Путь отречения. Том 1. Последняя битва (СИ) - Шевцова Анастасия (лучшие бесплатные книги txt) 📗

Вздохнув, Якир искоса взглянул на Тори. Успокоившись, тот перестал носиться по степи и мрачно ехал в стороне. За три часа он не произнес ни слова и выглядел до того подавленным, что вызывал невольное сочувствие. Эринма сделал трудный выбор, и, в отличие от герцога, Якир мог его понять. Ему тоже не верилось, что Лирамель имела какое-то отношение к предательству брата. Несмотря на упрямый нрав, она бы не пошла против Рода даже за Карлом. Впрочем, с регентом тоже было не все так просто, и торопиться с выводами по поводу мотивов этого мрачного надменного человека не следовало: слишком разнился его поступок с тем, сколько блага принес он Королевству, находясь у власти.

Невольно взглянув на восток, Якир тяжело вздохнул. То, что случилось с Лирамель, выглядело слишком странно и пугающе. Как Посвященный он знал о пророчествах и планах Ордена, но до последнего надеялся, что догадки Тарэма окажутся ошибкой, тем более что во время последнего Призыва Земар-ар сказал Совету прямо и без метафор, что дочь Лирдана для них более не опасна. Тем не менее жрецы были уверены, что королева все еще жива. Чувствовал это и Якир. И хотя надежды увидеть Лирамель у него уже не было, не проходило и часа, чтобы он не вспоминал о ней. Рассказ Тори о ее последних словах отзывался в сердце тупой ноющей болью.

«Легкой смерти тебе, Ветерок… Легкой смерти и теплой земли», — впервые назвав ее так, как смел называть только Карл, Якир грустно улыбнулся.

— Нас преследуют, — попридержав лошадь, прошептал Тори. — Всадник или даже два, достаточно далеко.

Остановившись, Якир прислушался. Долгое время треск кузнечиков не прерывался никакими посторонними звуками.

— Ничего не слышу, — наконец сказал он и хотел было добавить, что Тори, видимо, показалось, когда издалека, откуда-то справа, донеслось тихое ржание.

Темнота, посеребренная светом нарастающей луны, застилала степь бесконечными тенями. Спешившись, Якир взял своего коня под уздцы и осторожно пошел вперед. Ему нужно было подумать. Вряд ли их преследователи могли двигаться быстрее, чем они.

— Мой лорд… — прошептал Тори, и, остановив лошадь, тоже спрыгнул на землю. — Что вы решили?

Обернувшись, Якир снова повернулся на восток.

— Надо разделиться, — с неохотой отозвался он. — Отдай письмо, которое тебе вручил герцог, бери лошадей и скачи на юго-запад. Если повезет, уведешь их за собой, и к рассвету дойдешь до границы.

— Не согласен, — решительно возразил офицер. — Лучше будет, если вы…

— По-моему, я не спрашивал твоего согласия, — довольно резко осадил его Якир. — Сейчас не до благородства, Тори. Ты — опытный офицер, а я — Посвященный и обладаю навыками следопыта, которых у тебя нет. Мне удастся запутать следы и выжить. Кроме того, без лошади спрятаться в степи легче. Надеюсь, не нужно объяснять, что нас ждет, если Кристиан не исполнит повеление Совета?

— Я понял, — в его голосе послышалась горечь. — Что нужно делать?

Кивнул, Якир ободряюще хлопнул его по плечу.

— Переложи всю поклажу на мою лошадь, чтобы увеличить вес, и веди ее позади. Если люди неопытные, подумают, что спугнули нас. В любом случае к утру между нами будет приличная фора: я сверну сразу на запад и затаюсь. А следующей ночью пойду к ущелью.

Спрятав письмо за пазухой, Якир достал из седельной сумки небольшую флягу с водой и краюху хлеба. Этого было достаточно.

— У меня будет к тебе просьба, Тори, — прислушиваясь, прошептал он: внутреннее чутье подсказывало, что их преследователи уже близко. — Не показывайся на глаза Тарэму: ты дал ему достаточный предлог, и жрец его не упустит. Глава Каэлов знает, как Лафаст дорожит тобой, а я бы не хотел, чтобы Ведущая потеряла в лице генерала надежного сторонника. Возможно, в недалеком будущем нам потребуется каждый, кто имеет хоть какое-то влияние, чтобы противостоять Десяти.

— Что вы имеете в виду? — насторожился офицер.

Якир покачал головой.

— Не могу сказать. Но будет лучше, если ты меня послушаешь, — подав ему поводья, он ласково потрепал коня по холке. — Иди в Лаусенс, будь рядом с Али-Нари. Принцесса знает, кто ты, и сумеет защитить. Да и ты за ней приглядишь: теперь, когда мы лишились Лирамель, Али единственная, кто сможет продолжить Ведущую. — Понизив голос, он почти неслышно добавил: — Как бы ни закончилась эта война, она окажется в опасности.

— Хорошо, мой лорд, — поклонившись, сказал офицер. — Если я могу искупить свою вину перед детьми Тара и моей землей, я это сделаю. Клянусь. — Задумавшись на мгновенье, он отстегнул от пояса меч и протянул его Якиру: — Возьмите, Ее Величество просила передать клинок брату.

Вскочив в седло, Тори повернул коня на юго-запад и вскоре исчез в темноте. Через некоторое время издалека донеслось ржание, и тут же с востока раздался тихий ответ. Преследователи, кем бы они ни были, повернули вслед за ним.

Крепко сжав в ладони рукоять, Якир поднес ее к глазам и, поймав лунный отблеск, пропустил вдох. Лирамель сохранила его подарок до самого конца, а он даже не попрощался с ней — не решился на глазах у Тарэма.

Выждав еще с полчаса и убедившись, что путь свободен, Якир плотнее запахнул черный плащ и, надвинув на голову капюшон, неслышно зашагал вперед.

* * *

Миэль спешил. Подняв воинов еще до рассвета, он послал своего черного коня рысью и больше ни разу не останавливался. От постоянного внутреннего страха, голода и недосыпа Лирамель так ослабела, что притворяться сильной и спокойной уже не могла. В конце концов после того, как она едва не упала, Карлу пришлось взять ее в свое седло. Ей действительно было очень плохо: зло, исходящее от князя, и равнодушие брата убивали. Лирамель почти перестала чувствовать реальность и потерялась где-то между сном и явью. Она понимала, что не была ни мученицей, ни воином, потому что мученики встречали свою участь с радостью, а воины не страшились ни жизни, ни смерти. Ее же вера колебалась, как колос на ветру, а от мужества давно не осталось и следа: страх притупился лишь потому, что на него просто не осталось сил.

Крепость, поднимающаяся над плато, словно гигантский черный гриб, была огромна и безобразна. Лирамель с тоской смотрела на неприступные массивные стены и понимала, что никогда уже их не покинет. Чего бы ни хотел от нее князь, она внутренне содрогалась, понимая, какую ответственность взяла на себя, не позволив Тори исполнить приказ. Тарэм опасался не напрасно.

«Я не могла поступить иначе», — вспомнив белеющий внизу камзол Гайда, подумала Лирамель и, переведя взгляд на скачущего впереди Миэля, теснее прижалась к груди брата.

— На меня не рассчитывай, — сухо отозвался Карл, и, взяв повод в левую руку, приобнял ее за талию. — Будешь отвечать за весь народ. Это тебе не горстка офицеров.

— А если он задумал исполнить пророчество? — спросила она на греческом. — Что мне делать тогда?

— Будешь отвечать за весь народ, — таким же бесцветно-суровым тоном повторил брат. — Твой выбор станет выбором всего Королевства.

— Я не верю тебе, — прошептала Лирамель и, выпрямившись, закрыла глаза: мир перед ней вновь пошатнулся и пошел колесом. — Просто знай это — я тебе не верю, Карл! И не буду верить до самой смерти. Ты не мог сделать этого со мной. Не мог — и все, или я никогда не знала тебя!

— А ты уверена, что знала? — наклонившись к самому ее уху, спросил он. — Оставь, Лирамель, не трать понапрасну силы. Они тебе еще пригодятся.

Закусив губу, она нахмурилась и понурила голову. До ворот оставалось всего несколько сотен метров. Снова запели горны, и степной ветер, дрогнув от их гула, вдруг встрепенулся и, налетев, взъерошил волосы скачущих всадников и вздыбил выцветшие на солнце плащи. Только ярко-красный плащ князя, словно каменный, остался без единой морщинки.

— Велено идти сразу в зал, — напряженно выговорил Карл, поравнявшись с рыжеволосой женщиной на высоком белом жеребце. — Прикажите снарядить отряд, Дарита. Возможно, нам придется выехать сегодня же.

Неприязненно взглянув на него, женщина скривила губы и коротко кивнула.