Геомант - Ирвин Ян (читаем бесплатно книги полностью .txt) 📗
Симмо не услышал ее, а Ки-Ара опять бросил свою веревку. Опоры кланкера дернулись, раздался громкий щелчок, и валун выскользнул из своей обвязки. Все в ужасе увидели, как кланкер сначала медленно, а потом, когда все веревки распутались, стремительно полетел вниз. Освободившаяся петля взвилась вверх и соскочила со своего шкива.
Кланкер перевернулся в воздухе и грохнулся на громадный валун. Машина от удара раскололась надвое, мелкие части опор и брони полетели во все стороны. Тяжелые ма-490 ховые колеса отскочили и исчезли под снегом. Издалека донеслось эхо, потом все стихло.
Иризис доковыляла до края обрыва и молча тряхнула головой. Ниш краем глаза уловил слабую улыбку на лице Ки-Ары, но, как только повернул голову в его сторону, оператор принял свой обычный вид.
Люди горестно переглянулись.
– Симмо, без сомнения, погиб, – вздохнула Фин-Мак.
– У него наверняка переломаны все кости, – согласилась Туниц, – Что же нам теперь делать?
– Мы на лыжах отправимся к месту боя, – уныло произнесла Фин-Мак. – Поставим контроллер Ки-Ары на один из кланкеров, и он приведет его сюда. И в следующий раз нам придется поработать как следует, чтобы благополучно спустить вниз эту махину!
Голос дознавателя был таким же бесцветным, как и окружающий пейзаж. Наверняка она задавалась вопросом, как объяснить еще одну неудачу в этой провалившейся погоне.
Ниш и Иризис обменялись взглядами.
– Я бы на твоем месте не спускала глаз с оператора, – тихо произнесла Иризис. – Ки-Ара сделал это преднамеренно.
– Да, – кивнул Ниш. – Он знает, что никогда не получит вторую машину.
Этот разговор напомнил Нишу о его собственной доле вины. Если б он не давил на оператора, его кланкер остался бы в строю, Тиана вместе с кристаллом была бы у них в руках. После возвращения на завод в процессе расследовании причин неудачи, несомненно, всплывет и его вина. И что тогда? Он обречен.
Два дня потребовалось, чтобы спустить с плато второй кланкер, и временами Нишу казалось, что все кончится так же, как и в первый раз. Погода держалась с удивительным постоянством – жгучий холод и почти штормовой ветер. К тому времени, когда они отвязали кланкер у подножия скалы, Ниш отморозил себе кончик носа, а дознаватель – подушечки пальцев.
Все погрузились в машину, но кланкер не двинулся с места – масло переохладилось. Потом налетела снежная буря, и невозможно было увидеть человека даже на расстоянии двух шагов. К счастью, в оврагах они обнаружили сухой валежник. Если бы не огромный костер под прикрытием скалы, никто бы из них не выжил.
Иризис никогда больше не упоминала об утраченном кристалле. Она быстро приспособилась к костылям и бодро ковыляла на них, хотя по меньшей мере еще шесть недель ей не придется передвигаться без посторонней помощи. Но девушка без жалоб переносила свое несчастье и всегда была в самом бодром настроении, если не считать Ки-Ары. Оператор получил кланкер и был наверху блаженства. Он почти поправился, хотя иногда его мучили приступы головной боли и провалы в памяти. Доходило до того, что он спрашивал имена окружающих людей. И часто интересовался, что произошло с Симмо.
Юлия ушла в себя еще с момента начала боя. Ужасы ожесточенной схватки на развалинах иглу, а может, и воспоминания о формировании плоти пробудили в ее душе какой-то первобытный ужас. Целые дни она проводила с маской на лице и затычками в ушах, а частенько еще и с черным шелковым мешком на голове. Ниш даже не старался вывести ее из этого состояния. У него не хватало сил. Каждый день он спрашивал у чувствительницы о Тиане, но ответ каждый раз был отрицательным.
Наибольшее беспокойство причинял Ял-Ниш. Плечо и грудь главного следователя заживали достаточно быстро, а вот раны на его лице никак не затягивались. Рубцы представляли собой ужасное зрелище, швы постоянно гноились, и невозможно было смотреть на это без содрогания. Хуже того, из-за лихорадки он стал подозрительным и злобным, бросался на каждого, кто имел несчастье оказаться рядом. Дважды Ниш, принеся еду больному, вынужден был отцеплять от своей шеи судорожно сведенные пальцы Ял-Ниша. Следователь был на удивление полон сил, несмотря на ампутацию одной руки.
Но главной его целью была Иризис. Временами Ял-Ниш не умолкал по нескольку часов, проклиная ее монотонным, источающим яд голосом. Он обвинял девушку в совращении его сына-недоумка, в несчастьях Тианы, но больше всего злился за спасение собственной жизни.
Иризис, казалось, не обращала внимания на оскорбления. Она бесстрастно меняла ему повязки вплоть до того момента, когда погода наконец сменилась и настал час отправляться в обратный путь. Иризис принесла больному чашку бульона, но он швырнул еду ей в лицо, сбил с ног и уже собирался наступить на голову сапогом, когда подоспевшие Ниш и Ки-Ара оттащили Ял-Ниша назад.
– Грязная шлюха! – кричал следователь. – Ты лгунья и мошенница, Иризис! Как только вернусь, я запру тебя в детском питомнике! Тебе никогда снова не стать ремесленником.
Так он без умолку ругался более часа, пока Ки-Ара, единственный, кто мог с ним сладить, не напоил Ял-Ниша отваром ниги. С тех пор они держали его под воздействием снадобья двадцать четыре часа в сутки, а здоровую руку прибинтовали к туловищу.
Прошло уже три недели со дня боя у снежных хижин, когда перед ними наконец показались контуры завода. За долгие дни, проведенные в суровых заснеженных горах, Ниш не раз думал, что не доживет до этого момента. Никто из людей не осмеливался путешествовать в холодное время года. Если бы не сработанный на совесть кланкер, им бы не выжить.
Наконец они преодолели горный перевал, под которым тянулись шахтерские туннели, и остановились на краю долины, где располагался завод. Неудачная погоня растянулась на целый месяц.
Иризис дотащилась до заднего люка кланкера, и Ниш со слезами радости на глазах протянул ей костыли. Все смотрели на здания завода. Единственным, кого не затронула общая радость, был Ки-Ара. Он выглядел обеспокоенным, потел, несмотря на холодную погоду, и тревожно оглядывался на дознавателя.
– Разве трубы завода не должны дымить? – спросила Фин-Мак, выбравшись из машины.
– Вероятно, из-за отсутствия управляющего рабочие совсем разболтались, – легкомысленно ответил Ниш.
Фин-Мак подняла к глазам подзорную трубу. Она обвела взглядом всю долину и бессильно опустила руку.
– Дыма не видно ни над одной из труб. Ни над заводскими печами, ни над кухней и спальнями, ни даже над деревней шахтеров, – надтреснутым голосом произнесла она.
Ниш впервые заметил, что чувства Фин-Мак вырвались наружу.
– Лиринксы добрались до завода! – В голосе дознавателя слышались сдерживаемые слезы.
– А ведь там были и дети!
– Проклятое лицемерие! – сорвалось е губ Иризис.
– Ты забываешься, ремесленник! – ледяным голосом предостерегла ее Фин-Мак.
Иризис зевнула прямо ей в лицо. Она явно не испытывала беспокойства.
– Что за трогательная забота о детях! Я не заметила, чтобы ты исполняла свой долг.
– Как ты осмелилась напоминать мне о долге после стольких преступлений?
– Нет большего преступления, чем предохранение от беременности, – напомнила Иризис об одном из главных законов, регламентирующих жизнь людей.
Лицо Фин-Мак стало таким суровым, что наблюдавший со стороны Ниш с опаской отвернулся.
– Я бесплодна! – прошипела дознаватель. – Одиннадцать лекарей лечили меня, и ни один не смог вылечить. – Фин-Мак закрыла лицо ладонями.
– Все, чего я хотела от жизни, – это дети. И теперь я выслушиваю упреки от тебя…
К ужасу Ниша Фин-Мак разрыдалась.
Иризис онемела от растерянности. Теперь все встало на свои места: железный самоконтроль и видимость того, что весь мир у нее в руках. И все же, вспомнилось Иризис, при известии о нападении лиринксов на завод дознаватель в первую очередь вспомнила о детях.
– Я сожалею, – вымолвила Иризис. Фин-Мак никак не откликнулась.
– Я действительно сожалею, – повторила Иризис. – Вы, наверно, презираете такую лгунью, как я…
