
На нее смотрело из воды отражение ее лица — гладкого, изящного, на вид почти не старше, чем у Беритты. Она поежилась, вспомнив лицо, которое показывала ей Рилл при каждом своем появлении. Возможно, то лицо не так уж и отличается от теперешнего…
Она подняла руку и провела пальцами по щеке. У нее до сих пор красивое лицо. Ей почти сорок лет, а на вид не больше двадцати. Проживи она еще лет сорок, все равно будет выглядеть как тридцатилетняя женщина, не старше. На лице ее не было ни морщинки даже в уголках глаз, хотя в каштановых волосах уже кое-где мелькала седина.
Исана встала и посмотрела на отраженную в воде женщину. Высокая. Худая. Слишком худая для женщины своего возраста — с едва намеченными округлостями груди и бедер. Ее можно спутать с долговязой девчонкой-подростком. Ну конечно, держится она увереннее, решительнее, чем держалась бы любая девица лет восемнадцати, да и седина (какая там седина — несколько волосков) говорила об ее истинном возрасте. И уж конечно, любой и каждый в долине Кальдерона знал ее по имени, ибо она слыла одной из самых могущественных заклинательниц фурий. Но все это не отменяло того простого и очевидного факта, что она казалась одетым в женское платье мальчишкой. Во всяком случае, не такой женщиной, которую хочется взять в жены.
Исана на мгновение зажмурилась от боли. Тридцать семь лет, и она одинока. Никаких ухажеров, разумеется. Никаких венков в волосах, никаких там танцев, даже о невинном флирте нечего думать. Все это обошло ее стороной — даже при всем том юном образе, который дарила ей водная магия. Той юности, которая всегда отдаляла ее от сверстниц, замужних женщин, матерей.
Она открыла глаза и рассеянно заставила разлившуюся воду принести хоть какую-то пользу и вымыть пол. Лужа послушно прокатилась по кругу, собирая пыль и мелкий хлам, и Исана пошла открыть дверь, чтобы выпустить ее наружу. В душную, полную пара кухню хлынул прохладный воздух с улицы, и она снова зажмурилась, жадно вдыхая его.
Придется признаться себе: слова Беритты задели ее так больно не только потому, что она ощутила ее слишком сильные подростковые эмоции, но и потому, что та сказала правду. У Беритты имелось в достатке сочных округлостей, способных привлечь внимание любого мужчины в долине, — и, разумеется, с полдюжины их уже плясали под ее дудку, включая Тави, пусть мальчик и пытался отрицать это. Беритта. Крепкая, зрелая, способная рожать здоровых детей.
То, чего, по всеобщему убеждению, Исане не дано.
Она сжала губы и открыла глаза. Довольно. Слишком много всего нужно сделать, чтобы позволить застарелой боли всплыть сейчас на поверхность. Над долиной прокатился гром, и Исана перешла через кухню, открыла настежь северное окно и посмотрела на далекую горную вершину. Гарадос возвышался во всем своем великолепии: снег сиял на его плечах, сползая языками к подножию, — признак надвигающейся зимы. Темные тучи собирались у вершины; на ее глазах в их клубящейся массе полыхнула темно-зеленая молния, и по долине прокатилось еще одно раскатистое предупреждение. Лилвия — жена Гарадоса, грозовая фурия, — собирала тучи для нового нападения на народ долины. Она выждет еще целый день, даст своим стадам туч напитаться как следует солнечным теплом и уж тогда пошлет их на долину, чтобы те оглушили ее раскатами грома и исхлестали плетьми ледяного дождя.
Исана сжала губы. Это невыносимо. Вот бы в долине поселился хоть один мало-мальски способный заклинатель ветров: уж он бы развеял тучи еще на подступах к дальним стедгольдам… впрочем, все мало-мальски способные заклинатели ветров служат рыцарями. Или курсорами.
Она подошла к мойке и коснулась крана, дав знать тамошним фуриям, что ей нужна свежая вода из колодца. Когда чан наполнился чистой, ледяной водой, она зачерпнула из него пару ведер и только потом позволила фуриям отдохнуть. Затем обошла кухню и долила воды в выкипевшие почти до дна котелки, вынула хлеб из печи, оставила его остывать в формах, а в печь поставила новую партию. Потом еще раз окинула взглядом кухню, все ли в порядке. Остаток воды на полу собрал последние крохи грязи, и она выпустила его на улицу, дав впитаться в землю у порога.
— Рилл? — окликнула Исана. — Ты что так долго?
Вода в котле забурлила, и три негромких всплеска объявили о возвращении Рилл. Исана подошла к миске, закинула косу за плечо, чтобы та не мешала, и пристально вгляделась в воду в ожидании, пока рябь успокоится.
Фурия показала ей мутное изображение — должно быть, она смотрела из какого-то застоявшегося пруда в Сосновых Лощинах. Долговязая фигура — наверное, Бернард — пересекла гладь воды в миске и исчезла. Исана покачала головой. Образы, которые показывала Рилл, не всегда отличались ясностью, но, похоже, Бернард с Тави все еще искали пропавшую отару.
Она пробормотала несколько слов, отпуская Рилл, отодвинула миску — и только сейчас услышала, что со двора не доносится ни звука. А мгновение спустя напряжение, царившее в Бернардгольде, сразу накалилось до такой степени, что откликнулось физической болью.
Исана усилием воли заглушила эмоции и, заставив себя дышать ровно и держаться уверенно, вышла из кухни. Обитатели усадьбы столпились в центре двора и стояли практически молча, лишь изредка встревоженно перешептываясь.
— Корд, — буркнула она.
Исана шагнула вперед, и люди расступились, давая ей пройти.
Двое мужчин стояли лицом к лицу посереди двора, и воздух между ними буквально гудел от напряжения. Корд стоял, скрестив руки на груди, и земля под его ногами колыхалась. Его засаленная борода топорщилась от улыбки, глаза горели из-под густых бровей возбужденным, задиристым огнем.
Перед ним стоял стедгольдер Уорнер — высокий, худой как жердь мужчина с лысой, если не считать редких клочков седых волос, головой и длинными руками и ногами. Узкое, изборожденное морщинами лицо Уорнера побагровело от гнева, и воздух вокруг него дрожал, как над горячим очагом.
