Безумный корабль - Хобб Робин (читаем бесплатно книги полностью txt) 📗
– Посмотрите только, что я вам привез, – объявил вдруг Давад. И вытащил небольшую коробочку, перевязанную лентами. Сам открыл ее – внутри оказался набор липких желейных конфет, по которым Альтия, помнится, с ума сходила, когда ей было шесть лет. – Я-то знаю, что вам нравится больше всего! – похвастался Давад. Сам взял конфетку и передал коробочку дамам.
Альтия осторожно взяла клейкое лакомство и отправила в рот. Они с Кефрией быстро переглянулись. У обеих в глазах было одно и то же: они терпели Давада, потому что любили его. Кефрия выбрала себе красную конфетку.
Что касается Давада, то он так и сиял.
– Какие вы у меня красавицы, глаз просто не отвести! И пусть все прочие торговцы от зависти полопаются: кто еще привезет на Совет полную карету прелестниц? Небось, палкой придется ухажеров отгонять!
Альтия с Кефрией должным образом поулыбались. Такие, с позволения сказать, комплименты они выслушивали с детства и давно к ним привыкли. Малта напустила на себя оскорбленный вид, а мать заметила:
– Как ты язык себе не намозолишь, Давад. Льстишь нам и льстишь. Неужели после стольких-то лет ты все думаешь, будто однажды мы поверим тебе? – Потом слегка нахмурилась и попросила младшую дочь: – Альтия, поправь, пожалуйста, Даваду шейный платок. А то у него узел к самому уху сполз.
Альтия посмотрела и мигом поняла, о чем в самом деле беспокоилась мать. На тонком желтом шелке платка, на самом видном месте, красовалось жирное пятно. Вероятно, от соуса. Платок очень плохо вязался с официальным костюмом торговца, но Альтия не стала уговаривать Давада его снять: все равно без толку. Вместо этого она распустила платок и повязала его заново, удачно спрятав пятно.
– Спасибо, девочка моя, – сказал он благодарно и ласково потрепал ее по руке. Альтия ответила улыбкой. Потом покосилась на Малту и увидела, что та смотрит на них с отвращением. Альтия энергично шевельнула бровью, призывая юную племянницу проявить понимание. Она могла понять жгучую неприязнь, которую Малта питала к Даваду. Она сама чувствовала примерно то же, когда задумывалась о его действиях в последнее время. Он не только спутался с «новыми купчиками» и перенял их недостойные повадки, но и пошел еще дальше – встал на их сторону против своего собственного сословия. Теперь он в открытую держал их сторону на собраниях торговцев. Он выступал посредником между некоторыми старинными семьями, докатившимися до сущей нужды, и алчными «новыми», жаждущими перекупить их наследные земли. По слухам, он очень тонко вел такие торги, причем в выигрыше неизменно оказывался… нет, не обедневший собрат-торговец, а приезжий толстосум. Альтии трудно было поверить, что правде соответствовала хоть половина всего, что люди болтали про Давада. Но вот на то, что он не только сам использовал в своем хозяйстве рабов, но и взялся торговать ими, закрыть глаза было нельзя. Казалось бы, дальше уже ехать некуда, но Давад умудрился. По городу ходила сплетня, будто он каким-то боком связан с «новыми купчиками», вознамерившимися купить «Совершенного»…
И вот она смотрела на добродушного толстяка, сидевшего с нею рядом, и гадала про себя, в какой момент даст трещину ее привязанность к этому человеку? И не сегодня ли вечером он наступит, этот момент?…
Она решила занять время беседой, а заодно и отвлечься.
– Ну что, Давад, – сказала она. – Сколько знаю тебя, ты всегда в курсе всех самых забавных сплетен Удачного. Что же интересненького ты слышал сегодня?
Альтия рассчитывала на рассказ о каком-нибудь легком скандале, не более. У Давада все же были свои принципы, и распространением по-настоящему грязных кривотолков он не занимался.
Давад улыбнулся ее словам и самодовольно погладил выпирающее брюхо.
– Есть один занятный слушок, радость моя, – начал он. – Правда, Удачного он вроде бы прямо и не касается… Хотя если этот слух подтвердится, то последствия для всех нас будут такие, что и не вдруг расхлебаешь! – И он по очереди обвел попутчиц глазами: все ли слушают. – Это я прознал от одного «нового купчика». Он получил известие с почтовой птицей, прилетевшей из Джамелии…
И он умолк, похлопывая себя по губам указательным пальцем, как если бы в последний момент ему пришлось усомниться: а надо ли подобной вестью делиться.
Он явно напрашивался на уговоры, и Альтия немедля кинула ему кость:
– Рассказывай, рассказывай, не томи! Про Джамелию нам всегда интересно!
– Ну хорошо. – Давад откинулся на сиденье кареты. – Вы, я уверен, все помните о той достопамятной заварушке, что случилась зимой. Эти Хупрусы… ты уж не сердись на меня, Малта, я знаю, что за тобой приударяет их младший парнишка, но я говорю о политике Удачного, а не о любовных делах… Так вот, Хупрусы явились в Удачный от лица всех торговцев из Дождевых Чащоб, желая поссорить нас с сатрапом. Я все пытался их урезонить, но… помнишь, Роника, какой гам стоял на том собрании? Кто кого перекричит!… Ну ладно, порешили на том, чтобы отправить в столицу делегацию старинных торговцев и послать с ними наше старинное уложение, чтобы потребовать от сатрапа его исполнения. И как только им в головы стукнуло, будто рассыпающиеся от ветхости документы в наше время кого-то к чему-то еще обязывают?… Ладно. Сказано – сделано, поехали. Их там вежливо приняли и пообещали, что сатрап рассмотрит их требования. И все!
Он вновь оглядел слушательниц, проверяя, смотрят ли они ему в рот. Новости были на самом деле с порядочной бородой, однако Альтия вежливо слушала. Малта смотрела в запыленное окошко кареты.
Давад наклонился вперед так, что живот начал мешать ему, и понизил голос, словно боясь, что кучер подслушает:
– Еще вы наверняка слышали, будто сатрап пообещал прислать в Удачный посланца. Вот мы и ждали его прибытия буквально со дня на день. Так вот… штука-то в том, что не будет никакого посланца. Нет! Вместо него едет сам сатрап, юноша, питающий душевную страсть к приключениям. Говорят даже, будто он приедет инкогнито, надежно переодетым, сопровождаемый лишь избранными Сердечными Подругами, но, естественно, с хорошей почетной стражей из калсидийцев. Якобы тем самым он хочет показать жителям Удачного, что он по-прежнему считает наш город столь же тесно связанным с сатрапией, как и любое собственно джамелийское поселение. Дескать, когда народ поймет, на какие тяготы он пошел ради этого путешествия, что претерпел, дабы сохранить верность Удачного, – этот народ не может не пойти на уступки ему… А что? Я считаю, он кругом прав. Когда последний раз правящий сатрап появлялся в Удачном?… Уж всяко до нашего с тобой рождения, верно, Роника?… Больше вам скажу: некоторые семьи «новых купчиков», прослышавшие о том же, о чем и я, уже изготавливаются давать такие балы и приемы, каких Удачный не знал со дня своего основания. Подумай только, Малта, какая блестящая пора наступает, а ты – свободная, непросватанная девица, да еще такая красавица! В общем, ты еще хорошенько подумай, прежде чем принимать ухаживание этого мальчика из Чащоб. Чего доброго, я маленько напрягу свои связи – да раздобуду тебе приглашение на бал, где ты, может, самому сатрапу на глаза попадешься…
Он сразу увидел, что вполне добился желаемого: потряс своих спутниц. Даже Малта попросту вытаращила глаза.
– Сатрап? Здесь, у нас?…-недоверчиво выговорила ее мать.
– С ума он сошел, наверное. – Альтия поняла, что сказала это вслух, когда Давад к ней обернулся. Пришлось объяснять: – Я к тому, что путешествие долгое и небезопасное. Предпринимать такое по первому движению души?…
– Как бы то ни было, он уже в пути. Вот только слух успел его обогнать… Однако ни слова об этом никому, вы меня поняли?
Вряд ли он серьезно рассчитывал, будто они посчитаются с этим предупреждением. Просто у него была давняя привычка заканчивать этими словами любую сплетню, которую он передавал.
Альтия еще раздумывала об услышанном, когда кучер осадил лошадей. Карета подалась вперед, потом ее мотнуло назад.
– Разреши…-И Давад потянулся мимо Альтии к ручке двери. Кучер как раз открывал ее снаружи, когда Давад помог ему толчком плеча. Дверца распахнулась так резко, что Альтия едва успела ухватить толстяка за одежду, не то он неминуемо вывалился бы наружу. Кучер неохотно подал хозяину руку. Давад вылез из кареты и принялся горделиво высаживать из нее женщин.
