Лёд и разум (СИ) - Иванов Владимир (читаемые книги читать .TXT) 📗
— Да… — пролепетала я, не поднимая головы.
— Хорошо! — миссис Оркенфорт отошла от меня. — Сегодня я расскажу вам о…
Я слушала ее, записывала, но одновременно с этим пыталась понять, как оказалась в такой ситуации. Я копалась в себе, боролась с головной болью, с вездесущим туманом. Шаг за шагом продвигалась в прошлое, осторожно распутывая клубок воспоминаний. Я вспотела. Пот тек по спине, по лицу. Наверное, миссис Оркенфорт думала, что меня мутит и выпитое просится наружу. Несколько раз она подходила ко мне, внимательно смотрела, но ничего не говорила.
К концу первого занятия я вспомнила и оборотня, и поход в церковь.
А к концу второго, чем поход в церковь закончился.
Отец Эдуардо решил лишить меня прошлого…
Такого простить я просто не могла!
***
К концу третьей лекции я превратилась в кипящий чайник: тронь и обожжешься. И огромная очередь к линии раздачи не способствовала моему успокоению. А еще меня бесили представители футбольной команды, пролезшие вперед без очереди. Двадцать человек!
— Эй! Сандерс, давай к нам! — выкрикнул один из игроков и замахал рукой.
Я оглянулась. В столовую зашел огромный детина. Лео Сандерс. Третьекурсник с мозгом десятилетнего ребенка, пустыми рыбьими глазами и телом Конана-Варвара. Он услышал крики и попер напрямую. Кто успел уйти с его пути, тому повезло…
— Упс! — Сандерс махнул рукой, выбивая поднос из рук тощего паренька, оказавшегося на дороге. — Пардон, приятель! Сожалею!
В львином рычании удалось бы найти больше сожалений, чем в голосе Лео Сандерса. Лучший центровой университетской команды. Лучше всех отбрасывал мяч в начале розыгрыша, а потом изображал несокрушимую скалу. Лучше всех выбивал подносы с едой в столовой. Кандидат в профессиональную лигу. Отбитая голова и огромное самомнение.
— Тейлор! — новый выкрик из толпы футболистов.
Да, Сандерс никогда не ходил в одиночестве. В столовую вошел еще один университетский звездун. Квотербек Дэн Тейлор. Второкурсник. По слухам, самый умный из футболистов. По крайней мере, тренер доверил ему отдавать команде не только пасы, но и команды. Ему тоже пророчили профессиональную карьеру, а он всё никак не мог решиться подписать предварительный контракт. Опять же по слухам, отец звал его работать в свою фирму. Грузчиком что ли?
Тейлор не пер напрямую, как Сандерс, но… он рысцой пробежал вдоль очереди и не добегая до меня, выбил из рук девушки поднос. Тот стукнулся о чью-то ногу и улетел под холодильный шкаф. Тейлор не остановился. Он добежал до своих и выкрикнул:
— Тачдаун! — и хлопнул пятерней по подставленной ладони.
Футболисты веселились, как маленькие дети. Как очень наглые маленькие дети. Они знали, что им ничего за это не будет.
Я глянула на девушку, лишившуюся подноса. Она сидела на корточках и суетливо копалась под шкафом. Цзинь Цзю. Моя одногруппница. Она всегда ходила в полном одиночестве. Тихая скромная желтая мышка. Маленькие узенькие черные глазки испуганно смотрели на мир и на тех, кто ее окружал. Если подумать, небезосновательно. Тот же Тейлор регулярно издевался над ней, а девушки из группы поддержки считали ее пустым местом и гоняли почём зря.
В любой другой день я бы промолчала. Я бы не стала лезть в бутылку из-за малознакомого человека. Но сегодня…
— Эй, ты! — выкрикнула я и вышла из очереди. — Быстро поднял!
Дэн обернулся:
— Ты это мне? — несколько мгновений он сверлил меня взглядом, а затем подошел. Близко-близко. Навис надо мной, уставился. Мой нос уловил терпкий запах одеколона, к которому примешивался запах пота. — Повтори-ка еще раз, что ты там вякнула, а? Два лишних глаза мешают?
Пятерка его квадратных собратьев-футболистов подошла, окружила меня.
— Тебе! — я задрала голову и смотрела на этого громилу и только на него, стараясь не обращать внимания на его подельников. — Ты сможешь объяснить, почему наличие единственной извилины в мозгу, дает тебе право нападать на людей? Думаю, вряд ли. Ты не сможешь объяснить, и почему из двух единиц двойка получается, будущий работник Бургер Квин.
Серо-зеленые глаза превратились в щелки. Очень злые щелки. Он медленно поднял руку, замахнулся и… указал на мой лоб:
— У тебя прыщ! — и громко загоготал. Сперва его громкий смех подхватили члены футбольной команды, а следом робкие и не очень смешки послышались со всех сторон.
— «Что?» — открыть рот получилось, а сказать хоть что-то — нет.
— «Ах ты!..» — мысленно зашипела я.
— «Да нет там никакого прыща!» — еще одна никем неуслышанная мысль пронеслась в голове. Чужой смех вывел меня из равновесия. Я просто не успела найти подходящего ответа на это бессмысленное, иррациональное, неадекватное, глумливое утверждение, не имеющего ничего общего с действительностью.
— Бывай, четырехглазая! — отсмеявшись, Дэн глянул на меня с видом победителя, развернулся и пошел в начало очереди. Футболисты последовали за ним. Они похлопывали Дэна по широким плечам, ржали и всячески выражали своё одобрение.
Я проводила взглядом крепкие спины. Смешки вокруг утихали, но не так быстро, как мне хотелось. Да уж, очень приятно, когда сажают в лужу не тебя, а кого-то другого. А вот оказаться в луже… да еще из-за такой глупости. Собственной глупости и неожиданно проснувшегося чувства справедливости.
— Ты в порядке? — я повернулась к Цзинь Цзю.
Она не видела меня, а со странным умилением стискивала поднос, прижимала его к груди и смотрела вслед уходящему Дэну.
— Он такой клевый, — прошептала Цзинь.
— Правда? — сперва я не поверила услышанному. На мой взгляд, выбитый поднос не самое лучшее проявление клёвости. А потом окинула Цзинь взглядом, оценила, как бережно, как нежно она держит поднос и всё поняла. — Значит, ты у нас жертва стокгольмского синдрома, да?
— Что? — Цзинь удивленно уставилась на меня. Ее сознание отправилось путешествовать в страну розовых эльфов, и достучаться до него…
— Не важно, — я обреченно махнула рукой и пошла на свое место в очереди, не переставая корить себя. И зачем ввязалась в разборки детишек младшей школы?
После обеда я с трудом отсидела на последней лекции и, как только зазвенел звонок, бросилась в общежитие. Меня не покидала надежда, что удастся разговорить Бобби.
***
Бобби в комнате не было.
И, судя по всему, как соседка ушла утром, так и не возвращалась.
Телефон Бобби не отвечал: абонент находился вне зоны действия сети.
Я посидела, подумала. О том, чтобы заниматься, речи не шло. Внутри продолжало расти раздражение. Я привыкла доверять своему мозгу. Нет, не спорю, бывало всякое: глупость может совершить каждый… Но! Если проанализировать свои поступки, если разложить всё по полочкам и немного подумать, то можно понять почему та самая глупость была совершенна именно тогда.
Я была способна поверить в кровожадных вампиров, в желтоглазых оборотней, в зеленокожих инопланетян, в Ктулху и Дагона, в искреннюю доброжелательность троюродных теток, но для этого мне требовалось увидеть, пощупать, осознать. Еще не помешало бы вскрыть и исследовать, но это могло немного обождать.
Да, я привыкла доверять своему мозгу, но когда кто-то пытался мне на него капать!.. Да еще так нагло, грубо и бесцеремонно! Какой-то вампир посмел меня загипнотизировать! Уму непостижимо! Я была раздражена? Конечно же нет! Я была в бешенстве! Окажись Бобби в комнате, то ее в моем лице ждала бы испанская инквизиция: железная дева, тиски для пальцев, испанский сапожок, плеть и батоги. О да! Мысленно я перебирала самые разные пытки, которые можно было бы применить к моей таинственной соседке, якшающейся с вампирами и оборотнями.
Проблема была в другом: соседки-то рядом не наблюдалось!
Я могла бы дождаться ее.
Могла бы.
Но не стала. Бобби могла прийти через пятнадцать минут, а могла и через шесть часов. Обыскивать тумбочку и шкаф Бобби я все-таки не решилась. Не стать мне новой Нэнси Дрю: чужое личное пространство оставалось для меня под запретом.
