Сокровища зазеркалья - "Kagami" (библиотека книг txt) 📗

— Да, Лисси, что-то такое говорила. И сказала, что ты знаешь, кому нельзя.

— Точно не скажу. Но будь осторожна с Бризой, Дилией, Дашмиром и близнецами.

— Близнецами?! О, нет, Гектор! Им я верю.

— Я тоже, но хочу, чтобы кроме веры была еще и уверенность. Так что, все же не подставляйся, ладно?

Марк

— Привет, мальчик, соскучился? — я погладил черную, скругленную по линии носа морду коня.

Бархатные ноздри затрепетали, и Годзилла ткнулся мне в ладонь, ожидая подачки и новой ласки.

— Ну, как ты тут? Тебя не обижали?

Конь фыркнул и аккуратно прихватил яблоко с моей ладони. Ну, да, такого обидишь! Почти шесть футов в холке. Я специально выбирал покрупнее, все же ему меня возить предстояло. Впрочем, шайры и на турнирах рыцарей в полном боевом облачении возили лет пятьсот назад, а еще раньше — римских легионеров. Я прижался щекой к черной как смоль шелковистой шеи лошади.

— Я тоже скучал. Прокатимся?

Годзилла кивнул и слегка припал на передние ноги, словно кланяясь или предлагая оседлать его.

— Вот и молодец!

Я накинул ему на спину потник и снял с крючка седло.

— Помочь?

Джесси, как воробушек, сидела на стенке денника. И как только забралась, высоко же! Ну, если ей так хочется… Мне нагибаться надо, а она, почти не наклоняясь, у Годзиллы под брюхом пройдет.

— Подлизываешься к начальству?

— Конечно! И надеюсь, что вы меня покатаете. Годзилле же не трудно.

— Не трудно. А не боишься скорости? Он у меня быстрый!

Джесси звонко рассмеялась и спрыгнула вниз, потом несколькими неуловимыми движениями профессионала закрепила седло.

Мне стало интересно, зачем ей понадобилось ехать со мной. Не на шайре же покататься, в самом деле. Ездила она на нем, и не раз. И не выносливость его проверять — мой Боливар двоих таких, как я, вынесет, а таких как она — с десяток. Так в чем подвох? Я почти не разговаривал с Джесси после того, как она отдала мне чек накануне торгов, но не потому, что меня смущала возникшая тогда неловкость. Просто не до того было. Пару раз я замечал ее задумчивый взгляд, устремленный на меня, и меня это страшно раздражало. Возникало неприятное ощущение, что она размышляет, как бы и дальше вывернуть мне на изнанку душу. Но какое-то мазохистское желание глубоко внутри требовало продолжения того странного разговора.

Я усадил Джесси перед собой и медленно выехал на дорогу. Годзилла послушно шел шагом, но я чувствовал, как хочется ему сорваться в галоп. Каждая мышца коня словно подрагивала в нетерпении.

— Потерпи, мальчик, сейчас отъедем и дам тебе свободу, — пробормотал я.

— Марк, почему вы это сказали?

— Что, Джесси?

— Почему вы сказали, что дадите ему свободу?

— Потому, что он хочет бежать, разве ты не чувствуешь?

Джесси не ответила и надолго задумалась. А я испытал одновременно и разочарование и облегчение. Возможно, я ошибся, и никакого разговора по душам не будет. Наверное, к лучшему. Через четверть мили Годзилла помчится, как ветер, и тогда мы уж точно не сможем поговорить.

Но разговор все же состоялся. Конь захотел отдохнуть, и я, как всегда, это почувствовал, а потому остановился и слез с седла. Джесси тоже спрыгнула на землю.

— Почему вы остановились, Марк?

— Годзилла захотел. Он немного устал от нас.

— И вы это почувствовали?

Я пожал плечами. Ну, что я могу поделать? Чувствую я лошадей, и все тут. Потому и на скачках мои ставки всегда оказываются верными. Я, словно продолжение себя самого, ощущаю весь организм лошади. Я всегда знаю силу и выносливость каждой мышцы животного, его настроение, его отношение к предстоящему забегу. Я становлюсь каждым из скакунов и совершенно точно определяю, кто придет к финишу первым. К тому же у меня очень сильно развито предчувствие. Когда я не уверен, кто именно окажется сильнее, у меня в голове просто возникает картинка финиша. А бег Годзиллы под собой я воспринимаю, как движение собственных мускулов. Это мой мозг посылает и принимает сигналы. Джесси права, я не ощущаю себя верхом на лошади. Я ощущаю себя единым целым с ней.

— Марк, вам никогда не казалось, что вы не такой, как все?

— Каждый человек не такой, как все, — усмехнулся я, — Каждый неповторим.

— Да, конечно, но… Вот вы всегда ощущаете себя именно человеком?

Вот так вот. Я не знал, хочу ли сознаваться в том, что она тогда была права, поэтому тянул с ответом. Но Джесси словно и не ждала его.

— Знаете, Марк, я думаю, я — не человек.

Такого я не ожидал. Я думал, она хочет покопаться в душе у меня, а у девочки, оказывается, свои собственные проблемы.

— Почему ты так думаешь, Джесси?

— Потому, что я умею колдовать.

— С лошадьми? — я не стал спорить с ней. Зачем? То, что происходит между мной и Годзиллой тоже сродни магии. Как и мои предчувствия.

— Нет, — вздохнула Джесси, — С лошадьми я колдовать не умею. Совсем. Это по вашей части, я так думаю. Я колдую по дому. Точнее, я не колдую, это само собой случается. Мне достаточно подумать, что неплохо было бы что-то сделать, и оно происходит. Не по крупному, а так, по мелочам. Встаю утром, иду в душ и думаю, что надо застелить постель. Выхожу из ванной, а она застелена. Когда что-то готовлю, все продукты, словно сами, в нужный момент из шкафов и холодильника выскакивают. Вы только не думайте, что у меня провалы в памяти. Я проверяла. Специально с кем-то разговаривала в это время. С кем-то, кто не мог не заметить, что я отошла, или что-то делаю.

— Джесс, а почему ты считаешь, что ты не человек? Ведьмы тоже люди. Может, ты просто ведьмочка?

— Нет, — она покачала головой, — Я специально информацию в интернете собирала. Ведьмы, если, конечно, они действительно существовали или существуют, занимаются любовной магией, охранной, иногда — черной. А у меня магия домашняя. Не ведьмовская какая-то. Больше похоже на брауни или хобгоблина. Как вы думаете, Марк, фейри могли раствориться в мире людей?

Я помолчал. Мне очень хотелось согласиться с ней, но я не знал к каким фейри себя прировнять. Будь я кельпи, я бы любил воду, но плаванье и в лучшие времена не было моим видом спорта. Вот разве что кентавры… Но кентавры не фейри.

— Мне бы хотелось, чтобы ты была права. Правда, это не объяснило бы, почему я чувствую себя единым целым с конем.

— А вы, правда, чувствуете?

— Да. А еще немного будущее предсказываю.

— Как это?

— А как я, по-твоему, на скачках выигрываю? Чувствую лошадей и предсказываю результат.

— А… я думала, правда предсказываете.

— Но я действительно вижу финиш гонки.

— В воображении?

— Не знаю. Это как бы кино, которое еще не сняли, а мне уже показывают.

— А мое будущее предсказать сможете?

— Я же не гадалка, Джесси. Со мной такое только на скачках бывает. Наверное, от напряжения и желания выиграть.

— А если вы очень-очень захотите увидеть мое будущее, не получится?

Я задумался. До сих пор мне не приходило в голову попробовать увидеть что-то из будущего, за исключением результата скачек. С другой стороны, я совершенно точно знал, что могу вызвать видение по своему желанию. Просто мне нравилось сначала выяснять состояние и возможности коней, а потом уже проверять, угадал ли я. Что-то вроде игры с самим собой.

Я посмотрел на Джесси. Она сидела в пол оборота ко мне, глядя куда-то вдаль. Я не мог видеть ее лица, но вся ее застывшая поза выражала ожидание и последнюю отчаянную надежду. И я захотел ей помочь. Так же, как два года назад, когда она пришла наниматься ко мне на работу.

— Я попробую, — тихо сказал я и закрыл глаза.

И увидел Джесси. Но не будущее, а прошлое. Напуганную, но полную решимости, семнадцатилетнюю девчонку, оставшуюся без средств к существованию и без близких, ничего не умеющую делать, но выросшую на ферме и влюбленную в лошадей. Я, как свои собственные, ощутил ее отчаянье и надежду, всю страстность желания получить у меня работу, и понял, что тогда был один из важнейших переломных моментов в ее жизни.