Деревянный Меч - Раткевич Элеонора Генриховна (хорошие книги бесплатные полностью TXT) 📗
Кенет вздохнул с облегчением и вышел из круга. Едва он ступил за черту, как воздух наполнился приглушенным звоном.
– Что это? – изумленно спросил Кенет.
Да и не он один был удивлен: почти все недоуменно переглядывались.
На губах Толая появилась странная улыбка. Он наполовину извлек свой меч из ножен. Звон сразу сделался громким, отчетливым. Толай снова улыбнулся, вдвинул меч обратно в ножны и утопил все четыре защелки.
– Наши Боги приветствуют тебя, сын по хлебу, – произнес он с глубоким почтением в голосе. – Мы не знаем, кто ты, но они знают.
Он явно норовил поклониться, но Кенет не дал ему такой возможности.
– Не надо, пожалуйста, – торопливо попросил он. – Не будем тратить времени. Урхон все-таки ранен, хоть он и мертвый… и холодно сегодня…
– Будь по-твоему, – ответил Толай и махнул рукой.
По его знаку Урхон медленно покинул круг и пошел по направлению к маленькому домику, стоящему на отшибе. Его дверь при Кенете еще ни разу не открывалась, и Кенет почти забыл о его существовании. Теперь в Доме Покаяния появится обитатель.
Клан Седого Лиса расступался перед Урхоном. Урхон шел странной, немного неуверенной походкой, будто сквозь воду. Кенета озноб пробрал: Урхон шел, как если бы он на самом деле был мертв.
– Что теперь? – сдавленно спросил Кенет, когда за Урхоном закрылась дверь Дома Покаяния.
– Теперь? – пожал плечами Байхэйтэ. – Вообще-то мертвых принято оплакивать. Разве у вас на равнинах по-другому заведено? Кенет молча замотал головой, все еще не в силах избыть ужас.
– И начинать тебе, – добавил Толай. – Он ведь был твоим врагом.
Кенет понял его. Он уже слышал песни о мужестве поверженных врагов. Теперь ему самому предстояло сложить такую песнь. Хотя бы это он может сделать для несчастного Урхона. Должен сделать.
– Не было у меня врага храбрее тебя, о Урхон, – звенящим от напряжения голосом начал Кенет. – Твоя сила была велика и неколебима, как подножие горы, а твое мужество больше этого мира, о враг мой. Я никогда не забуду твоей отваги, о Урхон, и моя скорбь о ней переживет меня…
Голос его постепенно набирал силу. В Доме Покаяния Урхон до последнего слова слышал похвалу своему мужеству. Он уткнулся лицом в ладони и страшно, беззвучно заплакал.
