Мартлет и Змей - Яковлев Олег (список книг txt) 📗
– Еще и маг Огня, называется! – всплеснул руками Ветровик. – Саламандра бесхвостая! Что, растерял все искорки свои, как скряга с дырявым карманом? Что теперь делать? Третьи сутки бредем по этому клятому лесу, и никого – одни только ваши постылые рожи, господа маги. Признаться, я уже жалею, что не остался в той камере.
– Это было бы весьма кстати, Ворчливый, – отозвался черноволосый маг Огня, человек дерганый и постоянно дрожащий, как языки пламени на ветру.
У него действительно сейчас все никак не получалось разжечь этот костерок, а искры, срывавшиеся со щелчками из-под его пальцев, лишь обжигали и кололи кожу. К тому же у него, кажется, начинался жар – нечто совсем уж странное для волшебника, чьей стихией является сама суть горения.
– Нужно было оставить тебя там. – Каждому слову Сварливого сопутствовало «щелк-щелк». – А Хмурого с Сердитым я бы с радостью скормил какой-нибудь здешней твари, да только, боюсь, подавится зверюшка. Поэтому, Ворчливый, может, заткнешься уже?! Все под руку лезешь! Для любого огня нужен ветер, чтобы его раздувать. А ты что-то не спешишь мне помочь.
Но Ворчливый, даже пожелай он прийти на помощь, не смог бы ничего сделать. Ветер не слушался, пронизывая все его тело, невзирая на теплую одежду и плащ. И не мог же он, право дело, признаться в этом спутникам, которые – никто не сомневается, гоблины коварные! – тут же уцепятся за возможность приструнить брюзжащего товарища. Поэтому он поспешил сделать выпад первым:
– Один вон завел нас в лес, Природник, корягу ему под ноги, и мы заблудились, а другой попытался отвести от нас непогоду. Так ты гляди!!! – Он вскинулся и начал тыкать пальцем в тучи, угрожающе нависшие прямо над ними и, кажется, напрочь забывшие о существовании других частей леса.
– Я протестую, я вовсе не… а-а-а… – Хмурый округлил глаза и искривил лицо, всем своим видом выражая немедленную готовность чихнуть. – А-а-а…
– Не смей!
Прищуренный бросился к товарищу, намереваясь зажать тому рот и нос ладонью, но не успел. Громкий чих взвился в небо, точно птица, и эхом разлетелся по лесу. В тот же миг тучи, нависающие над головой, в ответ на это странное приветствие будто бы вздрогнули и высморкались на пятерых странников – морось переросла в довольно сильный дождь.
– Ну вот…
– Опа!
В этот миг на кончике пальца огневика Сварливого застыла яркая красноватая искра, точно капля выступившей крови. Он держал палец перед собой так, будто только что показал самый невероятный из всех возможных трюков и теперь боялся его упустить.
– Тише-тише, моя хорошая, – начал волшебник увещевать свое детище, – ты ведь не сбежишь никуда? Никому не дышать…
Все и так затаили дыхание, глядя на искру, как на самое дорогое сокровище. Ворчливый даже надул щеки и крепко сжал губы, боясь, как бы из его рта не вылетело ни единого потока воздуха, но все видели: слишком большому количеству ругательств, скопившемуся там, было тесно.
Под пристальными взглядами спутников Сварливый начал медленно опускать палец к сложенным сучкам, но вдруг рука его дернулась, и искра, ярко блеснув, погасла. Тут же по небу пробежала молния, за ней вторая, будто догоняя ее. Где-то на западе громыхнуло. Все обещало обернуться настоящей грозой, да такой, к которой ни один из путников не был готов ни морально, ни физически.
– И что теперь прикажешь делать? – С видом, как будто Сварливый только что подпилил ножку его колыбели и тем самым испортил ему всю дальнейшую жизнь, спросил маг ветра Ворчливый. – Продул ты нашу удачу. Как обычно, впрочем…
– А что я? Это все Сердитый с его планом! «Полдня по Хоэру, всего делов-то. Найдем мою старую знакомую…», – Огневик передразнил мага из школы Повелителей Живой Природы. Вышло похоже. – А сам завел нас в чащу, где даже троп нет. Кони себе все копыта сбили, как выбраться, не знаем. Все просто замечательно! Даже таким самовлюбленным болванам, как вы, должно было с самого начала быть понятно, что затея вся эта дурацкая, а дело наше – гиблое. Так что виной всему Сердитый – это как день ясно.
– А что я? Это все Хмурый с его дождями! – вступился за свою честь оскорбленный Сердитый.
Он походил на полупустой бурдюк с водой: большой живот висел и тянул его к земле. Короткие седые с каштановыми прядями волосы торчали во все стороны. И хоть все обвинения были правдивы – именно он завел товарищей в Чернолесье, неумышленно запутал тропы и увел спутников в сторону, противоположную от нужной, – он не собирался так просто со всем соглашаться. Ведь если он только на миг даст слабину и поддастся на издевки, то все будут отыгрываться именно на нем.
– Все было бы иначе, если бы за шиворот не текло и в сапогах вода не плескалась!
– Ах ты, подлая коряга! – вскинулся Хмурый. – Почему все постоянно льют на меня! Дождь, знаете ли, – гордое существо, его просто так не укротишь! А что в свое оправдание может сказать Прищуренный? Уж я-то знаю: все эти мелкие подлости его рук дело! То-то с его наглой рожи всю дорогу не слезала эта мерзкая усмешка!
В словах мага Воды был смысл. Будучи не в состоянии своим искусством создания мороков облегчить для себя путешествие по лесу, Прищуренный с досады занимался тем, что понемногу издевался над своими товарищами: то кочку болотную изобразит прямо в глубокой луже – и вот уже чей-то сапог зачерпнул водицы, то ветку из-под носа скроет, да так, что по лицу до крови хлестнет, а то и вовсе кривой корень под ноги подсунет.
– Не смей! – тем не менее начал спорить маг Иллюзий, вновь стараясь перекинуть обвинения на другого. – Если бы Сердитый помнил дорогу, мы бы не заблудились!
– Я не виноват, что ни на что не способен! – сжав кулаки, закричал Сердитый и вздрогнул, поняв, что только что сказал.
И хоть его заявление было явно отрицательным, все же это уже было нечто – Природник не перескочил на следующего, а остановился на себе.
Остальные глядели на него с недоумением. Все-то ожидали продолжения свары, и никто даже предположить не мог, что кто-то возьмет и признает свою неправоту.
– Подери Бансрот, – пробормотал Хмурый. – Что ж, дорогие коллеги, пора бы нам открыть глаза и перестать себя обманывать. Я, господа, вынужден признать, что не могу справиться с треклятыми тучами и дождем. Если бы не я, мы бы сейчас не мокли.
– А я не могу разжечь огонь. Смешно, но я ощущаю себя таким неудачником, что просто ненавижу и себя, и вас, и все вокруг. Всего лишь искра, и та убежала от меня. А ведь я поджигал небо когда-то!
– Не печалься, Сварливый, – кивнул товарищу Ворчливый. – Все из-за ветра. Он выскальзывает из моих пальцев, мне не схватить его за хвост. А вы помните те бураны, которые я спускал со скал?
– Да, это были просто замечательные бураны, – согласился Прищуренный. – Простите, господа, мне мою мелочность и те неприятности, что доставляли вам мои мороки.
Когда путники закончили свои нежданные исповеди, все дружно вздохнули.
– Все это Танкред. Все его шуточки, – прошипел Ворчливый. – Не знаю, как вам, дорогие коллеги, а мне не нравится, когда надо мной шутят.
– Все верно, – согласился Сердитый. – Если будем продолжать ругаться между собой, как от нас ждут, всего лишь порадуем старину Бремера. Но вот если мы преуспеем…
– Преуспеем? Да ты в своем уме? – попытался возразить Хмурый. – Он послал нас на смерть! Это самоубийство…
– Вот именно, преуспеем! Мы можем не отдавать ему эту вещь… – Огневик сделал многозначительную паузу. – Угадайте, чьи будут магические гранты в Элагоне?
– Элагона больше нет…
– Да плевать. Есть, нет… Быть известным можно в любое время. Власть и богатство все равно нужно делить, было бы с кем. Было «Склочное Кольцо», станет «Первое Кольцо»! Что скажете?
– Тем более сейчас, когда Первое распалось…
– Вот-вот! Вы только подумайте!
Все пятеро стариков умолкли. Каждый тут же начал прикидывать у себя в уме, как повернется его жизнь, если именно они станут новой Верхушкой Магической Башни. Картины вырисовывались одна привлекательнее другой, разве что унылая реальность с голыми кустами-ветками, хмурыми деревьями вокруг да болотцем, хлюпающим под ногами, не позволяла насладиться перспективами.
