Плечом к плечу (СИ) - Воронин Дмитрий Анатольевич (читать книги полные TXT) 📗
Вообще говоря, эта тема, так же, как и общество капитана, не вызывала у Таши энтузиазма. Темер арГеш был влюблен в свой флагман и демонстрировал это каждому желающему, а заодно и тем, кого выслушанные эпитеты, восхваления и восторги давно от такого желания избавили. Вот сейчас капитан искренне верил, что нашел новое, неизбитое сравнение. И заблуждался.
Таша окинула взглядом эскадру. Восемнадцать кораблей — по пять от каждой из держав, лишь Кинтара предоставила только три судна, правда, наиболее впечатляющих. Рядом с тяжёлой кинтарийской триерой и «Светозарный» казался не таким уж большим, а уж индарские тендеры выглядели чуть ли не лодчонками. Один раз Таша неосторожно высказала мысль о вероятной мощи этих огромных кораблей, после чего вынуждена была битый час выслушивать лекцию арГеша о типах кораблей и их практическом применении. Из многословного и вне всяких разумных границ пересыпанного малопонятными ей морскими терминами объяснения выходило, что кинтарийцы отдали корабли, которые ни им самим, ни кому-то ещё были попросту не нужны. Неповоротливые, недостаточно остойчивые на сильной волне, требующие огромного количества гребцов и неспособные развить сколько-нибудь значительную скорость под парусами, эти суда были истинным финансовым бедствием для своего владельца. В морском же бою вёрткие пиратские парусники или низко сидящие в воде галеры тех же имперцев не оставили бы этим морским чудовищам ни единого шанса.
К тому же, установленные на верхней палубе триер баллисты совершенно не годились для морского боя. Мощные, способные метать огромные камни на вполне приличное расстояние, они перезаряжались невыносимо медленно. Море — не крепость, где каждое метательное оружие пристреляно настолько точно, что способно поразить цель с отклонением не больше чем в пару шагов. Здесь нельзя ставить всё на один-единственный точный выстрел.
Вот и сейчас эти огромные монстры, порядком отстав от остальных кораблей эскадры, мерно пенили воду длинными вёслами — гребцы явно не отдавали работе всех сил.
Заметив направление взгляда девушки, капитан вздохнул:
— Отправлять гребные суда в открытое море… на такую глупость способны только южане.
— У них почти нет других кораблей, — возразила Таша. — Как и у Гурана.
Она мало что знала о море, но уж о том, что галеры и триеры предназначены, в основном, для действий в непосредственной близости от берега, была наслышана — Блайт постарался, ещё в имперской столице, когда шли переговоры о количестве и качестве выделяемых для кампании судов. Лёгкие быстроходные галеры идеально подходили для преследования пиратов и патрулирования прибрежных вод, более тяжёлые предназначались для высадки десантов — другое дело, что подобных операций Империя не проводила уже больше столетия.
— Первый же шторм пустит эти лоханки на дно.
— Вы имеете в виду корабли Империи?
— Ну конечно, друг мой, — улыбнулся капитан. — Триерам этих глупцов-южан до шторма ещё дожить надо.
— Паруса на горизонте! — послышался крик матроса из корзины на верхушке мачты.
Лицо капитана исказила неприязненная гримаса.
— Ну вот, и сам адмирал Родан пожаловал… прошу прощения, друг мой, мне необходимо отдать некоторые распоряжения. Подумать только, Орден заключает союз с пиратами… куда катится этот мир, леди?
Он ушел, всем своим видом выражая неодобрение. Словно его мнение могло хоть что-нибудь изменить.
— Почему их так много?
Ангер пожал плечами. Предполагалось, что участники экспедиции включат в её состав примерно одинаковое количество кораблей, но арГеммит не рекомендовал акцентировать внимание на этом вопросе. Тем более, что в случае открытого столкновения пять орденских фрегатов легко разнесут в хлам десяток, скажем, имперских галер, так что речь о равенстве сил никто не вёл. И если Родану приспичило вывести в море всю эскадру — семнадцать судов, от тяжёлых четырёхмачтовых шхун до крошечных катботов, явно не предназначенных для действий вдали от побережья, то это — исключительно его личное дело.
Хотя такое соотношение вызывает, по меньшей мере, настороженность.
— Понять адмирала, — это слово Ангер произнес с явственным оттенком презрения, — в целом, можно. Его положение на Южном Кресте достаточно устойчиво, но раздели он свои силы, и всё может измениться в один миг. Верность и честь — редкий товар среди пиратов, на место Родана, фактически, являющегося некоронованным королем корсаров, претендентов найдётся много. Он вынужден постоянно держать свои силы в кулаке.
— И показывать этот кулак всем и каждому?
— И это тоже. Как и поморники, пираты, в первую очередь, ценят удачливость и силу. Удачи Родану хватает, молва о его победах передается из уст в уста, что и привлекает людей под его флаг. А вот сила… силу надо показывать.
— Совершенно верно, друг мой! — Таша не заметила, как к ним присоединился арГеш. — Но вы не учли ещё один фактор. Родан знает, что среди моряков Инталии или Гурана каждый второй считает делом чести отправить адмирала в петлю, желательно — вместе с офицерами и остальными пиратами, вплоть до последнего юнги. Что же касается южан, то в последние годы они потеряли в этих водах несколько десятков кораблей. Есть старая шутка — если кинтарийцу задать вопрос «жизнь или кошелёк?», то он сперва пересчитает монеты в кошельке.
— Я слышала эту шутку применительно к гуранцам, — заметила Таша. — Гуранец отвечает, мол, давай и то, и другое.
— Ну, такой ответ больше подходит пирату, — улыбнулся арГеш. — Но я, друг мой, хотел сказать, что финансовые потери южан делают их куда большими врагами пиратов, чем любые понятия о чести.
— Думаете, Родан опасается, что желание свернуть ему шею возобладает над достигнутыми договорённостями? — Таша пожала плечами. — Не думаю, что такое может случиться. Порукой тому слово…
— Слово Вершителя арГеммита? — хмыкнул капитан. — Или слово Императора? А может, вы вспомните ещё и про Ультиматум Зорана? Пираты, разбойники, грабители — все эти люди поставили себя вне общества, вне закона, и вряд ли могут рассчитывать на то, что с ними поступят по чести.
Таша насупилась — сказанное капитаном было правдой и, в то же время, резало слух. Она сама не видела особой причины играть с врагом в благородство, когда враг очевиден и выбор невелик — либо ты его, либо он тебя. Но если уж речь идет о договоре, то… самое ценное, что есть у человека, это его честь. Так считали орденцы, так говорил волшебнице её отец. И к этому, как правило, относились серьёзно, хотя, к примеру, тот же Метиус легко игнорировал обязательства и соглашения, если на текущий момент их соблюдение не отвечало его интересам. Как, скажем, с тем медальоном, что сейчас скрыт на груди Блайта. А если призом за некоторое отступление от законов чести станет безопасность южного побережья? Не на неделю или месяц — на годы?
Она собралась было что-то сказать — наверное, не слишком уместное и излишне пафосное. То есть — что-нибудь очень в орденском духе. Но капитан уже утратил интерес к беседе и, навалившись грудью на планшир, изучал приближающуюся эскадру Родана в зрительную трубу.
— Леди Рейвен, вы пытались поговорить с послом арДуабом? — поинтересовался он, не прекращая своего занятия.
— Да, но безуспешно.
Заклинание «длинного языка» считалось формулой школы Воздуха, но сил отнимало столько, что поневоле следовало задуматься о явном родстве стихийной магии и школы Крови. Были случаи, когда обмен всего лишь несколькими фразами вызывал непреодолимую слабость, а то и потерю сознания. Таша не могла считаться мастером в этом искусстве, но справилась бы с этим непростым делом без особых сложностей. Ронга арДуаба она знала достаточно хорошо, чтобы представить его лицо — необходимая составляющая плетения, нельзя говорить на большом расстоянии с тем, кого не знаешь лично. Не помогут и лучшие рисунки. Да и с Ингелой Сион, молоденькой адепткой Ордена, Таше доводилось несколько раз встречаться, и она была уверена в том, что сумеет заставить себя увидеть, словно наяву, лицо этой вечно хмурой, некрасивой и, при этом, весьма способной девицы.
