Королевский маскарад - Демченко Оксана Б. (книги без регистрации .txt) 📗
Женщины поклонились, Сигэ важно взяла повод оленя. Сыру пристроилась с другой стороны, вцепившись в тот же ремень. Признали «мужа» и берегут его имущество. Что есть у кайга важнее в жизни, чем его олени? В них все богатство, в них – сама жизнь…
Вежливые хозяева стойбища не пошли следом за гостем, так велел вождь. Чужой человек пока устал и должен отдыхать. Зато охотник – он свой, его можно и нужно толком расспросить. В большой общинный дом вошли все важные люди. Старики, шаман с помощниками, главы семей.
Лоэль шагал, не оборачиваясь и не любопытствуя. Селение невелико, зима длинна. Еще успеет наглядеться на каждого кайга. От младенцев до столетних стариков и старух…
Парадно украшенный пестрым мехом свеженький чум удалось рассмотреть издали. Эльф заинтересованно оживился. У самого входа стоял крепкий молодой кайга и держал в руке длинное копье с широким стальным лезвием, укрепленным на конце. Типичный такой нож-тесак ремнем примотан… Держит рукоять парень уверенно, стоит хмуро и решительно. Сигэ охнула и кинула быстрый взгляд на «мужа». Сыру споткнулась и села в снег.
– Это мой брат Дюпта, муж Элло, – вздохнула Сигэ. – Он сильно упрямый. Хочет тебя убить. Я пойду позову отца. Тогда глупого Дюпту выгонят, – куда мрачнее добавила она.
– Лучше разберитесь с оленями и грузом, – посоветовал эльф. – А мы сами поговорим, зачем нам твой отец?
– Дюпта сильный, он говорить не захочет, – расстроилась Сигэ окончательно. – Нет слов для тебя. И у тебя нет – для него. Будет пальмой колоть нидя-шамана. Совсем насмерть, да…
Лоэль фыркнул, услышав слово «пальма». Почти сразу сообразил – так зовется копье. Уж точно – не дерево! Кто, кроме него, слышал, что есть такое дерево…
Воин-кайга стоял у входа в чум молча и неподвижно. Так же неподвижно мерзла в снегу споткнувшаяся Сыру. Большая и страшная тайна: почему пришел Дюпта? «Трудно разгадать, однако», – усмехнулся эльф. Приблизился, замер в пяти шагах от сына вождя.
– Дюпта, мне нужен твой совет, – тихо, чтобы не разобрали женщины, молвил он. – Может, ты один и согласишься помочь. У нас, в моем селении, не дают гостям жен на одну зиму. И мне их брать нельзя. Но как откажусь, если это – обида вам всем? Идем в чум, поговорим.
Кайга выслушал молча, но было заметно – слова для него оказались неожиданными. Лоэль стоял и ждал. Либо парень переломит себя, одолеет шум горячей крови в ушах, услышит, попробует поверить – и заговорит. Либо исполнит первоначальную задумку, то есть прыгнет с копьем на удачливого сверх меры соперника. Впрочем, в любом случае пока он – единственный приятный и живой человек в этом поселении. Не ударил подло, не пытался лгать, чтобы позже выставить гостя плохим шаманом, достойным лишь изгнания. И не скрывает своих намерений, как вождь и все прочие – загадочную беду…
«Еще и умный», – с облегчением вздохнул Лоэль. Кайга кивнул, выбираясь из затянувшегося оцепенения, поморщился, повел плечами, прогоняя напряжение. Положил копье в снег и нырнул в щель входа. Эльф беспечно скользнул следом. Благодать! Тепло, огонь горит, запах вареной рыбы обещает сытость. Дюпта уже присел у котла и деловито вылавливал самые жирные куски, раскладывая их по «тарелкам». Глянул на гостя, хозяина чума, с веселым прищуром.
– Смешной ты, нидя. Вошел, даже палкой не ткнул перед собой. А ну как я убивать тебя стал бы? Разве можно так людям доверять? Ты меня не знаешь.
– Хорошего человека знать необязательно, – улыбнулся эльф, двигая ближе резную костяную плошку с рыбой и довольно принюхиваясь. – Меня мама учила, как душу увидеть сразу – не черна ли. Не всегда получается. Но когда выходит, я не сомневаюсь.
– Мама – тоже шаман? – заинтересовался кайга.
– Самый сильный, – гордо кивнул Лоэль. – Она зовется Сердцем моего народа. А папа именуется храном. Он в ответе за жизнь и покой Сердца, – добавил принц, не дожидаясь нового вопроса. – У нас берут жену, чтобы беречь всегда, как Единственную. Совсем как ты – Сыру…
– Ты точно хороший шаман, – довольно рассмеялся Дюпта. – Все увидел верно. Мне не нужна другая, чтобы разжигать очаг. Я стоял и думал: ну неладное дело. Отдать невесту – плохо, обидеть шамана – тоже худо. Гнать тебя нельзя, мы совсем погибаем.
– Это я слышал много раз, – вздохнул Лоэль, сыто жмурясь. – Но без подробностей. То баруси злятся, то рыба слишком вкусная.
Рыба, если по совести, не особенно вкусна – в сравнении с маминой кухней. Жирная, пресная, с неприятным припахом. Но чтобы начать привередничать, следует сперва утолить большой голод. А долгие недели бега по белой равнине сделали свое дело. Теперь, когда торопиться не надо и выглядеть сильным рядом с неутомимым опытным охотником тоже, на Лоэля навалилась вялая, благодушная сонливость. Навязанные вождем «жены», их жених, загадочная беда – все подождет. Дюпта понял, хитро прищурился, раскатал шкуры и укутал гостя. Точнее, хозяина – ведь чум подарен «шаману»… Сын вождя устроил эльфа в самом теплом углу, подветренном. Накрыл еще одной шкурой, щедро подбросил в огонь веток тальника. Пусть спит. Так он и сам отдохнет, и другим даст время подумать. Сигэ заглянула в чум, удивленно покачала головой, почти беззвучно хихикнула, протиснулась в узкую щель и втащила следом упирающуюся Сыру. Спящий муж – прямо подарок судьбы! Можно все обсудить, оговорить, толком успокоить всхлипывающую до сих пор подругу.
Дюпта ел, бессовестно пересмеивался с Сыру – чужой «женой», сушил одежду. Словно так и следует! Он утверждал, что хозяин чума позволил ему гостить. Сигэ хмурилась – и молчала. Завтра будет новый день. Тогда придет время говорить с мужем. Вот и узнает нидя-шаман слегка попозже, что ее брата, младшего из трех сыновей вождя, вчера почти решили выгнать из селения. Потому что упрям не в меру, с шаманом поссорился да и отцу наговорил такого… А узнали бы, что сегодня угрожал Элло, точно выгнали бы.
Но кто им пойдет сообщать? Сигэ пожала плечами – и предоставила брату возможность шептаться с бывшей невестой, отвернулась, стала с любопытством рассматривать лицо мужа.
Ну, вздохнула она, остается одно утешение: он шаман. Других-то поводов уважать пока нет. А уж по внешности – страшный, не подобрать иного слова. Бледный, как из снега. Волосы светлые, стариковские. Лицо узкое, противно заостренное к носу, словно по скулам крепко били, назад их отогнули, к ушам… щек нормальных нет. Зато уши длинные, нелепые. Сигэ вздохнула. Никудышный муж: сам тощий, хоть и рослый. Ни силы, ни охотничьей удали, ни ремесла полезного за душой. Уж она-то, первая красавица рода, не о таком мечтала. Сыру понять можно. Тот же Дюпта – всем хорош. Своих оленей у него немного, все же младший сын. Но в охоте первый, рыбу ловит сноровисто, нарты делает наилучшие, с торговым народом юга знается, язык их выучил, обычаи усвоил – его уважают. Шкурки брат меняет куда выгоднее, чем даже Дянгу. И – красавец. Молодой, сильный, веселый, бороться зол. Да и ухаживал он за Сыру красиво. Только что теперь старое ворошить?
Девушка вздрогнула, ее отвлек от размышлений брат. Шепотом пояснил, что чум надо разгородить на женскую и мужскую половины. Он будет охранять сон шамана, а женам следует позаботиться о сухости одежды. Им дел хватит. У Элло нет лыж, нет хорошей парки, эта-то взаймы взята, у Дянгу. Не дожидаясь согласия Сигэ, брат взялся сам делить чум, и бывшая невеста ему охотно помогала.
Оказавшись в явном меньшинстве, дочь вождя не стала спорить. Можно подумать, она больше всех хочет греть тощего чужака! Уж лучше обсудить его с Сыру. Женщины разделись, зарылись в мех и зашелестели, накрывшись с головой. Дюпта сквозь сон еще долго слышал их хихиканье. И был почти обижен на красавиц. Может, шаман и не хорош собой, но ведь отнесся к «женам» по-доброму. И вот результат: его уже обозвали столько раз, что пальцев на руках и ногах не хватит для пересчета обид…
