Дерево лжи - Хардинг Фрэнсис (читать книги без регистрации .TXT) 📗
Выходя из дома, Миртл обратила внимание, что на Фейт надеты ажурные перчатки.
— Где другие твои перчатки? — спросила она.
— Я… не знаю. — Фейт покраснела. — Уверена, что на катере я была еще в них… — Намек на то, что злосчастные перчатки могли упасть за борт.
— О, Фейт! — Миртл с упреком поджала губы.
Дом Ламбентов стоял на мысу, на самой вершине, меньше чем в миле от раскопок. Согласно старой деревянной табличке он именовался «Пейнтс». Четырехэтажный дом был построен из красного кирпича и отважно сносил порывы ветра, но окружавшие его заборы и щуплые деревца сдались под напором стихии, склонившись к высокой траве. Неподалеку виднелись большая конюшня и каретный двор. В псарне лаяли гончие.
Выбираясь из экипажа Ламбентов, Миртл, как обычно, замешкалась: ее кринолин — куполообразная клетка из металла, китового уса и льна, раздувавшая юбку сзади, — шуршал и колыхался, открывая взору изящные туфельки с бантиками. Не успело семействе Сандерли войти в вестибюль, как к ним подскочил Ламбент:
— Проходите, пожалуйста! Позвольте мне вас представить!
Он провел их в подобие трофейного зала, где повсюду на шахматных полах из красно-белой плитки валялись репьи и собачья шерсть. Из стен тут и там торчали оленьи рога, отбрасывая ветвистые тени. Помимо прочих сувениров из экзотических земель здесь также были африканские маски, китайские нефритовые статуэтки, моржовый бивень, бумеранг и много чего еще. С дюжину гостей, большинство из которых — мужчины, были заняты разговором. Среди них Фейт узнала только доктора Джеклерса и Клэя.
Когда Сандерли вошли, Фейт бросила на гостей тревожный взгляд, нет ли на их лицах презрительного выражения. Но, когда ее отца представили, она, напротив, заметила лишь восторг, уважение и любопытство. Если ее отец и оказался замешанным в каком-то скандале, никто из присутствующих об этом не знал.
Как всегда, лесть растопила сердце преподобного, а Миртл опутала всех кружевной паутиной своего очарования. Она быстро завоевала симпатии джентльменов остроумием, не проявляя при этом слишком много ума. Тем временем дядюшка Майлз извлек ископаемых моллюсков, которых хранил в табакерке, и начал демонстрировать их присутствующим, несмотря на попытки Миртл остановить его. Случайно Фейт обнаружила себя рядом с доктором Джеклерсом, который явно не знал, о чем с ней говорить.
— Вы не расскажете мне о черепах? — прошептала Фейт. Это было дерзкое предложение, вероятно, не подобающее для леди, и если бы Миртл находилась в пределах слышимости, Фейт не осмелилась бы на такое. Но готовность, с которой Крок отвечал на ее вопросы, придала ей уверенности. Что, если на Вейне другие правила? Вдруг ей позволено проявить интерес к естествознанию, не показавшись странной?
— Ах, ты шутишь над пожилым человеком! — рассмеялся здоровяк доктор, обнажив сильные белые зубы. Он решил обернуть ее предложение в шутку. — Я коллекционирую черепа не для того, чтобы пугать милых юных особ вроде тебя, но потому, что пишу статью о человеческом мозге и об источниках сознания. Также я измеряю головы пациентов. Даже если они приходят с жалобами на кашель, я всегда найду повод подступиться к ним с сантиметром.
— Значит, вы краниометрист? [6] — Едва это слово вырвалось из уст Фейт, она увидела увядшую улыбку доктора и поняла, что сделала ошибку. Объясняя, он получал удовольствие от процесса, а она все испортила своей излишней осведомленностью. — Я… правильно употребила слово? — Она знала, что да, но сглотнула и добавила с ноткой нерешительности в голосе: — Я… мне кажется, я его где-то слышала.
— Да. — Трюк сработал: к доктору постепенно возвращалась уверенность. — Совершенно правильно, дорогая. Молодец! — И он продолжил описывать свою коллекцию черепов.
Фейт слушала, ощущая кислый комок в желудке. Она злилась на себя за то, что использовала слишком умное слово. Наконец-то с ней говорили о науке, и если она покажет себя слишком образованной, беседа может прерваться. Да, он рассказывает о вещах, которые она знала, когда была в два раза младше, но она благодарна и за это.
Давным-давно, когда ей было девять лет и она начала кое-что понимать в отцовских книгах, Фейт использовала любую возможность блеснуть знаниями. Каждый раз, когда к ним приходили гости, она была готова завалить их свежими фактами и новыми словами, поразившими ее. Она хотела произвести впечатление — доказать отцу и всем вокруг, что она умная. Но каждый раз реакцией гостей был удивленный смех, сменявшийся неловким молчанием. Не то чтобы ее грубо обрывали, но спустя какое-то время начинали ее просто игнорировать, как грязное пятно на скатерти. Потом она долго плакала, пока не засыпала с мыслью, что она показала себя не умной, а глупой, глупой, глупой. Она всех смутила и все испортила.
Фейт смирилась с тем, что ее все отвергают. Она перестала стараться, чтобы ее похвалили или просто приняли всерьез. Теперь она вела себя скромно, отчаянно надеясь, что ей позволят хотя бы присутствовать при мало-мальски интересной беседе. Но даже так каждый раз, когда она притворялась невеждой, она ненавидела себя и свое безвыходное положение.
— Чем больше череп, тем больше мозг и, соответственно, тем мощнее ум, — продолжал доктор, все больше погружаясь в тему. — Только взгляни на разницу в размерах мужского и женского черепов. Мужской больше, и это доказывает, что он занимает высшую ступень интеллектуального развития. — Доктор вдруг поймал себя на мысли, что он не очень тактичен. — Женский мозг — совсем другое дело, — быстро добавил он, — и в своем роде он весьма очарователен! Но избыток ума сделает женщин плоскими, испортит их. Это как камни в суфле.
Фейт вспыхнула. Она чувствовала себя совершенно раздавленной и преданной. Наука предала ее. В глубине души она всегда верила, что наука, в отличие от людей, не станет порицать ее. Отцовские книги легко открывали ей свои тайны. Его журналы не вздрагивали от ее «слишком женского» взгляда. Но сейчас ей показалось, будто наука все взвесила, наклеила на Фейт ярлык и пришла к выводу, что Фейт не выдержит испытания. Наука решила, что Фейт не может быть умной… а если каким-то чудом она все-таки умна, значит, с ней что-то категорически не так.
— Ах, слышу старую песню! — пропел женский голос за спиной Фейт. — Доктор Джеклерс снова ругает нас за небольшой размер черепа!
Это была дама, которую представили как «мисс Хантер, начальница почтового отделения и оператор телеграфа». Невысокого роста опрятная брюнетка проворностью движений и повадками напомнила Фейт куропатку. Пухлыми пальчиками в перчатках мисс Хантер все время поправляла и разглаживала одежду, но взгляд ее был острым и оценивающим.
— Прошу прощения, доктор, не позволяйте мне укорачивать вашу речь. — Мисс Хантер любезно улыбнулась. Фейт показалось, что она сделала легкий акцент на слове «укорачивать».
Реакция доктора Джеклерса не оставляла сомнений. Его румяное лицо приобрело свекольный оттенок. Он с горечью посмотрел на мисс Хантер. И хотя это был высокий мужчина, Фейт подумала, что замечание мисс Хантер могло быть завуалированной шпилькой по поводу его роста. Возникло ощущение, что у этих слов есть скрытый смысл.
— Я просто говорю, — настойчиво продолжил доктор, — что Всемогущий предусмотрел для каждого из нас свое место в этом мире…
Его слова оказались роковыми: разразился спор по поводу эволюции. Естествоиспытатели любили дискутировать. Дома Фейт привыкла к тому, что гости ее отца, улыбаясь и добродушно подшучивая друг над другом за чашкой чаю, развивали свои теории, подхлестывая их, словно лошадей на скачках. Разногласия по поводу теории эволюции были совсем другое дело. Щепки летели в разные стороны!
Этот спор тоже получился не из приятных. К удивлению Фейт, всегда мягкий и обходительный Клэй оказался самым громким и непримиримым спорщиком.
— Ламарк и Дарвин глубоко заблуждаются! — заявил он. — Предположив, что виды меняются, мы допускаем, что они изначально были созданы несовершенными! Мы критикуем самого Бога!
