Король снов - Сильверберг Роберт (библиотека книг .txt) 📗
— Да, он это обещал, — согласился Тастейн.
Когда Тастейн, проводив меняющего форму в его гостиницу, вернулся в штаб Движения и застал там Джакомина Халефиса, он обрадовался. В последнее время между Тастейном и адъютантом графа возникла своеобразная дружба, основанная, вероятно, на опасении Халефиса, что Хаймак Барджазид займет его место в привязанностях Мандралиски. Тастейн знал, что Халефис находился рядом с Мандралиской уже очень давно, с тех пор, когда они оба были на службе у Дантирии Самбайла. Во время восстания прокуратора они вместе сражались против армии Престимиона.
Но именно Барджазид, которого Мандралиска знал всего лишь несколько месяцев, дал графу шлем, являвшийся его главным оружием. И в последнее время граф частенько отдавал предпочтение перед Халефисом тощему коротышке из Сувраэля. Поэтому Халефис, очевидно, решил завязать отношения с молодым и стремительно возвышавшимся Тастейном, формируя негласный союз для того, чтобы воспрепятствовать дальнейшему росту влияния Хаймака Барджазида на Мандралиску.
Впрочем, Тастейн, несмотря на свою молодость, был достаточно сообразителен для того, чтобы понять, что Халефис глубоко заблуждается.
Ни один человек на свете не имел ни малейшего основания тревожиться по поводу места, которое он занимал в «привязанностях» Мандралиски. Мандралиска не имел никаких привязанностей, только планы, намерения, цели; и людей возле себя он держал, лишь исходя из своих представлений о том, могли или нет они пригодиться в его планах, рассматривал их исключительно как инструменты для достижения его целей и не задумываясь отбрасывал их, если ему казалось, что они больше не могли быть ему полезны. Так что тот, кто считал себя в той или иной степени другом Мандралиски или же воспринимал графа как своего друга, занимался самообманом.
Но, несмотря на это, Тастейн не собирался отвергать дружбу Халефиса. Служба у графа Мандралиски была чрезвычайно нервным занятием. Никто не мог предугадать, когда совершит серьезный промах или даже незначительную ошибку, за которую граф обрушится на виновного со всей его ужасной свирепостью. Когда Тастейн поступал на службу к Пятерым правителям, он вовсе не ожидал, что окажется в такой близости к ужасному графу. Общество Джакомина Халефиса несколько облегчало бремя близости к этому страшному человеку. Адъютант графа был приветливым, добродушным человеком, с которым было приятно провести время после часа-другого общения с графом. И возможно, Джакомин Халефис смог бы даже в какой-то мере смягчить гнев Мандралиски, когда он, Тастейн, сам станет его мишенью. В конце концов, рано или поздно в такое положение попадал каждый.
— Ну что, отвел меняющего форму домой? — спросил Халефис— Наверное, ты сильно изумился, увидев, что граф пригласил одного из них на совещание? Но он, наш граф, заключит союз с кем угодно, если посчитает это полезным для себя.
— А ты считаешь, что для него будет полезно втянуть меняющих форму в борьбу против Алханроэля? Разве можно доверять эти существам?
— Ты прав, они настоящее отродье ядовитых змей, — усмехнувшись, кивнул Халефис— Я люблю их не больше, чем ты, дружище. Но я понимаю, почему Мандралиска пытается, несмотря ни на что, наладить с ними отношения. Видишь ли, у них гораздо больше причин ненавидеть понтифексат, чем даже у него самого. А ведь, как всем известно, враг твоего врага — твой друг. Мандралиска считает, что, когда наступит время, народ Пиурифэйна сделает все возможное, чтобы испортить жизнь Престимиону и Деккерету.
— Так значит, метаморфы теперь наши друзья! — Тастейн содрогнулся. — Каждый день новости, шутка сказать… Между прочим, метаморф совершенно не доверяет графу. И не считает, что тот собирается выполнить свои обещания насчет предоставления им равенства после победы в войне.
— Это он сам тебе сказал? Очень большое доверие с его стороны. Тем не менее я на твоем месте не стал бы передавать Мандралиске эти слова.
— Почему же?
— А к чему хорошему это может привести? Если Мандралиска собирается надуть меняющих форму, когда они больше не будут ему нужны, он сделает это, независимо от того, будут они что-нибудь подозревать или нет. Мандралиска вообще не рассчитывает на то, что ему будут верить. И если ты расскажешь ему, что меняющий форму надул тебе в уши такие вещи, о которых ты мне только что рассказал, граф прежде всего обеспокоится тем, что ты на слишком уж короткой ноге с его новыми друзьями-метаморфами. Так что держи это при себе, мой тебе совет. Даже мне не рассказывай. Ты мне ничего не говорил. Понятно?
— Понятно, — отозвался Тастейн.
— Как насчет того, чтобы отправиться на бульвар и поесть сосисок с пивом? — сменил тему Халефис.
Тастейн был рад вновь выйти на яркий теплый солнечный свет. Его голова форменным образом шла кругом. Он никак не рассчитывал на серьезные разговоры с меняющим форму, и то, что Вайизейсп Уувизейсп Аавизейсп, похоже, хотел сообщить ему очень конфиденциальные сведения, очень сильно тревожило его. Если метаморфы не верят обещаниям Мандралиски, то пусть скажут об этом самому Мандралиске, думал он, а не шепчут об этом на ухо самому молодому из его помощников, в общем-то случайно попавшему на это место.
И хотя за время непродолжительного общения с меняющим форму ему, против ожидания, ничего не показалось страшным или отвратительным — напротив, в ходе этой краткой беседы он начал воспринимать метаморфов скорее как обычных людей с обычными обидами, чем чудовищ, воплощавших в себе все зло мира, — он продолжал переживать из-за того, что Мандралиска так бездумно подтолкнул его к этому общению. Не было у него такого права. Он, Тастейн, все еще находился во власти своих усвоенных с раннего детства представлений. Он вовсе не желал заводить дружбу с метаморфами. И нисколько не был уверен, что ему нравится быть на службе у человека, который считает, что с ними можно заключить союз.
Честно говоря, Тастейн уже по-настоящему устал от Мандралиски и его бездушия. Мандралиска обращался с ним довольно хорошо, даже, казалось, получал удовольствие от общения с ним, но он-то знал, как мало это на самом деле означало Даже метаморф сразу заметил презрительную насмешку в том, как граф величал его герцогом.
— Ты замечаешь, — сказал Джакомин Халефис, когда они стояли на набережной, неторопливо поедая сосиски, — каким нервным граф стал в последние дни' Нет, конечно, он никогда не отличался особым спокойствием и добродушием. Но теперь достаточно самого мелкого повода, чтобы его терпение лопнуло, словно перетянутая струна арфы.
— Н-да.. — уклончиво протянул Тастейн Он уже давно понял, насколько важно больше слушать, кивать и как можно меньше говорить самому, когда речь идет о графе Мандралиске.
— Хаймак думает, что он слишком много пользуется шлемом, — продолжал Халефис— Каждую ночь он надевает его и шарит по миру, вторгается в умы людей и что-то делает с ними. Барджазид говорит, что использование шлема очень утомительное занятие, особенно если пользоваться им так много. А кто может знать это лучше, чем он?
— И в самом деле, — поддакнул Тастейн.
— Но я думаю, что дело тут не только в шлеме Это не шутка — затевать войну против короналя. Мне кажется, что граф иногда боится, что перехитрил сам себя. Ты же знаешь, что ему приходится все решать самому. Пятеро правителей — это совершенно никчемные люди. И теперь еще эта затея с привлечением метаморфов на нашу сторону… Иметь дело с ними всегда очень опасно. Нужно постоянно следить, чтобы они не ударили тебя самого в спину. Граф отлично это знает И, я думаю, посол Данипиур знает, что к графу следует относиться точно так же. Хорошенькая парочка! Ну что, Тастейн, еще по порции сосисок?
— Прекрасная мысль! — горячо согласился Тастейн
— Конечно, — продолжал развивать тему Халефис, — самое главное не в том, намеревается ли граф надуть меняющих форму, а в том, надуют ли они нас сами. Если графу не удастся убедить метаморфов, что его обещания искренние, то с какой стати они станут нам помогать, когда придет время действовать? Если они решат, что его разговорам о равенстве можно верить не больше, чем всему, что неизменяющиеся говорили им все эти годы, то, конечно, и не подумают помогать нам и оставят нас сражаться в одиночку.
