Тайны наследников Северного Графства - Реброва Алёна Дмитриевна (книги регистрация онлайн бесплатно .TXT) 📗
Но сдержать себя я все-таки не смог.
Когда разобиженная Бэйр гордо вышла из комнаты, оставив меня с Дороти и странным типом в балахоне наедине, я не почувствовал ни малейшего укола совести. На ведьму я был сильно зол уже за то, что она не поняла, как мне тяжело. Ладно остальные, но она… Мы так долго держимся вместе, уж она-то обязана понимать, когда со мной можно спорить, а когда я нуждаюсь в поддержке. Но Бэйр даже не попыталась понять, каково мне, только посмеялась надо мной. Конечно после такого я вспылил и высказал все, что думаю о нахальной и эгоистичной ведьме.
Хотя Бэйр ушла, раздражение и злость после нашей короткой ссоры не покидали меня еще долго. Только когда мы вышли из подземелий в лес, оказавшись на другом берегу реки, мне полегчало.
Леопольд каким-то звериными тропками быстро вывел нас к дому Сарабанды, где мы провели около часа за чаем и разговорами. После наших объяснений старушка не изменила своего решения оставить Дороти у себя до того момента, пока мы с Бэйр не покинем поместье. Казалось, то, кем является Дороти, старушенцыю совсем не беспокоило. Сарабанда расспрашивала нас о делах в поместье, о самочувствии Меви и о подготовке к празднику. Когда мы выложили все, что ее интересовало, старушка вежливо выставила нас с Леопольдом за порог, велев не возвращаться до тех пор, пока мы не будет готовы забрать Дороти. То есть, навещать тело Марты мне запретили… и, скорее всего, правильно сделали.
Когда нас с Леопольдом выгнали в чистое поле, шел дождь и дул сильный ветер, принося холод с невероятно широкой реки, напоминающей скорее участок озера.
Я промок уже через минуту нахождения на улице, но холода совсем не чувствовал. Вместо того, чтобы где-нибудь укрыться, я почему-то пошел в поле, где мокрая трава доходила мне до пояса. Пробираясь через заросли, как через холодную реку с водорослями, я старался подавить в себе нарастающую печаль. Теперь, когда ни Дороти, ни Бэйр рядом нет, она почему-то решила проявиться в полной мере.
Чтобы я не говорил, а Марта была очень мне дорога, хоть я был с ней знаком так немного. Эта смерть была слишком неожиданной.
— Нет, я догадываюсь, что у тебя вселенская скорбь и так далее, но, может, ты скажешь, зачем мы идем к реке? — вдруг раздался за моей спиной голос Леопольда, о котором я совершенно забыл.
— Зачем ты идешь за мной? — удивленно спрашиваю, перекрикивая ветер и дождь.
— А куда мне еще идти? Я должен отвести тебя обратно и потому не могу одного здесь оставить. Тем более, ты определенно идешь топиться, а если ты утопишься, то Бэйр очень расстроится. Я не хочу расстраивать ее! — крикнул этот чудак.
— Что? Да не иду я топиться, я просто гуляю.
— В такой холод как можно просто так взять и гулять? Нет, ты наверняка идешь топиться. Лучшей погоды для самоубийства просто нет, а учитывая обстоятельства с твоей Мартой…
— Мне не смешно, Как-тебя-там-в-балахоне. Оставь меня в покое!
— Да ты вообще какой-то угрюмый, — согласно кивнул чудик. — Пошли лучше ко мне, у меня тепло и я с утра печенье испек. Хочешь, напою тебя чаем?
— Приглашаешь меня? А куда, интересно знать?
— К себе домой, конечно.
— Нет, спасибо.
— У меня есть вино из запасов деда.
— … Пошли.
Пожалуй, хорошее вино это то, что мне сейчас просто необходимо. В поместье его не допросишься, а если этот чудак предлагает мне его за так, то грех отказываться. Тем более, мне сейчас нужно отвлечься, а вино — как раз то, что нужно. Ничего покрепче я в этом проклятом месте точно не отыщу.
До дома Леопольда идти было не так уж и далеко, как выяснилось, но за время пути мы оба насквозь промокли. На моей одежде не осталось ни одного сухого места и даже в сапогах хлюпало при ходьбе. Если поначалу я и не чувствовал холода, то теперь чувствовал его даже слишком хорошо. И это я, одетый достаточно тепло, а вот что творилось с моим спутником и подумать страшно. Серый балахон мокрой тряпкой облепил тощее тело нелюдя и давал тем самым ему прочувствовать всю прелесть ледяного ветра.
Когда мы, наконец, добрались до небольшой землянки, которая в итоге оказалась лишь верхней частью достаточно просторного дома под землей, Леопольд уже трясся так, что, казалось, даже воздух вокруг него вибрировал.
— Если я заболею, во всем будешь виноват ты! — выругался он, клацая зубами, и бросился к своей странной гардеробной.
— Ага, непременно умру от мук совести, — фыркаю, снимая с себя мокрую одежду и развешивая ее на перилах лестницы, ведущей вниз.
Оставшись в одних штанах, я спустился и принялся осматриваться.
Жилище было очень даже неплохо устроено, даже получше, чем у многих состоятельных крестьян. Видимо, этот олух не такой уж и олух, раз смог построить себе такой хороший дом.
— Тебе тоже надо переодеться, — заметил Леопольд, выглядывая из-за своего гигантского шкафа, который стоял ограждающей стеной между нами. — У меня здесь куча балахонов, но есть пара рубашек и даже штаны. Только я не уверен, совпадут ли наши размеры, ты-то ниже и толще… На вот, держи, — в меня полетели скомканные вещи, которые я все-таки умудрился поймать на лету. — Ты пока переодевайся а я сварю кое-что.
Леопольд вылетел из-за шкафа в таком же сером балахоне, в каком был, только теперь в сухом. Подбежав к своей кухне, он принялся шуметь посудой и вытаскивать что-то из ящиков.
Пройдя в импровизированную гардеробную, я с удивлением отметил, что на стене висит огромное, во весь рост нелюдя, зеркало, а в шкафу не только однотипные балахоны, но и вполне себе нормальные костюмы имеются. В таких можно и в свет выйти.
— Откуда у тебя такая богатая одежда? — интересуюсь, переодеваясь в одолженные мне вещи.
— Сшил, — ответил Леопольд, продолжая греметь чем-то на кухне. — Когда-нибудь я выйду в люди и тогда мне надо будет хорошо выглядеть.
— Ты умеешь шить? И где же ты научился?
— Мать научила основному, а потом я наблюдал за служанками в долгие зимние вечера. Как-то решил попробовать что-нибудь сделать, стащил книгу со всякими схемами, ткани и нитки с иглами. Сначала получалось не очень, а теперь даже не отличить от руки настоящего мастера, — похвастался он. — Иногда я играю с тройняшками в домового. Они оставляют мне ткани, нитки, иглы, свои размеры и схему понравившегося им платья в определенном месте, а я это все забираю, шью, и потом готовое платье кладу на то же самое место. Они очень радуются.
— Делать тебе нечего, — фыркаю. — С такими способностями ты бы мог заменить целую мастерскую и грести огромные деньги за уникальные платья. В любом городе тебе цены бы не было, а ты тут торчишь.
— А куда мне идти? Я нигде кроме поместья не был и ничего не знаю. Садись, все скоро будет готово.
Выйдя из-за шкафа, я увидел, как Леопольд откупоривает бутылку вина.
Что ж, вот это дело!…
— Э, ты куда вино выливаешь!? — возмущаюсь, глядя на то, как Леопольд выливает все содержимое бутылки в какое-то ведро.
— В котелок, чтобы подогреть. Сейчас кое-чего добавлю, такая вкусная штука получится! Согревает очень хорошо.
— Вино только портишь, — хмыкаю, усаживаясь за стол. — Ты этого от Бэйр понахватался? В смысле, хватать все возможные ингредиенты, кидать в котел и потом отпаивать кого-нибудь своими варевами?
— Да нет, я сам так всегда делал, — пожал мокрыми плечами Леопольд. Волосы он отжать забыл и потому вода с них намочила всю его спину.
Вообще, я только сейчас заметил, какие у него на самом деле странные волосы. Мало того, что двухцветные, так еще и невозможно длинные. Поскольку они немного вились, то сухими выглядели не столько длинными, сколько лохматыми, а сейчас, когда они выпрямились от воды, стало ясно, что Леопольд не стригся ни разу в жизни.
— Твоя мать — Тома, верно? — уточняю, спустя некоторое время молчания.
— Да, это так, — нехотя подтвердил Леопольд.
— Это она учила тебя, что стричься нельзя? Она — леннай?
— Она говорила, что волосы должны быть длинными даже у мужчины и нечего этого стыдиться. Ведь срезать их, часть своего тела, все равно, что срезать часть своей души и выкинуть, — кивнул чудак. — Она не леннай. Я не знаю, кто она.
