Кембрийский период (Часть 1 — полностью, часть 2 — главы 1–5) - Коваленко (Кузнецов) Владимир Эдуардович
Снова холодная вода в лицо. А чего ты хотела, роднуша? Сентябрь в Уэльсе — больше чем сентябрь. Это не только довольно холодно, но и очень сыро. Тем более, в конце малого ледникового периода. Так что — домой, домой скорее. И — не забыть нарисовать зонтик. Самый простой. Дома — бочка с горячей водой, по-походному. Или по-старинному. Судя по друидической тонзуре епископа Теодора, тому, как пророчица на пяточках восседала, и мелочам вроде бочки с водой — до пришествия римлян бритты до изумления напоминали японцев. Так что ничего придумывать и объяснять не пришлось — сида уважает старые обычаи. Клирик зашёл — сына проведать. Внутри — маленький, кормилица, довольный Дэффид. И совсем другая обстановка. Когда только сменить успели?
— Ну как? Нравится?
И что на это сказать? Стулья лучше? А человек старался. Хоть и был сердит — за то, что размножилась. Совершенно, кстати, справедливо. Пусть без греха, так и без родительского дозволения. Так что, пусть считает — угодил. Да и удобно. И выглядит — интересно. Из комнаты вынесли стулья, заменили тонкими подушками. Кровать оставили как есть — и хорошо. Столику ножки укоротили, чтобы можно было за ним на пятках сидеть. Вместо шкафов — сундуки. Оставалось — отвесить комплимент:
— Точно как во времена Пуйла… Это для меня?
— Возвращаются героические времена. Пусть вернётся и героическая обстановка. Так что я везде поменяю. Скажу — как у моей младшей. Кто откажется?
Никто. И всякий — когда задницу отморозит. Климат — переменчивая штука. При героях было теплее.
— Так можно только на верхних этажах. Внизу пол холодный. Или отапливать придётся не только камин.
— Скажешь как. Сделаем. Хозяева не могут жить хуже гостей.
— Уголь дорог.
— Это плачется самая богатая девушка в восьми королевствах Камбрии? Кто-то ещё говорил, что она сида-транжира! Кстати, что за история с Кэррадоком? Он посмел решить, что моя дочь может принадлежать ему после одного пустякового желания? Почему ты его не вызвала на поединок? Голову долой — и всё мирно, всё по обычаю. А теперь слухи ходят…
— Мы же были на одной стороне. Своих убивать нехорошо. А ещё — он всё-таки меня любит… Просто дурак.
— А ты? Тебе он нравится?
— Нет, — отрезала Немайн.
Дэффид понял — иногда сиды лгут. Если они женщины, и когда им это положено по их женской природе. И при этом, в отличие от людей, считают, что говорят правду…
Потом планы поломались. Увы, за утро слух о том, что Немайн вернулась — расползся. И если солдаты гарнизона честно ждали вечера — Клирик подумал, что о наплыве клиентов Дэффида нужно предупредить — то остальные горожане наперебой рвались поздравить с победой да посмотреть на приёмыша и кормилицу, что осталась без души. Как раз с этим у них не выгорело — но ни они, ни Клирик того ещё не знали.
Анна с утра распотрошила свои запасы — зверобой ей хотелось иметь под рукой. Нарин очень просила ложечку концентрата.
— Кормить закончишь — дам, — жестоко объявила ведьма, — Опять же, если выснится, что у тебя точно нет души — прогоним. Я уже и замену тебе присмотрела…
Та сразу и присмирела. А у ученицы сиды настроение стало преславное и всепогодное. Потому сразу направилась проведать «Пантеру». Колесница чувствовала себя отлично, торсионы легко выдержали двухдневный переход. Осталось озаботить ипподромных служителей поиском новой лошади для упряжки — чтоб не лайдачила, и не пыталась тянуть за четверых, а работала наравне с остальными четырьмя.
— В масть? — обреченно спросили её.
— Нет, — подумав, ответила Анна, — не обязательно. Пристяжных убивают первыми.
Вернулась в «Голову» — как раз вовремя, чтобы понаблюдать, как норманны держат позицию у сидовых дверей.
— Нельзя. Сосна реки колеса битвы склонилась от дитя заботы…
— Богиня устала. И вы бы притомились, бросай камни целый месяц…
— Медведица ж снегов метала зубы фьордов! А, губка знаний. Проходи. Тебе можно.
Но Анна остановилась. Спросила:
— Ты почему не рифмуешь стихи?
— То есть как не рифмую? — удивился Харальд, — Ещё как рифмую. Хотя это и не обязательно, главное — размер и смысл, но я начитаю каждую строку с одного звука. А если получится — то с двух или трёх одинаковых. Потом — но это у меня не всегда получается — я стараюсь вставить одинаковые звуки и в середине строки, на равно удалённых от начала строки слогах. Или на конце строк. Это тоже здорово! А ваши, валлийские поэты, обычно поступают наоборот — рифмуют сначала концы строк, а потом, если получится, середину и начало. И размеры у вас другие…
— Ясно. Интересно.
— Слушай, а что ты за ведьма, если поэзии не знаешь? Хульного нида сложить не можешь?
Анна сначала хотела сказать гадость. Но настроение оставалось солнечным, несмотря на дождь, отчаянно барабанящий по крыше.
— Была — травная. А теперь — и вовсе не ведьма. Ведьму отец Дионисий не одобрит, а я добрая христианка. Как Немайн. А по ремеслу — сама не знаю. Сиду спрашивала, та в ответ своими холмовыми словами сыплет, и латинскими. Но лекаркой осталась.
— Эй, расступитесь! Нечего тут толкаться! — молоденький рыцарь, пурпурной плед аж реет за спиной от быстрого шага. Вот нахал. Простые солдаты — и те повежливее. Вечера ждут.
— А ты кто такой? Кроме родичей велено пускать только короля. Не родичей короля, а родичей сиды. Жди до вечера, сэр.
— А я и есть от короля. С его словом.
— Передай через нас. У нас память хорошая, перескажем точно, сэр, — предложил Эгиль. Харальд закатил глаза. Видимо, вдохновился и искал рифму.
Рыцарь оглянулся, ища помощи позади. Спереди было глухо — бородатые язычники выглядели точно на кеннинг "скалы фиордов". И пусть он уложил троих таких их лука — тут, нос к носу, рыцарь вовсе не чувствовал себя сильнее. И начал понимать: выйти в ближний бой против такого — подвиг. Ему, мужчине и рыцарю короля. А крохотная сида не побоялась. И богиней её звать преосвященный Дионисий не велит. Но король велел — передать лично… Взгляд зацепился за ведьму. Бывшую, по её словам. Может, выручит? Раз сида теперь добрая христианка…
— Леди Анна… — неуверенно начал рыцарь, — Ты ученица Немайн, тебя пропустят… Скажи ей, что я прошу меня пропустить, чтобы я мог передать слово короля.
