За гранью Разлома (СИ) - Мак Алиса (бесплатные книги полный формат .TXT, .FB2) 📗

Он не видел её, лишь слышал лёгкий хруст снега под сапогами. Не решаясь обернуться, Чтец то ускорял, то замедлял шаг и отмечал, что Мира делает то же. Сад уже почти остался позади, когда из-за еловых ветвей пробился тусклый свет из окон столовой. Желтоватый, он окрашивал снег в странный цвет, который вдруг показался Чтецу нездоровым, чужим в самой длинной в году ночи. «Я не хочу идти туда», — понял Макс и, поддавшись импульсу, свернул на боковую тропинку.

Он свернул ещё дважды, забравшись поглубже в сад, туда, где единственным источником света была выглядывающая из-за облаков полная луна. Сегодня она казалась огромной. Собравшийся на скамейке снег серебрился в её свете, и, сообразивший, что сесть на улице не получится, Чтец всё-таки обернулся, чтобы убедиться: слух не обманул его. Мира в самом деле следовала за ним всю дорогу.

Да, она была там. Застегнула шубу, но запуталась в петлях, и теперь левая часть подола оказалась заметно выше правой. Вязаная шерстяная шапка съехала куда-то на бок, а на шее пушистым шарфом разлеглась белая ласка. Белая кошка следовала за ними, смешно прыгая по следам, а белая белка, ничуть не смущённая присутствием хищников, высунулась из хвойного куста с длинными голубоватыми иглами и внимательно наблюдала за происходящим.

— Как ты думаешь, охотятся ли духи друг на друга? — спросил Макс.

Мира растерянно пожала плечами.

— У нечисти бывают сложные отношения, но, мне кажется, это связано не с тем, как они выглядят, а с тем, чем они занимаются.

— Можно спросить Александра, — предположил Макс и, пристально вглядевшись в лицо остановившейся в трёх шагах от него девушки, добавил: — А можно не спрашивать.

Она опустила взгляд.

— Он хорошо поёт.

— Да. — Макс не ожидал такого от крёстного отца. — Никогда не слышал подобного раньше.

— Иногда мне самой хотелось запеть.

— Так почему не запела?

— Не знаю. — Голова Миры склонилась ещё ниже. — Мне показалось, что ничего не получится.

Она замолчала. Макс молчал тоже, не зная, что сказать, и тишина заполнилась вдруг усилившимся снегопадом.

— Знаешь, когда я была совсем маленькой и мы только приехали в Москву, я увидела фонарь, — сказала вдруг Мира. — Это была моя первая снежная зима. Мы с братьями и папой стояли во дворе у подъезда и ждали маму, и я вдруг поняла, что снежинки в свете фонаря выглядят совсем по-особенному. Мне казалось, что они похожи на светлячков в банке, и за пределами этой банки перестают существовать. Хотя, конечно, это было не так. Просто их не было видно.

Она выжидающе посмотрела на Макса.

— Наверное, это было красиво, — отозвался тот, подходя ближе.

Он никогда не испытывал особых чувств по отношению к снегу. Снег означал для него заметённые дороги и долгие тёмные ночи. До Разлома это было неприятно, после — опасно, но Чтец не ненавидел зиму и не был готов признаваться ей в любви.

— Было, — серьёзно подтвердила Мира. — Когда я вижу снег, я вспоминаю тот вечер. Как потом пришла мама, как мы пошли на детскую площадку у деда во дворе, и один мой брат подговаривал другого лизнуть горку.

— И он лизнул? — зачем-то спросил Макс. Мира улыбнулась.

— Нет, папа отговорил. Сказал, что потом придётся отрывать, а я начала плакать. Влад и Миро всегда очень расстраивались, когда я плакала, так что они сразу переставали спорить.

— Миро? Сейчас ты используешь имя брата?

Девушка улыбнулась.

— Нас всех троих звали почти одинаково, просто у всех использовались разные сокращения. Такая мамина прихоть: Владимир, Мирослав и Тихомира. Миркой меня начал называть дед уже после Разлома. Чтобы защитить и не дать забыть. Я не забыла.

У её ног собрались белые зверьки. Мира сообщила своё имя не им, но Максу, и теперь он стоял, не зная, как должен себя чувствовать, и не понимая, что чувствует.

— Я называю себя так, как меня звали родители. Тебе будет не сложно догадаться, как именно, но я прошу тебя, никогда не говори это имя вслух.

— Хорошо, — пообещал Чтец, совершенно не уверенный, что угадал.

— Знаешь, наверное, я боюсь остаться одна больше, чем рискнуть своей жизнью и даже большим. — Не глядя на него, Мира печально улыбнулась. — Миша перестал меня понимать, а ты — наоборот. Я хочу, чтобы ты знал, что случилось с нами той осенью, откуда взялись все эти тайны и обещания. Наверное… — Она подняла руку и, кажется, попыталась натянуть на лицо шапку, но была остановленная вставшая на пути у её руки лаской. — Ой. — Девушка погладила духа и, не глядя никуда конкретно, быстро выпалила: — Наверное, я хочу, чтобы ты помог мне справиться с этим, потому что я и так на грани, а одна не выдержу точно.

Снег шёл всё сильнее. Крупные хлопья заполняли воздух, делая его почти осязаемым, белые духи сливались с ним и, похожие на причудливые порождения отсутствующего ветра, плясали вокруг. Тишина давила на уши. Снег поглощал звуки, все, кроме голоса Миры.

— Мы часто понимаем, насколько сильны, только потеряв силу, правда?

Она не нуждалась в ответе, и Чтец не стал отвечать. Спутница Бессмертного повела плечами, прогоняя ласку, и подняла лицо к небу. Снежинки таяли на её губах и оставались на ресницах прикрытых глаз.

— Сейчас мне кажется, что я могла всё, когда была Сестрой. Я могла сделать любую печать. Я расчищала снег перед автодомом, и мы могли ехать зимой. Я легко расправлялась с вампирами, я защищала нас с Мишей от газа. Я верила, что мы спасаем мир, делаем его лучше, и хотела, чтобы все остальные следовали за нами. Говорила речи, рвалась вперёд, не давала Мише отдохнуть, когда ему хотелось, не понимала, что ему тяжело.

Снег всё шёл, пеленой закрывая их от всего остального мира. Духов вокруг стало больше, а может, снег в самом деле тоже забыл о гравитации и теперь пляшет вместе с белыми зверьками. Белизна окружала, вытесняя темноту самой длинной ночи года, и, чем дольше говорила Мира, тем больше Максу казалось, что он не только слышит её, но и видит.

Он видел, как девушка в красно-чёрном костюме бежит через лес, ловко минуя низкие ветки и кусты, а за ней, запинаясь о корни, спешит кажущийся немного нелепым в таком же костюме её Брат. Сестра достаёт из рукава фломастер и на ходу что-то пишет на тыльной стороне ладони; для этого ей даже не нужно опускать взгляд. Почти не замедлившись, Мира выбегает на поляну, касается руками земли, и она выворачивается наизнанку, крепко хватая фигуру в кроваво-красном балахоне. Мира выхватывает баллон с газом и спешит к пойманному, в её глазах пылает праведный гнев, а в глазах не успевающего за ей Миши — только усталость. Он отцепляет от пояса книгу и пытается найти в ней нужную страницу, но в этом уже нет нужды: всё уже конечно. Мира справилась сама и улыбается напарнику. Миша улыбается в ответ, но его взгляд неизменен. В нём нет ничего, кроме усталости.

— Миша всегда был сильным, он и без меня бы многого добился. Наверное, я достаточно рано поняла, что мешаю ему развиваться, но я и думать не могла о том, что он покинет меня. Я любила его, а он видел во мне младшую сестру, и что бы я ни делала, ничего не менялось. А за ним всегда волочились то охотницы, то женщины из мирных, и мне приходилось буквально висеть у него на руке, чтобы дать им понять, что тут нечего ловить. Вот только на самом-то деле было, и Миша вряд ли был рад тому, что я отпугиваю всех от него. Иногда он уходил с кем-нибудь тайком от меня, а когда возвращался — врал, как будто я ничего не понимала. Но это я сама заставляла его врать, потому что сильно расстраивалась. Миша никогда не любил, когда я расстраиваюсь.

«Ну Мирка, ну ты чего, — виновато спрашивает свою Сестру Брат. Он одет в чистую зелёную футболку, а на шее прямо над вырезом красуется отчётливый след от засоса. — Ну не приведу я сюда никого, я же обещал. Мы с тобой — напарники, и я тебя не оставлю». Мира смотрит, насупившись, и сжимает губы, а по щеке стекает непрошенная слеза. «Ты был без костюма. Что, если теперь тебя запомнят и найдут?» «Да она же не знала, что я из Близнецов!» «Да? А зачем тогда ты ей?» Миша хмурится, и Мира, понимая, что сказала лишнего, прикрывает рот ладонью. «Ладно, не важно», — бормочет она и, поднырнув под рукой напарника, выбегает из автодома.