Слуга Империи - Вурц Дженни (читать книги онлайн бесплатно полностью без TXT) 📗
- Ты обвиняешь Минванаби? - спросил Илиандо, все еще вцепившись пальцами мясистых рук в собственные рукава.
- Возможно. Или тех умников, которые послали нам солдат в черном. - Хоппара вскочил на ноги, словно не в силах был усидеть на месте. Облаченный в доспехи, окровавленный, осунувшийся от всего пережитого, он казался точным подобием Чипино. - Мы сможем узнать это завтра, если выживем и вернемся на Совет.
Никто не сказал ни слова.
Глава 4
ИМПЕРСКИЙ СТРАТЕГ
Им пришлось выдержать еще четыре штурма.
В течение ночи солдаты Акомы и ее союзников отбивали атаки черных воинов. Братство Камои больше не напоминало о себе, но солдаты в доспехах волнами накатывались на временное жилище Мары.
Последняя из этих волн заставила защитников отступить в маленькую спальню, не имевшую наружной двери. Они отбрасывали назад врагов, предпринимавших очередной набег от главной двери, и других, которые наседали со стороны проломленного окна. Кевин не покидал занятой им позиции - впереди Мары; он сражался как одержимый. К началу третьей атаки уже почти не осталось воинов, не получивших ранений. Самые заядлые поборники цуранских традиций слишком устали, чтобы обращать внимание на этого рыжего горластого варвара, который не выпускал из рук ни меча, ни щита даже в минуты передышки, между очередными атаками. Его клинок работал в бою не менее успешно, чем клинки лучших воинов Акомы, и пусть боги решают судьбу раба, который отказывается знать свое место. Ночь была на исходе, солдаты гибли, и нельзя было отвергать ни одной руки, еще способной держать оружие.
После четвертой атаки Кевин едва мог двигаться. Руки болели от усталости; колени дрожали, и унять эту дрожь было невозможно. Когда последний черный воин рухнул на пол, сраженный его мечом, ноги Кевина подогнулись, и он сам свалился рядом: нервное возбуждение, которое удерживало его на ногах в течение всей ночи, разом иссякло.
Мара принесла ему чашку с водой, и он рассмеялся: его позабавила перемена их ролей. Он жадно приник к чашке, а она тем временем отошла, чтобы помочь тем, кто еще был способен пить. Кевин осмотрелся. Пол, подушки, стены, каждая щель в комнате - все было залито красным, и исковерканные тела, застывшие в самых нелепых позах, громоздились повсюду. Комната, некогда бывшая уютной и приятной на вид, теперь выглядела как склеп в бредовом ночном кошмаре. Из тридцати солдат Акомы и двух десятков гвардейцев Ксакатекаса и Бонтуры, прошлой ночью объединивших свои силы, на ногах держались десять бойцов Акомы, пятеро - Ксакатекаса и трое - Бонтуры. Остальные - убитые или тяжело раненные - лежали среди множества трупов, одетых в черное, и ни у кого уже не осталось сил, чтобы выбросить эти трупы.
- Мы их штук сто положили, не иначе, - угрюмо сказал Кевин.
- Может быть, и больше, - послышался рядом голос Аракаси, по необходимости вызванного из буфетной.
Перевязь, поддерживающая его руку, была забрызгана красным, а кинжал в левой руке словно намертво приклеен к пальцам из-за засохшей крови.
- Рука не болит? - спросил Кевин.
Аракаси покосился на руку в лубке и кивнул:
- Конечно болит. - Он бросил взгляд на дверь. - Утро уже почти наступило. Если они собираются еще разок попытать счастья, их следует ждать очень скоро.
Кевин с трудом поднялся на ноги. Он выронил бы меч, если бы не опасение, что при этом поранит собственные колени. Смертельно усталый, все еще не сумевший преодолеть дрожь от пережитого напряжения, он нетвердой походкой дошагал до того места, где Мара, опустившись на колени, пыталась оказать помощь раненому военачальнику Хоппары. Когда приблизился Кевин, она подняла глаза. В свете единственной лампы, которая еще горела, она казалась болезненно-худенькой, а ее глаза - слишком большими на бледном лице. Пальцы у нее были содраны в кровь.
- Ты... не ранена? - спросил Кевин.
Она покачала головой и попыталась встать.
- Так много... потерь, - сказала она наконец.
Каким-то образом Кевину удалось совладать с желанием протянуть руку и поднять ее на ноги.
- Не позволяй никому услышать тебя, любимая. Они под барабанный бой изгонят тебя из Совета за нецуранский образ мыслей.
Мара была слишком обессилена, чтобы изобразить хотя бы подобие улыбки.
- Здесь для тебя небезопасно, - добавил он. - Мы пришлем кого-нибудь из слуг, чтобы он позаботился об офицере Хоппары.
- Слишком поздно, - ответила она, уткнувшись лбом в грудь возлюбленного.
Кевин взглянул вниз и увидел, что военачальник Ксакатекаса уже не дышит. От спокойной силы и уверенности прирожденного вожака, которые удерживали людей в тяжелых переходах сквозь обжигающие пески Цубара, теперь осталось лишь воспоминание.
- Боги!.. - с сожалением воскликнул Кевин. - Он был великий воин!
Кевин проводил свою госпожу обратно в маленькую комнату, которая оказалась наиболее подходящей для обороны. Там Люджан с двумя воинами и всей оставшейся домашней прислугой пытались убрать валяющиеся на полу трупы. Верных солдат, павших в битве, уносили в другую комнату в ожидании подходящего времени для почетного сожжения; трупы в черных доспехах не удостаивались подобного обращения: их пинали ногами, выпихивали или перекатывали в сторону наружной перегородки, а затем сбрасывали в сад.
Мара прильнула к Кевину со словами:
- По-моему, зловоние этой комнаты будет преследовать меня вечно.
Кевин неловко погладил ее по волосам:
- Смрад поля боя нелегко забыть.
Со стороны входной двери донесся грохот.
- Лашима! Они не унимаются!.. - выкрикнул Хоппара.
На этот раз у него в голосе прозвучало отчаяние. Властитель Илиандо сгорбился, опершись на свой меч и хрипло дыша. Люджан знаком приказал двум солдатам занять позицию близ госпожи. Затем военачальник Акомы рванулся на галерею; Кевин бросился за ним. В их отряде уже не оставалось достаточного количества боеспособных защитников, чтобы он мог позволить себе неотлучно находиться при Маре. Едва его объял сумрак галереи, послышался бархатно-мягкий голос:
- Не беспокойся за нее. Просто сражайся так, как ты способен, Кевин из Занна.
Варвар успел лишь кивнуть через плечо затаившемуся в темноте Аракаси: двое черных воинов уже прорывались через баррикаду, торопливо возведенную в прихожей солдатами Ксакатекаса; других пока еще задерживала груда обломков, наваленных в соседнем дверном проеме.
Думать не было времени; теперь все решали доли мгновения. Первый же удар металлического клинка Кевина отсек нападающему руку, но место упавшего тотчас занял другой. Натиск атаки не ослабевал. Удар сплеча, шаг назад, снова удар... сказывалась давняя боевая выучка Кевина. Он ощущал, что рядом Люджан и еще. кто-то, монотонно выкрикивающий проклятия. Но потом воины у боковой двери пробились через ненадежный барьер, и защитникам пришлось совсем туго. Кто-то упал под ноги Кевину, и он споткнулся, но его тут же подхватили и помогли устоять липкие от крови руки одного из воинов Бонтуры. Только коротким кивком он поблагодарил за выручку: еще один противник готовился вышибить из него дух. Совсем некстати мелькнула нелепая мысль: где же кто-то сумел раздобыть такое множество черных доспехов? Или этот кто-то просто выкрасил черным лаком доспехи своего гарнизона, чтобы натравить на Акому подобную армию?
Атакующие ворвались в первую комнату, когда силы сопротивления защитников заметно истощились. Сказывалось огромное численное превосходство. Люджан и последние его солдаты поневоле пятились назад, еще назад... И все-таки они не были разбиты. Им не изменило цуранское упорство, и, отступая, они заставляли противника дорого расплачиваться за каждую завоеванную пядь.
Кевин уложил очередного черного воина. Позади него властитель Ксакатекаса, сам едва держась на ногах, помог властителю Бонтуры перебраться во вторую спальню. Пожилой правитель с трудом ловил ртом воздух и припадал на одну ногу. Кевин почувствовал, что близок к отчаянию. Но стоило ему представить себе жуткое видение - меч, пронзающий сердце Мары, - и вновь вспыхнувшая ярость придала ему сил. Он развернулся, занес меч и атаковал неприятеля. Этот неистовый рывок подарил двум властителям достаточно времени, чтобы успеть отступить. Еще пара живых тел между Марой и смертью, подумал Кевин с безжалостной практичностью. Он почти рассмеялся, вспомнив напутствие Аракаси. Его меч взлетал и обрушивался, отражал удары и устремлялся вперед. Теперь и ярость выдохлась, осталась лишь боль изнеможения. В какой-то момент, не рассчитав силы размаха, он ударился плечом о дверную раму, и эта секундная неловкость дорого ему обошлась: вражеский меч проехался лезвием по его ребрам. Своим металлическим клинком Кевин отбросил назад хрупкое слоистое орудие, а затем всадил острие прямо в изумленное лицо, видневшееся из-под шлема; однако, споткнувшись о тело, приземлился на одно колено по ту сторону двери.
