Призрачная реальность [= Протекторат] - Авраменко Олег Евгеньевич (бесплатная библиотека электронных книг .txt) 📗
«Не придётся, – прозвучали в моей голове мысли Тори. – Всё получится с первого раза. Я точно вижу , что получится. Мы здорово всё рассчитали. То есть не мы, а Ева. Она просто молодчина!»
За несколько секунд до нулевого отсчёта я тоже это увидела . Чётко увидела. Генераторы корабля и катера включились синхронно, с разницей всего в тысячные доли секунды. Резонансный взрыв четверти тонны плутония захлестнул окружающее пространство вспышкой жёсткого гамма-излучения и бушующими потоками высокотемпературной плазмы, а наш мирный и спокойный переход в овердрайв остался совершенно незамеченным. Показания наружных датчиков корабля свидетельствовали о том, что нас лишь слегка задело взрывом, да и то весь удар пришёлся в отражатели дюз, которые были рассчитаны и не на такие всплески энергии.
Второй переход, уже не пространственный, а темпоральный, который был совершён буквально сразу после запуска генератора, бортовые приборы вообще не зафиксировали. Просто потому, что они «не знали» о существовании такого природного феномена, как перемещения во времени.
«Вот так-то, сестрёнка, – констатировала Тори. – Всё уже позади. И никаких „дублей” не потребовалось».
Ева, всегда такая сдержанная и уравновешенная, даже завизжала от восторга и принялась исступлённо хлопать в ладоши. Чисто автоматически я отключила блокировку дверей каюты, где находились Игорь с Алёной-младшей, и облегчённо откинулась на спинку кресла. Генри Янг, который сидел на месте второго пилота, вытер со лба пот и произнёс:
– Да уж, мне будет что вспомнить на старости лет. А Лайонел просто от зависти умрёт, что не участвовал в этом. – Генри оглянулся на кресло запасного навигатора, которое на таких небольших кораблях чаще называлось «гостевым». – Кстати, а где Алёна?
– Уже побежала знакомиться со своей двойняшкой. Вернее, знакомить её с собой.
– Ага, понятно. – Он поднялся. – А я, пожалуй, схожу на камбуз. После сильного волнения у меня возникает чувство голода. Вам что-нибудь принести перехватить?
– По одному сандвичу, – ответила я. – И по стакану сока. Желательно апельсинового.
Ева молча кивнула, соглашаясь со мной.
Вскоре на связь снова вышел Мишель и доложил, что генератор работает в норме и наращивает мощность согласно установленному графику. Я, впрочем, и сама могла это видеть на своём пульте, но правила есть правила – за всю ходовую часть корабля отвечал старший механик. И ему (то есть данному конкретному старшему механику) это было приятно.
Когда экран интеркома погас, перейдя в режим ожидания, Ева сказала:
– Я не заметила в машинном отделении Тори. Где она?
– У неё возникла та же идея, что и у Генри. А после камбуза она либо зайдёт к нам, либо присоединится к компании Игоря и обеих Алён. Когда я в последний раз слышала её мысли, она ещё не решила, куда идти. Скорее всё-таки пойдёт к ним.
– Боится, как бы Игорь выбрал не ту Алёну?
– Тори сама ещё не знает, которая из них ей нужна. – Я растерянно тряхнула головой. – Это какое-то безумие! Ведь мы с ней одинаковые, но я... я просто не понимаю её. По-моему, она сошла с ума.
– Гм... А она знает, что ты так о ней думаешь?
– Конечно, знает. И в глубине души согласна со мной.
Через минуту в рубку вошла Тори с сандвичами и двумя стаканами сока.
– Мы с Генри решили поменяться постами, – сообщила она, выкладывая угощение на специальную подставку между нашими креслами. Затем заняла место второго пилота и скользнула быстрым взглядом по показаниям приборов на командном пульте. – Кажется, всё в порядке. Нужно только перевести вперёд бортовые часы.
– Переведём, когда вернёмся в настоящее, – сказала Ева, съев кусочек сандвича с сыром и запив его глотком сока. – Нечего торопить события... – Она умолкла и с внезапным подозрением уставилась на меня: – Или мы уже вернулись?
– Да, – кивнула я. – Вернулись, как только перешли в овердрайв. Мы с Тори решили, что вам нечего лишний раз нервничать.
Ева осуждающе покачала головой:
– Это нечестно. Ведь мы одна команда.
– Извини, – сказала Тори. – Но так действительно было лучше. И вообще, чья бы корова мычала. Кто-кто, а ты постыдилась бы говорить о честности. Ты же не спрашивала у Вики разрешения, когда цепляла на неё «жучок». – Она махнула рукой. – А впрочем, ладно. Не будем поминать старое. Сейчас у нас есть заботы посерьёзнее. Прежде всего нужно убедить господина Конноли, что мы не террористы и не покушаемся ни на чью жизнь.
– Какие у тебя предложения? – спросила Ева.
– Ну, например, связать его, привести в чувство и поставить перед ним обеих Алён. Пусть они поговорят по душам. Насколько я сейчас вижу варианты будущего, то с подавляющей вероятностью он поверит им уже через двадцать минут. Хотя остаётся маленькая, но ненулевая возможность, что... – Вдруг лицо Тори исказила гримаса испуга. – Что это?! Я... я опять не вижу будущего! Ничего не вижу... А ты, Вика?
Я не ответила. В этот самый момент у меня закружилась голова, в глазах потемнело, а всё тело пронзил колючий ледяной холод. Это не было похоже на мои предыдущие перемещения во времени – и вынужденные, и добровольные. Это больше походило на те ощущения, вернее, на воспоминания о тех ощущениях, которые испытывала Алёна-старшая, когда переносилась из своего будущего в наше настоящее. Неужели и я...
С этим обрывком мысли я потеряла сознание.
*
Очнувшись, я обнаружила, что лежу среди густой лиловой травы, а надо мной сверкает бирюзово-зелёное небо. Оно слепило мне глаза, поэтому я повернулась набок и увидела, что невдалеке начинается лес или, скорее, роща громадных деревьев с широкими, в несколько человеческих обхватов, тёмно-зелёными стволами и густой фиолетовой листвой.
«Что же это за планета? – вяло размышляла я. – Касабланка?.. Нет, там немного другое небо. А таких деревьев я вообще нигде не видела...»
Приподнявшись на локте, я огляделась вокруг и наконец обнаружила, что в этом диком уголке природы нахожусь не одна. В двух шагах от меня стояла... я сама, собственной персоной, одетая в короткое светло-голубое платье и с перекрашенными в медово-золотистый цвет волосами. Я-блондинка смотрела на меня-шатенку с каким-то жадным любопытством, словно бы я представляла из себя некую диковинку или, в лучшем случае, уникальное произведение искусства.
