Цикл «Рождённый магом». Компиляция. Романы 1-14 (СИ) - Мэннинг Майкл Г. (книги бесплатно без регистрации TXT) 📗

Гарэс начал расслабляться — признак того, что он собирался использовать свои способности архимага, чтобы соединиться с чем-то вне себя — но затем остановился.

— Прежде чем я открою дверь, позволь мне предупредить тебя, Мордэкай. Уверен, что с того мига, как на тебе замкнулись эти кандалы, ты размышляешь о том, как от них избавиться. Не буду отрицать — для тебя или меня это весьма возможно, но никакой пользы тебе от этого не будет. Что важнее — тебе нельзя использовать твои метафизические способности против другого архимага.

— Беспокоишься о своём здоровье, Гарэс? — поддел я его.

— Да, но дело не только в этом, — откровенно ответил он. — Я слышал о твоём поединке с Тирионом, и с тех пор его тоже предостерёг. Вы оба были гораздо ближе к гибели, чем осознавали. Для одного из нас всегда опасно сражаться с другим обладателем таких способностей. Даже если мы стараемся этого не делать, в горячке боя слишком легко допустить оплошность.

Он раззадорил моё любопытство:

— И что случится?

Гарэс поднял руку, и снял своё кольцо:

— Возьмём, к примеру, это кольцо. Если один из нас сделает его частью себя, то всё будет хорошо. Никто не пострадает. Если же мы оба попытаемся сделать это одновременно, то нам обоим конец. Однако важно помнить, что это может быть что угодно — земля, воздух, или конкретный предмет. Не важно, насколько большой он или маленький — если два архимага соединяться с ним одновременно, то станут одним существом.

Его речь напомнила мне о том, что я сделал с Пенни — и, один раз, с Элэйн. После каждого раза я был не до конца уверен, была ли моя душа действительно моей, или мы, быть может, поменялись местами. Тем не менее, особых проблем в результате не было.

— Когда ты говоришь «одним существом», что именно ты имеешь ввиду? — спросил я.

— Я сам ни разу этого не видел. Насколько я знаю, архимаги всегда были настолько редки, что за всю историю это случилось дважды — но в записях говорили о страшных последствиях. Тела двух людей сливались подобно воде, создавая чудовище, обладавшее чертами обоих. Их разумы также смешивались, и результатом всегда становилось безумие, — объяснил он.

Я подтолкнул его, желая узнать больше:

— И что с ними стало? Их добили?

Рыжебородый маг покачал головой:

— В обоих случаях они сами себя уничтожили, чтобы положить конец своим мучениям.

— Благодарю за предостережение, — с искренней благодарностью отозвался я.

— Я тебя предупредил для моей же собственной безопасности, Мордэкай. Уверен, тебя будет терзать искушение сбежать, пока ты здесь. Поэтому либо я, либо Тирион будем круглосуточно стеречь твою камеру, вместе с другим магом, вроде твоего сына, или одного из крайтэков Ши'Хар. Если ты попытаешься уйти в землю или как-то ещё, мы тебя остановим, и результат будет губителен для нас обоих, — сказал Гарэс.

Я не мог не почувствовать к нему уважение — как за честность, так и за тот факт, что он по сути ставил на кон свою жизнь, чтобы держать меня в заточении.

— А тебя не волнует, что я могу попытаться что-то сделать просто из вредности? Если меня точно казнят, то терять мне почти нечего.

Гарэс отрицательно покачал головой:

— У тебя гипертрофированное чувство справедливости. Хотя ты мне не особо нравишься, мне не известно ни об одном случае, когда ты причинял бы кому-то вред по таким причинам. Большая часть твоих прошлых, впечатляюще тупых решений была принята из-за невежества, а не по злому умыслу. Поэтому я посчитал, что лучше уведомить тебя о возможных исходах.

— Однако же ты всё ещё веришь, что я убил Принца?

— Моё мнение на этот счёт значения не имеет, — сказал архимаг. — Но — да, именно поэтому я и верю. Ты неоднократно показывал, что готов действовать на основании своего понимания справедливости, и к чёрту последствия. Похоже, что этот случай — лишь очередной пример подобной глупости.

Как я мог с этим спорить? Вместо этого я лишь уставился на него.

— И ещё, — продолжил Гарэс. — Моя жена беременна. Пройдёт несколько месяцев, и я впервые стану отцом.

Это было не дружеское сообщение радостной вести. «Он намеренно даёт мне знать, что если я его угроблю, то оставлю ребёнка без отца», — подумал я. «Будто мне мало риска навредить Коналлу, если он окажется на страже».

— Поздравляю, — сказал я ему. — Приму это во внимание.

Снова расслабившись, Гарэс раскрыл свой разум, и заговорил с находившимся перед нами камнем, делая его частью своего существа. Для меня это был интересный момент, поскольку у меня никогда прежде не было хорошей возможности увидеть процесс со стороны. Выглядел он удивительно не впечатляющим. Не было никакого движения эйсара, или какого-либо иного признака того, что Гарэс что-то делал — но я ощутил перемены в находившейся перед нами стене. Я уловил лёгкие перемены в тихом голосе, и заставить себя не прислушиваться к нему было трудно — но я помнил слова Гарэса.

Для архимага слушать мир — это не просто пассивный процесс, это также означает для нас связь с этим миром. Моё любопытство могло убить нас обоих. Я приложил сознательное усилие, чтобы игнорировать действия Гарэса. «Перестраховщик», — раздражённо подумал я. Как он справедливо отметил, никакая камера не могла удержать архимага — значит, делали её для обычных волшебников. А для тех достаточно было создать лишь мощные чары, которые можно было отпирать и запирать обычной магией. При должной смекалке так можно было заточить даже бога — в прошлом я и сам такое проделывал. Учитывая редкость архимагов, не было смысла строить тюремную камеру, которую только они и могли открывать, и Гарэс наверняка знал нужное заклинание. Просто он не хотел демонстрировать его в моём присутствии, намеренно прибегнув к метамагии, наблюдать которую я не мог.

Стена начала просвечивать, и вскоре растаяла, став прозрачной как мутная вода.

— Заходи, — приказал мой тюремщик.

Я покосился на Коналла, тот состроил извиняющуюся мину. После чего я сделал, как мне велели. Оказавшись внутри, я заметил, что стены камеры были выложены серебряным металлом, и все поверхности были покрыты рунами, составлявшими сложные чары. Мой новый дом был квадратным, где-то десять на десять футов, а из мебели была лишь каменная скамья, на которой можно было сидеть или лежать. В отличие от обычных камер, никакой дыры или стока для удаления отходов не было. Вместо этого в углу стоял ночной горшок. Я мог лишь предположить, что любое отверстие считалось слишком большим риском.

— Выглядит уютно, — сказал я им, глядя назад через мутную каменную стену.

Гарэс не улыбнулся:

— Возможно, тебе будет интересно узнать, что последним обитателем этого места был Джерод Мордан — тот самый волшебник, который призвал Балинтора, и едва не уничтожил наш мир.

Это было чуть больше тысячи лет назад.

— С мебелью он тут особо не заморачивался, да? — прокомментировал я, ухмыляясь.

Если бы я надеялся вызвать смех, то был бы разочарован. Гарэс был невозмутим, как всегда. У Коналла глаза были красными, будто он в любой миг готов был расплакаться. Сын раскрыл рот, начав:

— Папа…

Тут я наконец заметил, что на нём была надета накидка, которую я ему принёс.

— Всё хорошо, сын. Ты не виноват. Накидку не снимай. Стыдиться тебе нечего. — После чего стена стала твёрдой, и отсекла меня от внешнего мира.

Шедший извне свет исчез, меня накрыла тьма, и я опустил голову. Больше некому было на меня смотреть. Для волшебников отсутствие света большой проблемой не было, и оковы не препятствовали использованию моего магического взора, хоть и несколько притупляли его — впрочем, в камере десять на десять особо разглядывать было нечего. Заложенные в стены чары не давали мне видеть то, что находилось снаружи.

Мне нужно было о многом подумать, но в тот момент у меня сердце к этому не лежало. Поэтому я опустился на каменную скамью, и вытянулся на ней. «А я-то думал, что публичная порка была самым унижающим событием в моей жизни. Она и в подмётки не годится тому факту, что меня арестовал и посадил в камеру мой собственный сын».