Игра не на жизнь. Проходная пешка - Курсанина Наталия (читать хорошую книгу txt) 📗
Первый аккорд был легким, как перьевое облачко. Он завис над башней, купаясь в лучах солнца, и неожиданно сменился целым перебором, закончившимся ударом по всем струнам. Я оглянулась. Музыкант сидел между башенными зубцами, удерживая гитару на колене, и играл. Очень неплохо играл. Я не мешала. Слушала. И растворялась в музыке и в ветре. Я плыла над лесом, купалась в водопаде, сожалела об ушедшем мире и радовалась новому. Я плакала о погибших и снова спасала выживших. Мое сердце билось в такт аккордам, и в ту секунду, когда музыкант, ударив напоследок по струнам, прижал их рукой, я почувствовала себя по-настоящему одинокой и брошенной. Никому в этом мире не нужной и чужой женщиной, не знающей, куда и зачем ей идти. Зачем вообще жить? И надо ли?
13
«Севгилим, севгилим…»
Музыкант, воспользовавшись моей задумчивостью, подошел ближе и, став на одно колено, выдал небольшую руладу.
– Бен ек сени севгилим! – автоматически, не успев задуматься, выдала я. Сколько раз я, живя в Турции, сбивала с местных этой фразой любовную спесь: «Я не твоя любовь!»
Кажется, мы удивились оба.
– Бен анладым?
«Ты понимаешь?»
– Понимаю, – ответила я по-турецки и поняла, что ничего не понимаю. Как в этом мире могут знать турецкий? Хотя русский-то знают. Может, еще какие-то языки будут родственными? Английский, например, или французский? Но ни английского, ни французского я не знала.
– Вы гостья барона?
Так, значит, здесь у нас – барон.
– Да. С позавчерашнего вечера. А вы?
– Я Тилиус, придворный музыкант. Но по некоторым причинам вот уже месяц торчу в этой дыре. Госпожа…
– Леттлерг.
– Госпожа Леттлерг, в последнее время так мало гостей, что не с кем перекинуться словечком. Я уже устал от этих жирных куриц, которые не видят дальше собственного носа и не умеют слушать настоящую музыку.
– И вы посчитали, что я умею?
– Ах, госпожа Леттлерг, как вы слушали! Вы стояли как завороженная! Я понял, для чего я взбирался сегодня по этой чертовой лестнице на эту башню – чтобы увидеть вас!
Ну ни хрена ж себе?! Вот это он загнул!
– Вы приехали с Ашуном?
– С кем? – удивилась я. – Нет, я прибыла с Рандиром и Тауэром.
– Это одно и то же. Вы не знаете?
Я ничего не знаю, но, кажется, пришла пора узнавать. Я умостилась между зубцами на прогретый солнцем камень. Музыкант сел у моих ног по-турецки, уложив свой крупногабаритный инструмент рядом.
– Я с ними только накануне приезда в крепость познакомилась. А почему вы назвали его Ашуном?
– Ашун, он Ашун и есть. Собака королевская.
– Не очень-то лестно вы отзываетесь о гостях барона, – я улыбнулась и склонила голову, как бы показывая, что я готова слушать.
– Вы не знаете об Ашуне?! – делано удивился Тилиус. – Я вам расскажу! Он называет себя Рандиром – Западным Ветром, но он Ашун – собака. Личная собака короля, которую он натравливает на тех, кто ему не нравится. Для ашуна нет разницы, кто перед ним – человек, эльф, ребенок – он убивает всех. На нем крови больше, чем на всех скайль-т-тэйлях вместе взятых! Говорят, что он даже собственную сестру убил! Представляете?
– Нет, не представляю, – заверила я музыканта. – Если он такой кровавый, то почему его барон принял?
– Барон! Барону нужна информация!
– Что-то я не заметила…
– Ах, вы не знаете, как это – быть бароном приграничной крепости! Тут скайль-т-тэйли и ур-хаи под каждым деревом! А торговый караван будет только через три недели! А если его не будет? Если скайль-т-тэйли выступят объединенными силами с ур-хаями, то победит тот, кто об этом раньше узнает.
– Но ты же сказал, что он убийца?
– Убийца – это да, но он еще единственный, кто ходит по этой территории, как у себя дома, вместе с этим сумасшедшим эльфом. Они ненормальные! Оба! Другие в эти чащи не полезут – дураков нет!
По крепости ходить с музыкантом было во сто крат интереснее, чем самой. Из Тилиуса получился неплохой гид. Ему со мной тоже было весело. Я поддакивала в нужных местах, прикалывалась, но в основном слушала. К полезной информации примешивались, правда, рассуждения о достоинствах местных красоток, даты фестивалей, расписывание заслуг самого Тилиуса, но в целом получалась достаточно ясная картина этого кусочка мира. Люди жили в десятке независимых герцогств, двух крупных королевствах, одним из которых правила женщина, и еще куче баронств или мелких владений, раскиданных по ближним и дальним землям. Эльфы тоже жили кланами по всему континенту. Где-то это были целые государства, где-то очень разрозненные общины, живущие сами по себе – такой «период раздробленности». Ур-хаи получались чем-то вроде кочевников, только лесных, а не степных. Их миграции не имели четких границ и времени перемещения. Как хотели, так и ходили. Иногда в какой-то местности становилось слишком густо от народа, а иные массивы были пусты. «Кто знает дороги ур-хаев – тот знает дороги войны». И чего им на одном месте не сидится?!
На мое замечание, что можно было бы собрать пару армий и вынести вообще этих непонятных «бродилок», Тилиус вздохнул и объяснил, как маленькой девочке, что эта бесполезная и бредовая идея приходит в голову каждому второму королю – вот только армии в одном месте собрать можно, а ур-хаев – нельзя. Они могут быть сегодня здесь, а завтра – километров за двадцать. Или годами сидеть на одном месте и вдруг, раз – утром сидели, а вечером их уже нет. Загадочный народ. Шустрый, я бы сказала.
На оружейном дворе было прикольно. Здесь было представлено все оружие, используемое в данное время в данном мире. В большинстве народ тренировался на одноручных мечах со щитами и без. Щиты – высокие «капли» и круглые «варяжские» – были вперемешку. Техника боя, что с одними, что с другими не очень сильно отличалась. Видно, бойцам было все равно, какой щит им попал в руки. Пятерка солдат отрабатывала работу протазанами и алебардами из-за первой шеренги щитовиков. Это живо напомнило гравюры шестнадцатого века – швейцарская пехота. Если такие попадутся в стиснутом пространстве, где нет места для диагонального замаха – очень веселая штука. К такому ощетинившемуся алебардами ежу подойти будет сложно. Но меня привлек не строевой бой и не лучники, а мастера фехтования. Вот на что у меня слабость, так это на хороший поединок один на один. Несколько пар вполне технично спарринговались на палашах, а одна пара даже на саблях, что меня весьма порадовало.
– Идем отсюда! – Музыкант явно нервничал в присутствии такого количества вооруженных людей.
– Это запретная зона?
– Нет… просто…
Что «просто», я не успела услышать, так как нашу тихую беседу перекрыл рев одного из офицеров.
Головы всех присутствующих повернулись к нам.
– Что он хочет?
– Он спрашивает, – музыкант пытался притвориться, что его здесь нет, – что мы здесь делаем?
Офицер семимильными шагами приближался к нам. В своем воображении он должен был казаться себе страшным великаном с пылающим взглядом, от которого все женщины и музыканты должны были падать замертво.
– Идем отсюда! – в ужасе дернул меня за рукав Тилиус. – Скорее!
– Щас! Шнурки только поглажу и сложу стопочкой, – мне становилось все забавнее.
Офицер был с меня ростом, обычного телосложения, так что, когда он остановился напротив, мне не пришлось ни задирать голову, ни опускать.
– Он говорит, здесь не место для женщин! – Музыкант был на грани истерики, и только роль моего переводчика удерживала его на месте.
– Здесь место для козлов! – ответила я, но мой переводчик струхнул и заменил это высказывание каким-то более мягким.
Ладно, говорить можно что угодно, но мою кривую улыбку и насмешливо прищуренные глаза офицер истолковал правильно – я имела его в виду!
– Он говорит, чтобы ты шла к себе и вышивала.
– Переведи – крестиком на его морде.
– Госпожа Леттлерг! Я такое не переведу! Вы думаете, что говорите?!
