Драконовы сны - Скирюк Дмитрий Игоревич (лучшие книги читать онлайн бесплатно txt) 📗
Жуга огляделся, ища глазами Тила. Оказалось, эльф с дракошкой выбрали укромное местечко возле загородки и теперь молча сидели и слушали, как другие поют. За исключением двух малышей никто их не беспокоил, хотя на дракона косились частенько. Остальные занимались кто чем. Хельг заглядывался на девок, Магнус и Грюммер достали кости и теперь трясли кожаным стаканчиком. Бранд что-то втолковывал Сигурду, тот хмыкал, после чего Бранд всякий раз апеллировал к Арвидасу. Литвин невозмутимо качал головой и что-то говорил, причем, как понял травник по движенью губ, всякий раз одно и то же — что-то вроде: «Да перестаньте вы спорить, горячие норвежские парни». Толстяк Винцент уже храпел. Пиво помаленьку затуманивало мозг, травник тоже прикрыл глаза, прислушиваясь к пению норвегов. То был холодный северный язык, певучий и по-своему красивый, но в мелодиях и песнях странным, непонятным образом удлинялись звонкие согласные. Глухие, впрочем, тоже удлинялись. Некоторое время Жуга обдумывал это, а когда снова поднял голову, увидел, что к нему направляется Ашедук.
Гном остановился. Глянул на обоих сверху вниз.
— Аой. Присяду?
Жуга подвинулся.
— Валяй.
Гном опустился на шкуры. Отхлебнул из рога, который держал в руке.
— Ну что, Лис, продолжим разговор?
— Я думал, мы закончили. О чем ты хочешь говорить? Опять об этом мече? Я уже понял все, что ты сказал про Аса Локи. Это мои заботы, что тебе до них?
Вильям подобрался и весь обратился в слух. Впрочем, Ашедук не обратил на барда никакого внимания.
— Вообще-то Локи не Ас, — сказал гном, — и даже не Ван. Он из рода великанов, но Асы разрешили ему жить в Асгарде за его ум и хитрость. Хотя его проделки и шалости доставили им много хлопот… Взять хотя бы историю с волосами Сиф или с яблоками Идун, не говоря уже о том, как они на пару с Тором нарядились в женские платья, чтобы выкрасть Мьельнир у великана Трима… Но сейчас я хотел бы поговорить о его детях. Однажды Локи забрел в ‚тунхейм и прожил там три года у великанши Ангрбоды. Она родила ему трех детей: девочку Хель, змею ‚рмундгад и волчонка Фенрира. Когда Асы узнали о том, Хель сделали повелительницей страны мертвых — тех, кто не достоин жить в Вальгалле. ‚рмундгад поселили на дне моря, и там она росла, пока не опоясала всю землю. Тогда ее стали звать Митгард — «Змея Мира». Волчонок Фенрир по сравненью с ними казался безобидным. Он был веселый и ласковый, понравился богам и так и жил в Асгарде, пока не вымахал в такое чудовище, что никто, кроме бога войны Тира, не решался подойти к нему. Тогда его посадили на цепь подальше от Асгарда, да и то не сразу.
— Я слышал про эту историю, — задумчиво сказал Жуга. — Про то, как он порвал две первые цепи и гномы сковали третью. Какая-то чепуха про кошачьи шаги и корни гор.
— Не чепуха, — Ашедук важно поднял палец и почему-то долго на него смотрел. Вздохнул. — Далеко не чепуха. Лединг и Дромми были из металла. А Глейпнир сделали из корней гор, шума кошачьих шагов, бород женщин, слюны птиц, голоса рыб и сухожилий медведей. Кошачьи шаги с тех пор бесшумны, у женщин нет бород, у гор — корней, у птиц — слюны, у медведей — сухожилий, а у рыб — голоса.
Травник усмехнулся, провел рукой по волосам. Усмехнулся опять.
— Я кажется с ума сойду от этих странных оборотов, — сказал он. — Ну, что касается корней у гор, то вам виднее, я под ними не копал. Слюна у птиц, я думаю, имеется, да и сухожилия у медведя тоже, так что тут вы маху дали. Занимательно, конечно, только что с того?
Гном усмехнулся:
— А кто говорит, что у Локи были только эти дети? Никто не может знать, где он шатался между делом.
Жуга склонил голову набок:
— Не понимаю…
— А Слейпнир?
— А что — Слейпнир?
— Слейпнир, конь Одина, — двараг смотрел на травника глаза в глаза. — Ты знаешь, откуда он взялся? Однажды великан Гримтурсен подрядился строить стену вокруг Асгарда, а в уплату потребовал Фрею. Локи тогда выторговал у него, что если к назначенному сроку хотя бы одна часть стены не будет достроена, тот ничего не получит. Стену он тогда почти достроил — его конь уж больно хорошо ему помогал, и боги в страхе на Локи наехали, дескать, спасай, а то убьем. И вот, когда великан повез в Асгард последний воз с камнями, из леса вдруг выбежала кобылица. Конь оборвал постромки и припустил за ней, великан понял, что его надули, в ярости напал на богов и Тор его пришиб. Жеребец исчез. А что касается Локи, который и превращался в ту кобылу, — то он впопыхах заколдовал себя на такой длинный срок, что еще примерно с год оставался лошадью и произвел на свет жеребенка с восемью ногами. Это и был Слейпнир. Что скажешь теперь?
Травник невольно улыбнулся рассказанной гномом истории.
— Забавно получается, — сказал он. — Локи доверяли все секреты, порой просили помочь, он спасал Асов едва ли не чаще, чем дурачился над ними, хитрец, бог-джокер, непостоянный, как его огонь… Если так пойдет и дальше, то еще немного, и он начнет мне нравиться.
— Да? — Ашедук поднял бровь. — А между тем он дошутился — довел до гибели Бальдура, да еще и похвастался этим на пиру. Асы приковали Локи к скале…
— Это я знаю, — отмахнулся Жуга. — Змея и все такое прочее. Не так уж страшно, если вдуматься, по сравненью с тем, что иногда творится на земле. Я видел, как людей сажали на кол — куда богам до этакой жестокости! Зачем ты мне рассказываешь эти старые истории, двараг? Про богов, которые ушли, которые уйдут, которых не было? Клянешь меня за то, что я загнал Черного Лиса обратно? Или боишься, что он вырвется опять?
— Как знать, Лис, как знать, — серые глаза Ашедука были непроницаемо серьезны. — Давно прошли те времена, когда все жили в покое и тишине, и Асы веселились на зеленом лугу, играя золотыми фигурками на золотой доске. Для таких перемен потребны ум и немалая смелость: как знать, чего ждать от них — добра или худа?
— Переменится — увидим.
— Ты так ничего и не понял, — вздохнул двараг. — Ладно. Закончим в другой раз. Пить будешь?
Жуга подумал.
— Буду, — сказал он.
Все трое вновь наполнили рога, и нить беседы разорвалась. Вскоре Ашедук поднялся и ушел, а через некоторое время и травник почувствовал настоятельную потребность выйти. Он встал и, пробираясь меж сидящими людьми, направился к двери.
Снаружи было холодно. Шторм разыгрался не на шутку. Ветер рвал накидку травника, швырял в глаза песок и снежную крупу. По небу распластались тучи, вздыбленное море пенилось волнами. Уже стемнело, морская вода цветом походила на измятое железо. Жуга мысленно порадовался, что они сейчас на суше, бросил взгляд на кнорр, укрытый парусом и вытащенный на берег, на темные коробки хлевов и сараев, поежился и поспешил вернуться в дом.
Дом встретил травника теплом и мягким струнным перебором — Вильяма все-таки раскрутили на песню, причем, на что-то героическое. Большинство понимали по-английски, остальным Яльмар шепотом переводил. Жуга вознамерился было пройти обратно на свое насиженное место, но в этот миг вдруг замер, услыхав откуда-то из-за стены еле слышный плач и всхлипывания. Он огляделся. В темном коридоре негде было спрятаться. Жуга повернул назад и с удивлением обнаружил там маленькую дверь, которую он раньше почему-то проглядел. Звуки доносились оттуда. Помедлив, Жуга толкнул ее, пригнулся и решительно забрался внутрь.
Плач сразу смолк. Травник шагнул вперед и огляделся.
Здесь было пыльно и темно. Уставленный корзинами и мешками захламленный чулан казался холодным и безжизненным. С потолка свисали веревки, старые сети и паутина. Пахло плесенью.
— Кто здесь?
Что-то шевельнулось возле бочки под рогожей. Жуга присел на корточки и потянул за край. Мешковина поползла вниз, открывая бледное лицо в мокрых дорожках от слез.
— Ты?..
— Не смотри на меня! — Кай попытался прикрыться волосами. Не получилось — пальцы хватанули пустоту. Он всхлипнул и забился дальше в угол. Уперся в стену и потупился. Слезы потекли опять.
— Что ты тут делаешь?
