Месть Седьмой (ЛП) - Лор Питтакус (книги txt) 📗
— Мы несем в себе одинаковую кровь, внучка, именно поэтому, ты будешь избавлена от участи тех Гвардейцев, которые по глупости противостоят мне. В отличие от них, ты способна изменить взгляды, — объясняет Сетракус Ра. — Может, я и был когда-то лориенцем, но долгими веками я лепил из себя нечто большее. Как только я завладею Землей, у меня появится сила, необходимая для изменения миллиардов жизней. Все, что им нужно — это принять Могадорский Прогресс. Тогда, наконец-то, моя работа принесет плоды.
— Сила? Откуда? — прищурившись, интересуюсь я.
Сетракус Ра улыбается мне, поглаживая висящие на шее кулоны:
— В нужное время, дитя, ты все поймешь.
— Уже поняла, — отвечаю я. — Поняла, что ты отвратительный, помешанный на геноциде урод с паршивым гримом под могадорца.
Улыбка Сетракуса Ра тускнеет, и на миг я задаюсь вопросом, не зашла ли я слишком далеко. Он вздыхает и кладет пальцы себе на шею, кожа отслаивается, обнажая широкий фиолетовый шрам вокруг горла.
— Этим меня одарил Питтакус Лор, когда попытался убить, — говорит он спокойным и ровным голосом. — Я был одним из них, но он и остальные Старейшины изгнали меня. Выслали с Лориена только из-за моих идей.
— Да ладно! Неужто не захотели избрать тебя главным правителем или чего-то в этом роде?
Сетракус Ра снова кладет пальцы себе на шею и неровный шрам исчезает.
— У них уже был правитель, — отвечает Сетракус Ра, понижая голос, словно воспоминания его злят. — Просто они отказывались это признавать.
— В смысле?
На этот раз, он не напоминает мне про еду. Его уже понесло:
— Моя дорогая, Старейшинами управляла сама планета. Лориен делал весь выбор за них. Кому стать Гвардейцем, а кому Чепаном. Они верили, что мы должны лишь наблюдать и позволять природе определять наши судьбы. Я не согласился. Наследия, подаренные Лориеном, просто ресурсы, как и все остальное. Ты бы позволила рыбе в океане диктовать, кому дозволено ее есть, а кому нет, или железной руде решать, когда ее выкапывать? Разумеется, нет.
Я пытаюсь осмыслить эту информацию и сопоставить с тем, что узнала из письма Крейтона.
— Ты просто хотел все контролировать, — говорю я спустя мгновение.
— Я хотел прогресса, — парирует он. — Могадорцы поняли. В отличие от лориенцев, они были готовы возвыситься.
— Ты безумен, — говорю я, отталкивая в сторону свою тарелку и заканчивая эту игру в вопрос-ответ.
— Ты невежественное дитя, — отвечает он снисходительно и терпеливо. — Когда начнется твое обучение, и ты увидишь, что я для тебя совершил и чего тебя лишили лориенцы, тогда ты поймешь. Ты полюбишь меня и начнешь уважать.
Я встаю, хотя и знаю, что идти мне некуда. Пока что Сетракус Ра был добр ко мне, но предельно ясно, что ходить по этим стерильным коридорам «Анубиса» я могу, только пока он это позволяет. Если ему вздумается задержать меня здесь и заставить закончить обед, то так он и сделает. Для меня, наверное, было бы спокойнее, если бы я оставила все его искажения и полуправды без ответа, но я просто не могу так поступить. Вспоминаю Девятого, Шестую и остальных, вот они-то уж точно не стали бы держать язык за зубами перед лицом этого монстра.
— Ты уничтожил нашу планету и ничего кроме боли никому не принес, — говорю я, пытаясь подражать насмешливой терпеливости моего деда. — Ты монстр. И я всегда буду тебя ненавидеть.
Сетракус Ра вздыхает, красивое лицо на миг искажает испуг.
— Злоба — это последнее прибежище невежд, — говорит он, выставляя свою руку. — Позволь мне показать то, чего они лишили тебя, внучка.
Спираль ярко-красной энергии начинает кружиться вокруг его поднятой руки. Я опасливо делаю шаг назад.
— Старейшины выбрали тех, кто должен был бежать с Лориена, и тебя не должно было быть среди них, — продолжает Сетракус Ра. — Тебя лишили преимуществ остальных Гвардейцев. Я это исправлю.
Энергия сливается в потрескивающую сферу перед рукой Сетракуса Ра, пару секунд парит в воздухе, а затем быстро направляется ко мне. Я ныряю в сторону, и шар меняет направление, выбирая кратчайший путь ко мне, будто он разумен. Я падаю на холодный пол и откатываюсь в сторону, пытаясь избежать сферы, но она слишком быстра. Она прожигает подол моего платья и прикрепляется к моей лодыжке.
Я кричу. Боль запредельная — как если бы к коже приложили оголенный провод. Я подтягиваю ногу и луплю по тому месту, куда меня ударила сфера, будто хочу сбить огонь.
И в этот момент я, наконец, его вижу. Извивающаяся красная энергия исчезает, оставляя после себя опоясывающий лодыжку зазубренный рубец. Напоминает угловатые татуировки, выгравированные на десятках, виденных мной, могадорских черепах, но есть и еще что-то пугающе знакомое.
Этот шрам очень похож на лориенские амулеты Гвардии.
Когда я поднимаю взгляд на Сетракуса Ра, мне приходится прикусить губу, чтобы не закричать. Нижняя часть его штанов напрочь сгорела, и на лодыжке виден точно такой же шрам.
— Теперь, — говорит он, блаженно улыбаясь, — мы с тобой связаны также, как и они.
Глава 6
ШЕСТАЯ
Пожалуй, в каком-то смысле, мы похитили Дэйла, хотя он, вроде бы, и не против. Тощий деревенщина хорошо проводит время: развалился на задах своей древней понтонной лодки и, потягивая из фляжки самогон, нагло глазеет на нас с Мариной. В некоторых местах его лодка в прямом смысле держится на скотче и шнурках от ботинок, и мы не можем плыть по извилистым протокам болота достаточно быстро из-за опасности перегреть двигатель. К тому же, Девятому периодически приходится вычерпывать ведром со дна лодки темную болотную воду и выливать ее за борт, пока она не набралась и не потопила нас. Не самое веселенькое путешествие, но Марина стоит на том, что Дейл наткнулся на могадорское гнездо. Так что, пока, он наш проводник.
Прошлой ночью Дэйл убедил нас, что для навигации по болоту слишком темно, однако пообещал проводить к этой списанной базе НАСА утром. Оказалось, хозяин «Зверолова» сдает хижины вокруг своего бара любому прохожему. Он пустил нас в одну за бесценок и даже принес еды, вероятно, чувствуя, что если нам не помочь, это лишь потянет за собой еще большие проблемы.
Никто из нас не был уверен, что Дейл не даст деру при первой же возможности, поэтому мы решили по очереди нести вахту и следить за ним. Девятый вызвался первым и в итоге очутился вместе с Дэйлом возле нашей лачуги, сидя и слушая его истории о том, какие невероятные вещи тому удалось отрыть на болоте.
Мы с Мариной улеглись рядышком на брошенный на пол лачуги, засаленный матрас. Другие убранства комнаты — плита, изъеденная ржавчиной раковина, которая, подозреваю, вообще не подсоединена к каким-либо трубам, и масляная лампа. Учитывая, что предыдущие пару дней мы практически без отдыха месили болото, мне это место показалось самым комфортабельным за последнее время. Пока мы лежали, я заметила, что Марина перестала излучать ауру холода, которая исходила от нее после убийства Восьмого. Я решила было, что она просто уснула, но затем она прошептала мне в темноте:
— Я чувствую его там, Шестая.
— В смысле? — непонимающе прошептала я в ответ. — Восьмой же... — я умолкаю, не в силах заставить себя произнести очевидное.
— Я знаю, что он мертв, — ответила она, поворачиваясь ко мне лицом. — Но я все еще чувствую его... как бы сказать... чувствую его сущность или что-то такое. Он зовет меня. Не знаю зачем или как, просто знаю, что зовет, и это важно.
Я промолчала. Вспомнилась история Восьмого о том, как он встретил странного старика, пока скрывался в Индии. Кажется, его звали Девдан. Старикан учил его индуизму и боевым искусствам и, в конце концов, исчез, вернувшись туда, откуда пришел. Восьмой по-настоящему ценил то, что узнал об индуизме, думаю, это помогло ему справиться со смертью Чепана. Черт, а вдруг реинкарнация и вправду существует? Восьмой уж точно был среди нас самым духовным, и если кто и смог бы взывать из могилы, так только он.
— Мы его найдем, — тихо сказала я, хоть и не была достаточно уверена, что так и будет. Я подумала о словах Девятого, когда он сорвался, узнав про Чикаго — мол, мы уже проиграли войну, а нам не сообщили. — Просто я не знаю, что мы будем делать потом.
