Слезы на камнях - Суренова Юлиана (читать книги онлайн без .TXT) 📗
Сперва – восторг, ожидание чуда, затем – страх, за которым пришел панический ужас от одной только мысли о том, что волчица мертва и рядом ее убийца.
Он не двигался, остался на месте даже в тот миг, когда понял: все уже решилось.
Малышке не справиться с паникой. Точно так же как дракону не совладать с яростью.
Однако он ждал до последнего, оставляя им шанс. Даже когда увидел, как во власти страха Мати, сорвавшись с места, опрометью бросилась бежать прочь. Он все еще надеялся. На то, что Мати, увидев его, успокоится, остановится, что дракон, узнав его, вернет себе хладнокровие…
Нет. Этого не случилось. И богу солнца ничего не оставалось, как вмешаться. Но даже когда речь шла о спасении девочки, он не смог поднять руку на друга, поворачивая против него свою силу, чтобы лишь заменить одну жертву другой.
В то мгновение, когда лапа странника небес уже была готова схватить Мати, Шамаш оттолкнул девушку в сторону, встал между ними.
А потом…
– Йрк! – окликнул он поднявшегося в небеса, чтобы через мгновение вновь камнем броситься на ту, которая превратилась в его глазах в добычу, дракона. Крылатый странник, едва услышав свое имя, заревел, словно от злости и боли, и набросился на того, кто дерзнул встать на его пути.
Шамаш знал, что произойдет потом. И все равно это случилось так быстро, что он не успел даже почувствовать боль. Лишь по слуху резанул дикий, полный боли и ужаса крик девочки: – Нет…! – А затем земля осталась далеко позади. И небо приняло их в свои холодные объятья…
Ханиш не видел, как дракон схватил бога солнца своей огромной когтистой лапой.
Он был рядом с сестрой, зализывал ее раны, пытаясь унять кровь и ослабить боль.
И, все же, волк всем своим существом почувствовал…
"Хозяин!" – вой-плач вырвался из его сердца.
Взъерошенный, он вскочил, подпрыгнул на месте, зарычал, готовый броситься на дракона…
"Беги! – приоткрыв заплывший мутный глаз простонала Шуллат. – Ты должен быть рядом с хозяином! Ты нужен ему!" Как будто волк сам не понимал этого, не хотел больше всего на свете броситься следом, надеясь по дорогам земли догнать того, что летел путями небес. Но Хан помнил приказ хозяина, помнил свою клятву. И потому, заскулив, опустился обратно на черную, соленую от пролившихся на нее слез, и тихо заплакал.
– Что же ты! – растрепанным, взволнованно-разъяренным демоном налетел на него хозяин каравана, первым очнувшийся от оцепенения.
Волк лишь на мгновение приподнял голову, чтобы взглянуть на сына огня несчастнейшими глазами, а затем вновь, уткнувшись носом в свои лапы, заскулил жалобно и протяжно. Он винил во всем себя, хотя на самом деле всего лишь исполнил волю господина своей судьбы. Может быть, ему следовало ослушаться, может быть, так было бы лучше…
Неуверенной походкой, шатаясь, словно в полузабытьи, к ним подошла Мати. Из ее глаз текли слезы, которые, поблескивая в слепых лучах луны, чертили на мертвенно-бледных щеках неровные линии. С искусанных в кровь губ срывались всхлипы да рыдания. И, все же, она нашла в себе силы для слов:
– Не ругай Хана, отец. Он ни в чем не виноват. Он делал так, как ему велели…
Говоря это, она опустилась рядом с волчицей на черную, словно сама бездна, землю, положила голову Шуллат себе на колени, зашептала, поглаживая, успокаивая, может быть, не столько ее, сколько саму себя. Больше всего на свете в это мгновение ей хотелось повернуть время вспять, сделать так, чтобы все случившееся было сном, чтобы наяву ничего этого не происходило.Никогда!
– Дочка! Родная моя! – Атен встал рядом с ней на колени, заглянул в глаза. – Ты цела? С тобой все в порядке?
– Это я во всем виновата! – плакала та.
– Лина, ради богов, уведи ее в караван, – через силу, заставив себя оторваться от дочери, приказал хозяин каравана женщине.
– Идем, милая, – та тотчас подошла, положила руку девушке на плечо.
– Я не могу! – ей нужно было думать о чем-то другом, заботиться о ком-то, чтобы не вспоминать, не… – Шуши! Она ранена! Я нужна ей!
– Давай я осмотрю ее, – Лигрен опустился на корточки рядом с волчицей, которая, хотя и предостерегающе зарычала на сына огня, однако же была слишком слаба, чтобы остановить его. И, потом, она нуждалась в помощи лекаря и была достаточно умна, чтобы понять это и позволить человеку помочь.
– Как она? Как?
– Лигрен… – Атен с тревогой смотрел на золотую волчицу. Выглядела она не важно.
Шкура свалялась, вокруг ран на боку и голове запеклась кровь, неестественно выгнутая задняя лапа прижалась к боку…
– Жить будет, – успокоил и отца, и дочь лекарь. – Однако ей нужен покой…
– Надо перенести ее в повозку…
– До повозок далеко, – качнул головой Лигрен, – а она слишком слаба. Пусть отлежится немного.
– Мати… – Атен повернулся к дочери. Более всего на свете он хотел в этот миг, чтобы девочка, покинув поскорее это недоброе для нее место, вернулась, наконец, в караван.
Но та резко вскинулась, взглянув на отца исподлобья, мотнула головой:
– Нет! Я останусь с Шуши!
– Дочка…!
– Папа, она защищала меня! Она спасла мне жизнь! Разве могу я после этого оставить ее хотя бы на мгновение! Пусть я виновата во всем, во всех самых страшных грехах мира, но только не в предательстве!
– Оставь ее, – тронув хозяина каравана за плечо,шепнула ему на ухо Лина. – Пусть поступает так, как считает нужным.
Атен взглянул на нее, потом – на дочь и, тяжело вздохнув, нехотя кивнул, соглашаясь. Сняв плащ, он протянул его Мати:
– Постели. Земля холодная. Застудишься.
– Спасибо! – виновато взглянув на отца, Мати робко, одними губами улыбнулась.
Однако же, взяв плащ, она, вместо того, чтобы сделать так, как велел хозяин каравана, укрыла им волчицу. Потом вновь посмотрела на отца, словно говоря: "Прости.
Но я не могу иначе".
Атен кивнул. Он понимал ее – беспокоясь о подруге, девочка могла не думать о себе.
К ним подошел Евсей, сняв на ходу плащ.
– Ну-ка, племянница, – сложив пополам, он положил его на землю. – Пересядь сюда.
Давай, девочка, делай, как тебе говорят. И мы оставим тебя в покое.
– Да, – кивнул Лигрен. – Пусть волчица поспит. Для нее сейчас сон – лучшее лекарство. Пойдем, – он двинулся с места, увлекая за собой остальных караванщиков.
Они остановились в стороне, чтобы их запахи, голоса не мешали священному зверю.
Но все равно время от времени они обращали взгляды на двух подруг, тревожась за них. Потому что нужно было за кого-то тревожиться. А беспокоиться о других – легче и почетнее, чем о себе. Но все равно, как бы сильно им того ни хотелось, как бы отчаянно они ни стремились избежать своих мыслей, они не могли не думать о другом.
К Атену подошел хозяин города.
– Караванщик… – попытался заговорить с гостем Шед, но брошенный на него взгляд был настолько холоден, что, пробрав до самого сердца, самой души, заставил умолкнуть.
Но тишина царила не долго, поскольку слишком уж многие спешили ее нарушить.
– Брат… – летописец был настолько растерян, что потерял нить мира, который вместо стройной картины превратился в бестолковое нагромождение образов, звуков и запахов. Не более того. – Что происходит? Как вообще подобное могло случиться?
Ведь дракон… Он Его слуга… Священный зверь не мог…
– Лишь господину ведомо, что произошло, – процедил сквозь стиснутые зубы хозяин каравана. – Ничего из того, что мы видели, могло не быть вовсе. Нам все могло просто привидеться…
– Всем сразу? – качая головой, пробормотал стоявший рядом с братьями, прислушиваясь к их разговору, Лигрен.
– Бог солнца не способен на обман, – поспешил прервать его хозяин каравана, не позволяя сказать тех слов, которые были готовы соваться с губ лекаря. – Это наши глаза соврали нам.
– Действительно… – пусть Евсей думал иначе, но объяснение брата было единственным, которое позволяло смириться с действительностью, не потеряв рассудок. – Нам никогда не приходилось встречаться с драконом – самым нереальным и загадочным из всех существ. Может быть, то создание, что мы видели сейчас, было кем-то другим, демоном, например.
