Мертвый принц - Киз Грегори (книги .TXT) 📗

– Ты едешь на север, – ровно сказал з'Акатто.

– Да.

– Тогда иди. И хватит красивых слов. Уходи. Аздей.

– Аздей, местро, – ответил Казио.

Он вдруг ужасно испугался, что сейчас расплачется.

Нейл преклонил колено перед Энни и постарался стоять ровно, но измученное, израненное тело предало рыцаря, и он упал, едва успев опереться на руки.

– Не стоит, сэр Нейл, – сказала принцесса Энни. – Сядьте, пожалуйста.

После коротких колебаний он поднялся и сел на скамью. Перед его глазами мелькали темные точки.

– Прошу меня простить, ваше высочество, – пробормотал он. – Мне нужно немножко отдышаться.

Принцесса кивнула.

– Вы многое перенесли, сэр Нейл, – мягко сказала она. – И в том моя вина. Я не поверила вам в з'Эспино.

– Я знаю, ваше высочество.

Энни убрала руки за спину и внимательно посмотрела на Нейла.

– Я приняла неправильное решение, – продолжала она. – И вы едва не погибли. Но у меня были на то причины. Вы сомневаетесь во мне?

Нейл задумался и пришел к отрицательному ответу.

– Нет, ваше величество, – ответил он. – Теперь я вижу, в каком трудном положении вы тогда оказались. Мне следовало приложить больше усилий, чтобы вас убедить.

– Я не королева, сэр Нейл, – тихо напомнила принцесса. – Вам не следует так ко мне обращаться.

– Да, ваше высочество, – сказал Нейл.

Она положила руку ему на плечо.

– Я рада, что вы уцелели, сэр Нейл. Очень рада.

И Нейл услышал в ее словах извинение. Извинение без малейшего признака слабости. Извинение, достойное королевской особы, вызвавшее у него легкий трепет.

«Я служу достойному человеку», – подумал он.

Прежде он видел Энни лишь издали, но знал, что она не была такой. За это время она глубоко переменилась. Тогда она была девочкой, а превратилась в нечто куда более сильное.

– О Казио, – сказала Энни.

Нейл обернулся и увидел, что к ним подошел вителлианец.

– Ми регатура, – сказал он немного задиристо.

Но потом с некоторым затруднением опустился на одно колено.

Энни с мгновение смотрела на него, потом кивнула и что-то ответила на вителлианском.

– Мне нужно встретиться кое с кем еще, – сказала она Нейлу.

Нейл поднял руку в благословении, и Казио повторил его жест, затем оба встали. Когда Энни ушла, Казио повернулся к Нейлу.

– Я плохо говорю на вашем языке, – с сильным акцентом сказал он. – Но я слушаю, нет? Вы храбрый человек. Вы брат.

Он протянул руку, и Нейл пожал ее.

– Для меня было честью биться рядом с вами, – сказал он.

– Она… – вителлианец показал вслед ушедшей Энни, сражаясь с непокорными словами, – не та же.

– Верно, – вздохнул Нейл. – Теперь она королева.

Энни смотрела на труп Родерика. Веспресерн уже омыла его и переодела. Когда Энни и Остра увидели ее, она стояла рядом с телом и плакала.

– Он умер достойно, – наконец сказала Энни.

Веспресерн бросила на нее тяжелый взгляд.

– Он умер за вас, – сказала она. – Не могу себе представить, чтобы вы были его достойны. Он вас любил. Он обезумел от любви.

Энни кивнула, но ничего не ответила. Постояв еще немного, они с Острой ушли.

Подруги поднялись на стену замка, где Энни подставила лицо ветру, разогнавшему тучи. Угроза дождя миновала, и в ночном небе сияли звезды.

– Я думала, что любила его, – сказала Энни, – а потом мне казалось, что я его ненавижу. Теперь же я испытываю лишь жалость.

– Почему? – спросила Остра. – Энни, его отец наверняка приказал Родерику ухаживать за тобой. Они с самого начала планировали тебя убить, а Родерик был инструментом в их руках.

– Я знаю. И если бы я не прокляла его любовью, он бы убил меня собственноручно. Но я прокляла его, а потом еще раз. И Родерик умер, так и не поняв за что. Как та лошадь, помнишь? Лошадь герцога Ориена. Она сломала ногу, а мы с тобой спрятались на сеновале и видели, как они убили ее.

И по глазам лошади было видно, что она не понимает происходящего.

– Да, наверное.

– Но если бы я не была настолько глупой, чтобы написать ему письмо, ничего бы не произошло. Сначала его любовь была фальшивкой, а потом чародейством. Для меня же это была всего лишь глупая детская игра. Так на чьи плечи должна упасть вина?

– Ты не можешь брать все на себя.

– О нет, могу, – возразила Энни. – Я должна. Я снова побывала там, Остра. И видела четвертую Веру, которая рассказала мне, что моя мать сидит в темнице, а трон отца узурпирован. Вот почему мы завтра покинем замок.

– Этого не может быть, – прошептала Остра.

– А я ей верю, – ответила Энни. – Сначала они убили половину моей семьи, а потом захватили трон. Вполне логичное развитие событий. Однако они упустили меня – и теперь им придется горько об этом пожалеть.

Остра долго смотрела на нее.

– Не сомневаюсь, что так и будет, – сказала она, а потом собралась с духом и добавила: – Мне жаль, что я тебя не послушалась.

Энни открыто встретила ее взгляд.

– Остра, ты единственный человек, которого я люблю. Теперь я в этом уверена. Я даже не могу сказать того же о Чарльзе и маме, если быть честной. Только тебя я люблю по-настоящему.

– Я тоже тебя люблю, – ответила Остра.

– Но ты не можешь снова меня ослушаться, – продолжала Энни, взяв Остру за руку. – Никогда. Я могу поступать правильно или ошибаться, и ты можешь попытаться убедить меня поступить иначе, но после того, как я сказала свое слово, – это и твое слово тоже.

– Потому что ты принцесса, а я служанка? – пробормотала Остра.

– Да, – ответила Энни.

На следующее утро они выехали в Эслен – Энни, Остра, Винна, Эспер, Нейл, Казио и двадцать всадников из Данмрога. Небо вновь затянули тучи, а в полдень пошел снег – первый зимний снег. Наступило солнцестояние; теперь дни будут становиться лишь длиннее.

Эпилог

Ресакаратум

Леоф поднял глаза, когда прайфек вошел в маленькое помещение, на последние два дня ставшее домом композитора. В комнате почти ничего не было: стол, несколько свечей и никаких окон. Конечно, какие окна могут быть в глубоком подземелье?

– Ты очень умный человек, – сказал прайфек после долгой паузы. – И гораздо в большей степени политик, чем я мог себе представить.

– Я же обещал вам, что представление получится великолепным, – ответил Леоф, стараясь, чтобы его голос звучал уверенно.

– Да, и ты сдержал слово, – согласился Хесперо. – Даже меня оно тронуло – как если бы здесь не обошлось без колдовства.

– Это была музыка, а не колдовство, – настаивал Леоф. – Любая музыка обладает магией. Вы не можете искусственно разделить…

– О, почти уверен, что могу, – перебил его прайфек. – И боюсь, что совет прайфеков согласится со мной. Леовигилд Акензал, вы обвиняетесь в колдовстве и государственной измене.

Он подошел к Леофу и положил руку ему на плечо. От его прикосновения композитор вздрогнул.

– Нет, друг мой, – фамильярно посоветовал Хесперо, – наслаждайся своим маленьким триумфом. Он будет стоить тебе остатка жизни.

Леоф вздернул подбородок.

– Я не боюсь смерти, – сказал он.

Прайфек пожал плечами.

– Я не собираюсь тебя убивать, – сообщил он. – Но сейчас мы покинем эту комнату, и тебя заберут в некое место. – Он убрал руки за спину. – Фралет Акензал, тебе знакомо слово «ресакаратум»?

– Оно означает «освящение заново» – то есть ритуал, который позволяет снова сделать что-то или кого-то святым.

– Верно. Мир становится нечестивым, фралет Акензал, полагаю, ты со мной согласишься. Нам грозит война; вокруг бродят ужасные чудовища – кажется, ты и сам встретился с одним из них?

– Да, – признал Леоф.

– Да. Миру необходимо очищение, а когда настает такая нужда, на помощь всегда приходит церковь. Ресакаратум начался. И тебе выпала честь стать одним из первых его… примеров.

– Что вы хотите этим сказать? – спросил Леоф, чувствуя, как встают дыбом волосы у него на затылке.