Уснуть и только - Лампитт Дина (читать книгу онлайн бесплатно без .txt) 📗
– Что такое? – осведомился Кит. – Откуда ты, мальчик?
– Из Бурваша, сэр, – сообщил ребенок. – Наш дом стоит рядом с домом вашей матушки. Ей очень плохо, мистер Джарвис. Вы должны приехать как можно быстрее.
– Клянусь кровью Христовой, так я и знал, что что-то неладно, – выругался Кит и распахнул дверь. – Подожди здесь, пока я оденусь и позову брата. Так что с ней?
– Не знаю, сэр. Но моя мать боится, что она вот-вот помрет.
– О, Господи! – воскликнул Кит, взбегая вверх по лестнице. – Эмми, Тед, вставайте, да поживсе! Мать заболела, нам надо немедленно ехать к ней. – Никто не откликался, и он закричал что есть силы: – Да просыпайтесь же, ради всего святого!
Послышались шаги, и в дверях появилась зевающая Эмили.
– Что случилось, Кит?
– Этот парень прискакал из Бурваша. Говорит, что мать при смерти. Одевайся поскорей, Эмми. Я разбужу Теда.
– Его нет, – спокойно ответила Эмили. – Я заглянула в его комнату, когда спускалась. Его постель не разобрана.
– Черт возьми! – Кит пришел в ярость. – Значит, этот недоносок все-таки убежал. Не может жить без своего хорошенького дружка. Пусть только попадется мне, я вздерну его за…
– Кит! – остановила его Эмили. – Здесь же ребенок! Пойди оденься.
Она повернулась и пошла наверх, Джарвис заторопился следом, и не прошло и десяти минут, как они уже сидели верхом. Мальчишка примостился впереди контрабандиста, оставив пастись несчастную древнюю клячу, на которой он сюда добрался.
Маленький отряд взобрался на холм за Венбансом и по вершине гряды сквозь густой лес направился к Мэйфилду. Но не успели они как следует удалиться, как рощица ожила. Раздвинулись ветки, замелькала военная форма, послышался звон шпор.
– Отлично, ребята, – заявил лейтенант Джекилл. – Негодяи наконец-то угодили в ловушку. Едем в Бурваш другой дорогой – и побыстрее. Если кто-нибудь отстанет, встречаемся в лесу за домом старой мамаши Томкине. Понятно? – Джекилл, усмехаясь, повернулся к Роджерсу: – Думаю, на этот раз ему от нас не уйти.
– Дай Бог, чтобы вы оказались правы, – ответил тот, и кавалькада тронулась.
Николас Грей стыдился самого себя. Он был так безнадежно, всеобъемлюще и непристойно пьян, что свалился в придорожные кусты, где его один за другим мучили приступы рвоты. Потом он отполз в сторону и до утра проспал под деревом.
Он был сильно навеселе уже тогда, когда провожал Генриетту обратно во дворец и помогал ей влезть в окно первого этажа. Но, расставшись с ней и зная, что этой ночью у него нет больше никаких обязательств, Николас вернулся в трактир и, слегка обезумев, вливал в себя эль стакан за стаканом, как в бездонную бочку.
Никогда в жизни он не чувствовал себя таким несчастным. Николас любил этих двоих – Генриетту и Джейкоба – так сильно, что не мог вынести даже мысли о возможной разлуке с ними. Однако и то будущее, что, по всей вероятности, ожидало Грея, пугало его. Он отчетливо видел себя вечным и неизменным холостым другом и спутником счастливой четы. Год за годом он будет существовать рядом с ними, подрастающие дети Генриетты будут назвать его дядей, а каждый вечер, возвращаясь в свой пустой дом, он будет умирать от тоски и одиночества. Потом, разумеется, придет время, когда Генриетта решит, что ему надо обзавестись семьей, и начнет подыскивать ему подходящую жену, тем самым заставляя его еще сильнее страдать, потому что единственное, чего он будет желать – это заключить в объятия жену своего друга, привести ее в свой дом, в свою постель, в свою жизнь, и любить ее до самой смерти, до последнего вздоха.
Наиболее легким решением было бы предоставить любовников их судьбе, а самому остаться в Англии, но тогда Грею пришлось бы отвечать за свои поступки. Ибо он был уверен, что от проницательных холодных глаз лейтенанта Джекилла не удастся скрыть тот факт, что его коллега Грей помог скрыться разыскиваемому преступнику. Джекилл сделает все возможное, чтобы уличить предателя и отступника.
Потом будет суд, тюремное заключение или даже кагорга. Какой бы путь я ни избрал, думал Грей, наливая себе очередную пинту эля, будущее выглядит достаточно мрачным и унылым.
Выпивка помогла, но ненадолго. Николас немного повеселел, но уже через час у него начали подкашиваться ноги и заплетаться язык, за этим последовали слабость, судороги, спазмы, и кончилось вес отвратительной сценой в кустах, ночевкой под деревом и неприятным пробуждением с раскалывающейся головой и красными кругами перед глазами. Глядя на розовеющее небо, Николас почувствовал, что опять готов разрыдаться. Почему он не родился братом Генриетты? Тогда не было бы всей этой жестокой, полной ревности и мучительных страдании ситуации.
Устав от этих неотвязных, бесконечных мыслей, Николас встал и поплелся к трактиру, где у коновязи всю ночь простояла его лошадь.
– Поехали, дружище, – обратился он к ней. – Отвези меня в Шарден, чтобы я мог привести себя в порядок. Согласна?
Лошадь понимающе заржала в ответ, по крайней мере так показалось ее хозяину. Избегая резких движений, чтобы не потревожить больную голову, Николас взобрался в седло.
Как всегда перед началом ясного жаркого дня, долина была затянута дымкой. Из белого океана местами выглядывали зеленые островки – макушки деревьев, кое-где торчали мачтами затонувших кораблей старые сухие стволы и ветви. Пока Николас спускался вниз к Коггин-Милл, гадая, проснулся ли уже Джейкоб, все вокруг окончательно заволокло туманом, и внезапно Грей обнаружил, что видит не далее, чем на один или два ярда.
Когда он увидел кузницу, то был совершенно ошарашен, поскольку даже не подозревал, что сбился с дороги. Однако, судя по всему, он все-таки заблудился, потому что, хоть Николас и не был коренным жителем долины, но твердо знал, что там, где он должен был проезжать, никакой кузницы нет. Тем не менее, она была перед ним, и внутри работал кузнец, почему-то одетый как монах давно ушедших времен.
Николас замешкался, раздумывая, окликнуть ли кузнеца, или тихонько проехать мимо. Но, пока он раздумывал, кузнец, словно почувствовав его присутствие, резко обернулся и взглянул прямо на лейтенанта. Николас увидел огромные сверкающие глаза, из которых лились потоки ослепительно яркого холодного света.
Не в силах выдержать это страшное зрелище, Николас закричал от ужаса и спрятал лицо в ладонях. Когда он отважился опустить руки, кузница уже исчезла, растворилась в тумане, из которого и возникла. Лейтенант ничего не мог с собой поделать – он плакал. Не только от страха, но и от сознания, что столкнулся с чем-то из ряда вон выходящим, сверхъестественным, необъятным и необъяснимым.
Туман рассеялся, и взошло солнце. По пыльной суссекской деревушке в разгар полуденной жары двигалась разношерстная процессия.
Во главе ее, как возвращающиеся с войны герои, выступали лейтенант Джекилл и Джон Роджерс, вслед за ними ехал отряд гренадеров, окружавший телегу с единственным пленником, безжалостно закованным в кандалы. Кита Джарвиса провозили по местам, где он считал себя хозяином, чтобы подвергнуть позору и публичному унижению.
По мере того как кавалькада проезжала по Мэйфилду, распахивались окна и люди выбегали из своих домов. Лаяли собаки, орали младенцы, словом, поднялся неимоверный шум.
– Это Кит Джарвис, они схватили Кита Джарвиса, – неслось со всех сторон.
Сам Кит неподвижно стоял с опущенной головой, уткнувшись дикими голубыми глазами в дно телеги. В день своего позора он не хотел встречаться взглядом с людьми, для которых еще вчера был кумиром и героем.
Его отвезли в «Казармы» – старый дом на верши не Фир-Толл – и дали хлеба, воды и охапку соломы. В помещении, где его заперли, постоянно находились лейтенант Джекилл и три гренадера, сменявшиеся каждый час. В комнату поставили горшок, чтобы он мог справлять нужду, но при этом ему нужно было помогать, так как по настоянию Джекилла с арестованного ни на секунду не снимали кандалы.
В этом триумфальном шествии было что-то отталкивающее. Бейкеры, садясь обедать, услышали шум, и старый сквайр послал лакея узнать, что происходит. Слуга принес чрезвычайное известие: схвачен Кит Джарвис, и старик Бейкер издал торжествующий крик.
