Сэр Невпопад из Ниоткуда - Дэвид Питер (лучшие книги без регистрации .txt) 📗
И она оказалась совершенно права.
Нет, не подумайте только, что Строкер стал её домогаться. Как ни странно, у него никогда не возникало ни малейшего желания посягнуть на сомнительную добродетель какой-либо из трактирных служанок. Сам он острил по этому поводу, что не желает ни подвергать себя риску подхватить дурную болезнь, ни наводнять мир ублюдками, которых и без того хватает. Кое-кто осторожным шёпотом (и убедившись, что Строкера нет поблизости) высказывал предположение, что хозяин трактира предпочитает какие-нибудь иные способы удовлетворения своей похоти. Что до меня, то теперь, зная о нём довольно много, я склонён считать, что он просто страдал бессилием. Кстати, этим вполне можно объяснить его злобность и жестокость. Чего ещё ждать от мужчины, который не только не владеет мечом, но даже, образно говоря, не в состоянии вытащить его из ножен? Не иначе как именно по этой причине он так скверно обходился со всеми женщинами, которые ему служили. Ведь все они были так для него доступны и при этом... недосягаемы. Всего каких-то несколько дюймов, а вот поди ж ты...
В общем, надеюсь, вы меня поняли.
Но Строкер отыгрывался на служанках иными способами. По крайней мере на моей матери. Ей приходилось тяжелей, чем остальным, потому как они у Строкера только служили, им было куда уйти поздним вечером, после трудового дня, к тому же у всех имелись родители или мужья, или приятели на худой конец. А с Маделайн, с моей матерью, всё обстояло иначе. Не было у неё ни своего угла, ни близких. И Строкер предоставил ей каморку, в которой ни до, ни после неё никто не ночевал – она находилась так далеко от трактирной печи, что там всегда, по-моему даже и летом, царил жуткий холод. Но моя мать после жизни в лесном шалаше была малочувствительна к подобным неудобствам. В трактирной каморке она по крайней мере могла вытянуться во весь рост на тощем тюфячке и укрыться ветхим одеялом, здесь она была защищена от снега, дождя и ветра. И хотя крыша над её комнатой протекала, Маделайн неизменно ухитрялась устроиться так, чтобы струйки дождя не лились ей на голову и грудь.
Строкер сразу потребовал, чтобы она кроме выполнения обычных работ ещё и развлекала клиентов беседой. И Маделайн на это согласилась. Но когда некоторые из них возжелали от неё большего – Маделайн в ту пору была ещё весьма привлекательной, – она вежливо, но твёрдо им отказала. Строкер имел над ней огромную власть, он попробовал было настоять, но Маделайн впервые за всё время своей службы у него дала ему решительный отпор. И он, при всей своей тупости, сообразил, что давить на неё бесполезно. Маделайн тогда поверила, что он отказался от этих своих видов на неё. Бедняжка ошибалась. Строкер просто ждал удобной минуты, чтобы воплотить в жизнь эти подлые замыслы.
Маделайн продолжала у него служить, выполняя любую работу на кухне, в обеденном зале и в комнатах для постояльцев. Она жила, не задумываясь ни о прошлом, ни о будущем. Каждый день напоминал собой предыдущий. Жизнь казалась навсегда устоявшейся.
А между тем в Истерии полностью сменилась власть. Де Вейн, как и следовало ожидать, был лишён престола. Властителем государства сделался Рунсибел, который милостиво дозволил смещённому королю сохранить голову на плечах и отправиться в ссылку. Де Вейн не оценил такого благородства. Он во всеуслышание поклялся отомстить узурпатору. А через неделю после этой клятвы его извлекли из убежища, где он скрывался, связали и сбросили в овраг глубиной с милю. Разумеется, проделал это некто неизвестный (или некие неизвестные во множественном числе). Вот так и погиб король Де Вейн, который мог бы здравствовать и посейчас, придержи он вовремя свой длинный язык.
Король Рунсибел разослал по всей стране прокламации, в которых сообщалось, что с его воцарением над Истерией воссияла новая эра. Большая часть населения державы прокламаций этих, однако, не читала, по причине своей полной безграмотности, те же немногие, кто ознакомился с их содержанием, лишь пожимали плечами, бормоча, что время, мол, покажет...
Рыцари короля предстали перед смиренными его подданными во всём своём великолепии. Повсюду в городах устраивались военные парады, показательные бои, турниры и учения. Народ дивился красоте доспехов и бравой выправке лучших представителей вооружённых сил государства. Приближённые Рунсибела состязались также и в диспутах на разнообразные темы. Король, как правило, присутствовал на таковых в качестве третейского судьи, задавая участникам наводящие вопросы и высказывая справедливые, веские и лаконичные замечания. Благодаря всему этому в нашем маленьком мирке Рунсибел и его рыцари пользовались большой популярностью.
Маделайн, как и прежде, просто бредила рыцарями. Она только о них и говорила, превознося до небес их доблесть, честь и отвагу, их галантность и воспитанность. Строкер ей на это с досадой замечал, что от её глупой трескотни просто уши вянут. Маделайн, будто и не слыша его слов, заливалась пуще прежнего. Так продолжалось вплоть до одного памятного дня, а вернее, ночи.
Дождь тогда лил как из ведра, небо то и дело испещряли молнии, грохотал гром.
В трактире не смолкали разговоры. Посетители и хозяин обсуждали дела королевства, в частности беспорядки, устроенные драконами на восточных территориях, причём мнения о том, являлись ли эти волнения стихийными или же были инспирированы неким индивидуумом королевского либо колдовского происхождения, разделились почти поровну. Лишь одно было известно всем и каждому наверняка – воины Рунсибела отразили угрозу, хотя и не без потерь, в особенности среди мирного населения.
Исчерпав эту тему, Строкер и его гости заговорили о погоде, кляня её на чём свет стоит. Кто-то предположил, что не иначе как драконий бог разгневался и наслал на Истерию этот ураган с дождём. Многие с этим согласились и стали уверять остальных, что дождь – это не что иное, как слёзы драконьего бога, а молнии – сверкание его глаз. Один из посетителей высказал мнение, что нынешний ураган – это всего лишь зримое проявление борьбы добра со злом, а может, порядка с хаосом, происходящей высоко в небесных сферах. А какой-то чудак стал вдруг всех уверять, что гром и молния образуются из-за перегрева каких-то невидимых глазу частиц. Ну, тут все разозлились на беднягу и выволокли его прочь, на милость урагана, и его почти у самого порога трактира убило молнией, что вызвало у остальных гостей приступ безудержного веселья.
Но стоило только всем угомониться, как дверь распахнулась и в зал ввалились с полдюжины рыцарей в доспехах и при оружии. Зрелище было впечатляющее, что и говорить. Выглядели все они так, что казалось, им не было никакого дела до погоды: держались прямо, не поёживались от сырости, не пытались стряхнуть с лиц и доспехов капли дождя. Я ведь уже говорил, какая буря разыгралась в тот вечер. С ними был ещё один спутник, седьмой по счёту, только не рыцарь – невысокого роста, сутулый, в тяжёлом плаще с капюшоном. Мать моя при виде него решила, что он, поди, из друидов, а может, слуга или оруженосец, священник или, чего доброго, чародей. Последних в тех краях называли ещё плетельщиками. Редко кому из них случалось появиться вблизи трактира Строкера. Они придерживались тех путей, над которыми в воздухе вились вытканные ими самими невидимые нити, а заведение Строкера находилось на изрядном от них расстоянии. И вовсе не случайно. Строкер плетельщиков терпеть не мог и, прежде чем купить трактир, убедился, что строение расположено вдалеке от «путеводных» нитей колдунов. Его злила манера последних, возникнув ниоткуда, словно из воздуха, наесться, напиться, внушить трактирщику, что тот получил щедрую плату за своё угощение, а после прикоснуться к своей дурацкой нити и исчезнуть без следа. Разумеется, и не подумав рассчитаться с хозяином. Строкеру, как вы, поди, сами догадались, такие шутки были совсем не по нутру.
Рыцари молча остановились у дверей. Молчали и посетители, сидевшие за столом, и Строкер. Последний, вздрогнув и втянув голову в плечи при очередном ударе грома, который, как всем показалось, раздался непосредственно под крышей трактира, обогнул стойку бара и в нерешительности застыл у её края. Он не знал, чего ожидать от столь грозной компании, и на всякий случай нащупал ладонью рукоятку палаша, который держал под стойкой. Хотя и понимал, что в одиночку, вздумай сэры рыцари разгромить его трактир в пух и прах, ему с ними не справиться, а рассчитывать на помощь посетителей нечего и думать.
