Хитрости Локка Ламоры - Линч Скотт (электронная книга .TXT, .FB2) 📗
Они лежали в северо-восточном углу помещения, под куском парусины, – трое мужчин и женщина, все в нижних рубахах, бриджах, грубых башмаках и кожаных перчатках. Поначалу Жан удивился, но потом заметил у них на руках татуировки. По давней традиции каморрские наемные мастеровые выкалывали на плече или запястье символы своего ремесла. Дыша ртом, чтобы не чувствовать смрада, Жан немного передвинул трупы и как следует разглядел татуировки. Кто-то убил двух зеркальщиков и двух златокузнецов. У троих мужчин были колотые раны, но вот у женщины… у нее на восковой, бескровной щеке багровели два вздутых рубца.
Жан со вздохом накрыл тела парусиной, а в следующий миг заметил у себя под ногами что-то блестящее. Опустившись на колени, он поднял крошечный округлый кусочек стекла, похожий на каплю, растекшуюся и застывшую на земле. Посветив туда-сюда алхимическим шаром, он увидел еще несколько десятков таких же стеклянных капелек, рассыпанных вокруг трупов.
– Аза Гийя, – прошептал Жан, – я украл одеяние твоих служителей, но эти люди пред тобой ни в чем не виноваты. Поскольку, кроме меня, некому помолиться за упокой их души, я смиренно прошу тебя: не суди строго несчастных, принявших скорбную смерть и нашедших последнее пристанище в столь презренном месте. Многохитрый Страж, если ты поддержишь мою мольбу, я буду безмерно тебе благодарен.
Внезапно двери в северной стене здания со скрипом распахнулись. Жан хотел было отпрыгнуть назад, но тотчас передумал: раз уж он не успел погасить свой фонарь, сейчас для него лучше остаться в образе величавого священника Азы Гийи.
Меньше всего он ожидал увидеть здесь сестер Беранджа.
Черина и Райза были в непромокаемых плащах, но с откинутыми капюшонами, и акульи зубы на серебряных головных сетках контрареквиалл поблескивали в свете Жанова алхимического шара. Каждая из сестер тоже держала в руке алхимический шар. Обе одновременно встряхнули свои фонари, и по всему помещению разлился яркий красный свет. Казалось, будто женщины держат в ладонях живой огонь.
– Какой любознательный священник, – промолвила одна из них. – Добрый вам вечер.
– Служители вашего ордена редко появляются в подобных местах без приглашения, – добавила другая.
– Место и вид смерти для нас, служителей Азы Гийи, не имеет значения. – Жан посветил фонарем на тела под парусиной. – Здесь было совершено злодеяние, и я читал заупокойную молитву, коей заслуживает каждая душа, переходящая в Долгое безмолвие.
– О, злодеяние! Ну что, предоставим священнику заниматься своим делом? А, Черина?
– Нет, – ответила та. – Поскольку в последние дни его дела странным образом соприкасаются с нашими.
– Ты права, сестра. Столкнись мы с ним раз-другой, списали бы это на случай. Но святой отец весьма настырен.
– Да, настырен до чрезвычайности. – Сестры медленно приближались к Жану, довольно скалясь, словно кошки, загнавшие в угол уже покалеченную мышь. – Сначала на нашем причале, теперь в нашем складе…
– Вы хоть понимаете, что собираетесь чинить помехи посланнику Повелительницы Долгого безмолвия, самой Богине Смерти? – спросил Жан с колотящимся сердцем.
– Чинить помехи – наше ремесло, – сказала одна из женщин. – Мы нарочно оставили двери незапертыми – на случай, если тебе захочется сунуть сюда нос.
– Надеялись, что ты не устоишь против такого искушения.
– И мы сами много чего знаем о Всемилостивейшей госпоже.
– Тоже верно служим ей, хотя и немного не так, как ты.
Красные отблески заиграли на обнаженной стали: обе сестры выхватили из-за пояса изогнутые кинжалы в локоть длиной – воровские зубы, с которыми Маранцалла познакомил Жана много лет назад. Близнецы Беранджа продолжали медленно приближаться.
– Ладно, милые дамы, раз уж с любезностями покончено, долой этот маскарад! – Жан бросил наземь свой алхимический светильник, откинул капюшон и сорвал маску с лица.
– Таннен! – ахнула одна из сестер. – Вот черт! Так, значит, ты не сбежал из города через Виконтовы ворота?
Сестры Беранджа на миг застыли на месте, а потом одновременно двинулись в сторону, заходя к нему слева и отдаляясь друг от друга на такое расстояние, чтоб оставалось пространство для размашистых движений.
– У тебя хватило наглости представляться жрецом Азы Гийи! – воскликнула другая.
– Прошу прощения? Вы еще минуту назад собирались убить жреца Азы Гийи!
– Но ты нас спас от такого святотатства, правда?
– Вот удача-то! – сказала одна из Беранджа. – Я и не думала, что это будет так легко.
– Легко в любом случае не будет, уж поверьте, – пообещал Жан.
– А тебе понравилась наша работа в твоем стеклянном подвальчике? – спросила другая сестра. – Двое твоих друзей, братья Санца. Близнецы, убитые близнецами, – здорово же? Одинаковые раны на горле, одинаковые позы трупов… По-моему, славно получилось.
– Славно?! – Новая волна гнева поднялась в нем, словно распирая череп. Жан заскрежетал зубами. – Услышь мои слова, сука: я все гадал, что же почувствую при встрече с убийцами моих друзей, – и вот наконец этот миг настал, и я должен сказать, что вот-вот почувствую себя прекрасно, черт возьми!
Сестры Беранджа одновременно скинули плащи, бросили на пол фонари и выдернули из-за пояса по второму кинжалу. Две сестры, четыре кинжала. Женщины пружинисто присели, не сводя глаз с противника, как они сотни раз делали перед орущими толпами зрителей в Плавучем цирке. Как они сотни раз делали перед вопящими о пощаде жертвами во дворце капы Барсави.
– Ну что, злобные сестрицы, – проговорил Жан сквозь зубы, выхватывая топорики из рукавов, – сейчас я вас познакомлю с моими Злобными сестрицами.
3
– Но вы не расстраивайтесь, Лукас. – Донья София отставила чашу с апельсинной кожурой на полочку. – Ничего непоправимого не произошло.
– Уже через несколько дней деньги у нас будут, – заверил дон Лоренцо. – Я раздобуду средства из других источников. У меня есть состоятельные друзья, которые охотно одолжат мне пару тысяч крон. Тем более что в свое время многим из них я тоже оказывал подобные услуги.
– Фух… У меня точно гора с плеч свалилась, сударь и сударыня. Я рад слышать, что ваши нынешние неприятности не разрушат наших планов. И стыдиться здесь нечего, уверяю вас. Уж кто-кто, а представители дома бель Аустеров хорошо знают, что такое денежные затруднения.
– Я поговорю со своими возможными заимодавцами в ближайший Праздный день… который, кстати, в этом году совпадает с Днем Перемен. Вам доводилось когда-нибудь присутствовать на официальном праздновании по случаю Дня Перемен, Лукас?
– Увы, нет, дон Лоренцо. Я еще ни разу прежде не посещал Каморр в пору летнего солнцеворота.
– В самом деле? – София посмотрела на мужа, вскинув брови. – Почему бы нам не пригласить Лукаса с собой на праздник к герцогу?
– Превосходная мысль! – Дон Лоренцо лучезарно улыбнулся Локку. – Раз уж мы все равно не можем отправиться в путь, пока я не достану еще несколько тысяч крон, почему бы вам не стать нашим гостем, Лукас? Там соберется вся каморрская знать, все влиятельные особы из Нижнего города…
– По крайней мере все, кто в настоящее время пользуется благосклонностью герцога, – уточнила София.
– Да, разумеется, – кивнул дон Лоренцо. – Правда, Лукас, пойдемте с нами! Торжество состоится в Вороновом Гнезде. Герцог открывает двери своего дворца лишь раз в году – в День Перемен.
– Ваше приглашение – неожиданная честь для меня, сударь и сударыня. Я бы с превеликой радостью воспользовался вашим гостеприимством, но боюсь, как бы это не помешало моей работе в наших общих интересах.
– Ах, бросьте, Лукас! – воскликнул дон Лоренцо. – До праздника еще целых четыре дня, а вы сами сказали, что проследите за погрузкой товара на первый галеон уже завтра-послезавтра. Отдохните немного от трудов, не упустите редкую возможность побывать на пиру у герцога. София будет развлекать вас, пока я веду переговоры насчет займа со своими друзьями. А получив на руки деньги, мы уже через несколько дней сможем отправиться в путь, верно? Если, конечно, вы поставили нас в известность обо всех осложнениях.
