Феникс в пламени Дракона. Часть 3 (СИ) - Соколов Сергей Владимирович (читать онлайн полную книгу txt) 📗
— Да, командующая, — не стал возражать Масахиро. — Можно сказать и так.
— Ну, что же. Если это все…
Комура кашлянул.
— Есть еще кое-что, что я обязан сообщить вам, командующая Сетано. Наедине, если возможно.
— Хорошо. Масахиро, вы можете идти.
Когда Оми удалился, Ниора откинулась на спинку стула и протянула руку за стаканом с горячим чаем. Вернее, чай был горячим, когда его принесли. Женщина вздохнула.
— Никак не избавлюсь от этой привычки, сколько ни старалась, — посетовала она. — Наверное, уже и не получится.
— И как долго вы пытались? — осведомился Оми.
Ниора коротко рассмеялась.
— Лет тридцать. Ну, так что вы хотели сообщить, Комура?
— Это касается вашего знакомого, тайрё.
— Вы про коммодора Тагати? — насторожилась Ниора Сетано, и Натэй кивнул.
— Да, появилось нечто новое.
Ниора поставила пустой стакан обратно на поднос. Про Ису Тагати и его Шестнадцатый Отдел она уже успела подзабыть. После встречи в Риогиру адмирал Сетано ни разу не пересекалась с Ису Тагати, коммодор никак не напоминал о собственном существовании, и с острова Тэххо не приходило новых известий. Ниору это устраивало. Чем бы ни занимался отдел коммодора Тагати, Объединенный Флот это больше не затрагивало, подводная лодка «Аозаме» благополучно вернулась в базу и стояла на приколе. У командующей было достаточно забот и помимо загадок Шестнадцатого отдела, и этот вопрос вылетел у нее из головы. Но Комура никогда ни о чем не забывал.
— Что вы узнали? — коротко спросила Ниора.
— Ничего определенного об острове Тэххо или работе Шестнадцатого отдела, тайрё, — ответил тот. — Но недавно Ису Тагати появился на Тэй Дженге. С ним еще несколько человек из его группы. Один из них, как ни странно, геаларец.
— Как вы все это узнали, Натэй? — удивилась тайрё.
— Почти случайно, адмирал Сетано, — Комура не стал вдаваться в подробности; Ниора не настаивала. — Тагати и его подчиненных доставил на Тэй Дженг военный транспорт «Имагуми».
— Но что делать Ису Тагати на Дженге? — нахмурилась женщина.
— Мы не знаем, и что они делают на Тэххо, — сказал в ответ Комура. — У меня есть на Дженге несколько человек, на которых можно положиться. Прикажете проследить за Тагати?
Ниора помедлила, потом покачала головой.
— Нет. Не стоит. Думаю, это дело нас не касается. Скажите своим людям, Натэй, пусть оставят Тагати в покое, но, впрочем… будет нелишне, чтобы они держали ухо востро. Просто смотрели и слушали, ничего больше. Если Шестнадцатый отдел как-либо проявит себя на Дженге, нам не помешает знать об этом заранее.
Амадин Ролан скривился, когда музыкант выдал особенно резкую и гнусавую ноту. Инструмент, на котором он играл, назывался «тлаат» и выглядел, как большая флейта, на которую зачем-то было нанизано несколько упругих кожаных шаров разного размера. Надувая щеки и сжимая поочередно то один, то другой шар, ивирец выводил тягучую мелодию, а две полуодетые, смуглые девицы с диковинными прическами подыгрывали ему на небольших круглых бубнах. Мелодия казалась Амадину довольно неблагозвучной, а может, была просто непривычна для слуха ксаль-риумца.
— Брр, — передернулся Феран Кайрен. — Если это в Ивире называют музыкой, я начинаю понимать, почему мы с ними за пять веков так и не научились уживаться мирно.
Амадин пожал плечами и заметил:
— Ты просто не слышал ниалленских тамбаринов. В сравнении с ними, тлаат еще не так страшен.
— Я не музыкант, — молодой гайонец потянулся к стакану с охлажденным аржусом, затем снова обернулся на ивирца с тлаатом и зримо содрогнулся. — И очень рад этому, — завершил он.
Заведение, называвшееся «Кадаз», было вместительным — часть посетителей заняла столики внутри, но большинство расположились снаружи, под матерчатыми навесами. Все они были ксаль-риумцами — флотскими офицерами в черно-золотой форме или армейскими, в серой. Ивирцев-посетителей Амадин не видел вовсе. «Кадаз» был одним из ресторанов, который разрешалось посещать ксаль-риумцам. За поварами здесь постоянно присматривали. Разумная предосторожность — Амадин помнил эпизод на Инчи, когда владелец ивирской харчевни пытался отравить имперских моряков. Большинство ивирцев смирились с оккупацией, но не все. Нападения на ксаль-риумцев происходили и здесь; хвала Юнидеусу, нечасто. Но несколько имперских солдат погибли, и кое-кого из ивирцев взяли под стражу или вовсе поставили к стенке.
Кайрен махнул рукой, подзывая слугу. Молодой парень с жиденькими усами поспешил к их столику и согнулся в услужливом поклоне. В его взгляде Амадин Ролан не заметил ненависти — только затаенная надежда на лишнюю монету от «господ офицеров». К счастью для ксаль-риумцев, среди ивирцев таких оказалось гораздо больше, чем тех, кто готов был выстрелить в спину или приправить олумом блюдо с едой. Официанты в «Кадазе» не говорили по-имперски, но хозяин заведения вышел из положения, напечатав меню, где каждое блюдо было пронумеровано и подробно описано. Посетителям оставалось только отметить нужный номер. Кайрен заказал салат из маринованных морских рачков и отварной райзы, Амадин ограничился аржусом со льдом. Проклятая жара напрочь убивала аппетит. Идущий от гавани ветерок несколько смягчал зной, но это приносило лишь символическое облегчение. Лето было в самом разгаре, хотя здесь и зимой не особенно прохладнее. Магнос, имперский континент, располагался в самых жарких широтах — экватор делил его пополам почти с идеальной точностью. Но Кехребар не намного ближе к полярному поясу, и здесь тоже большую часть года царит убийственная жара. Исключительно мерзкое место, чтобы воевать, но, как и странно, ксаль-риумцы и ивирцы сходились здесь в боях неоднократно на протяжении столетий.
— Иногда я завидую агинаррийцам, — высказал Амадин вслух свои мысли. — Говорят, у них такой жары не бывает никогда. Не лучшая погода для войны, это уж точно.
— Да мы и не воюем, — проворчал Кайрен и выругался. — Пармикул! Мы сидим на Кехребаре, пьем аржус и слушаем этот вой. И гадаем, сколько еще это продлится!
— В Палатиане считают, что спешить теперь некуда, — высказал свое мнение Амадин.
— Палатиан! — напарник снова скривился. — Там много что уже думали. Вот и додумались… до «Черного дня», — произнося последнюю фразу, он все же понизил голос, так что расслышал сказанное только Амадин.
Феран Кайрен не был одинок в своем мнении о верховном командовании, раздающем приказы из столицы. После мрачных событий ночи с первого на второе Лета, авторитет Штаба и самого Императора Велизара III среди ксаль-риумских моряков был не на высоте. Ивирцев ненавидели и презирали за вероломное нападение, но и в адрес своих Магистров звучали упреки. Кто-то, как Феран, высказывался только в кругу друзей, но находились и те, кто не пытались скрывать свое мнение. Среди команд ксаль-риумских кораблей, как и всюду, были приверженцы юстиниатов — Партии Справедливости, возглавляемой Альгором Бернсом — и после взрывов в порту Сафири их голоса зазвучали громче. Некоторых их них, попавшихся на агитации среди матросов, уже отправили прочь с Кехребара. Других осудили на штрафные работы, а наиболее рьяных арестовали. И все равно, агигаторы, рискуя оказаться в карцере и под судом, продолжали говорить с матросами. Вопреки запретам командования и угрозам наказаний, сторонники Партии Справедливости распространяли среди команд свежие выпуски «Путеводной звезды» и листовки с политическими карикатурами. Амадин был наслышан, что на некоторых кораблях, втайне от офицеров, по ночам происходили собрания юстиниатов и их приверженцев. Даже недавняя победа не заставила сторонников Партии Справедливости притихнуть.
В Западной эскадре их слушали немногие, моряки любили и уважали своего префекта, который был также и принцем династии. На «Тамарии» несколько дней назад сами матросы даже выдали офицерам одного из своих, позволившего себе слишком дерзкие высказывания по поводу императорской семьи и префекта Дэвиана Каррела, а еще пару человек с других кораблей основательно отделали. Среди пилотов авианосца юстиниаты-агитаторы также не нашли поддержки. Но на кораблях Восточного Флота они действовали успешнее. Амадин Ролан не был удивлен: люди, видевшие, как лучшие корабли погибли за одну ночь, и потерявшие тысячи своих товарищей, не могли не задаваться кое-какими вопросами относительно имперской власти, допустившей подобное.
