В собачьей шкуре - Джонс Диана Уинн (читать книги онлайн полностью без сокращений TXT) 📗
Но Сириус не мог попросить Кэтлин открыть засовы, потому что не мог с ней разговаривать. Это было самым горьким разочарованием в его жизни, и от него заключение оказывалось еще тяжелее. Он не сомневался, что, стоит ему научиться понимать человеческую речь, он сможет и разговаривать. Но он не смог. Сколько он ни пытался, у него не получалось правильно произносить звуки. Его глотка, язык и челюсти были просто неподходящей формы. Сириус не сдавался. Он лежал во дворе и тренировался. Но после многих часов тренировок все, чего он смог достичь, широко-широко открывая пасть, хлопая языком и издавая нечто вроде высокого стона, был звук, слегка напоминавший «Привет».
Кэтлин это наконец поняла.
— Слушайте! — сказала она. — Он говорит «Привет!"
— Нет, — сказал Бэзил. — Он просто зевает.
— Нет. Он говорит «Привет». — настаивала Кэтлин. — Он разговаривает.
— Если он разговаривает, почему он больше ничего не говорит? — спросил Бэзил.
— Потому что не может. У него пасть и все остальное не так устроены, — объяснила Кэтлин. — Но он бы говорил, если бы мог. Он совершенно необыкновенный.
Сириусу стало хоть немного легче, когда Кэтлин поняла хотя бы это, пусть она больше почти ничего не понимала. С ней нельзя было говорить так, как с кошками. Похоже, люди могли понимать друг друга только с помощью речи. Сириус многое отдал бы за то, чтобы суметь хоть раз поговорить с Кэтлин. Он бы отдал еще больше, чтобы сказать ей, что ему надо выбраться на свободу, уйти и что-то искать, чтобы спросить у нее, знает ли она, что такое Зоаи, но он не мог.
Подталкивая и таща, Сириус вытащил ее во двор, подвел к калитке и, хныча, поскребся в нее.
— Нет, Лео, — сказала Кэтлин. — Извини. Даффи придет в ярость.
Тем дело и кончилось. Неделю за неделей Сириус мрачно лежал во дворе, рос, его шкура блестела все ярче, и ему становилось все скучнее. Он уже отчаялся когда-либо выбраться отсюда. Тем временем стало холоднее. Трава на лугу начала желтеть, а листья стали коричневыми и начали падать с деревьев. Иногда весь луг был покрыт серебристыми маленькими паутинками, которые попадали ему в нос и заставляли чихать, и везде пахло грибами. Стало раньше темнеть. Неожиданно все перевели часы, что совершенно сбило Сириуса с толку, потому что он успевал проголодаться намного раньше, чем Кэтлин возвращалась из школы.
Это была самая черная неделя. На второй день, как только Кэтлин вернулась из школы, ей пришлось снова уйти, потому что в доме кончился сахар. Даффи отправила Кэтлин разыскивать сахар по всем магазинам, пока они не закрылись. Уже стемнело, а Сириус, озадаченный и несчастный, все еще сидел во дворе. Он еще никогда не видел, как наступает ночь. Он смотрел, как пылающее красное солнце опускается за крыши, оставляя за собой оранжевую полосу и потемневшее синее небо. Через некоторое время небо стало почти черным. И тогда появились звезды. Они кружились над головой — крохотные диски, белые, зеленые и оранжевые, бело-голубые булавочные головки, холодные болеутоляющие красные капли, большие шары, маленькие шары, все больше и больше, толпясь и роясь в темноте, а за ними кружился блестящий мазок Млечного Пути. Сириус ошеломленно смотрел вверх. Там его дом. Он должен быть там, а не сидеть привязанным во дворе на краю вселенной. Это его звезды. И они так далеко. Ему их не достичь.
Его наполнило огромное зеленое чувство потери. Где-то там, невидимая, должна быть его потерянная Спутница. Она, должно быть, слишком далеко, чтобы услышать его. И все же он запрокинул голову и начал выть. Выть. И выть.
— Кто-нибудь, заставьте эту тварь замолчать, — сказала Даффи.
Бэзил вышел во двор и изо всех сил ударил Сириуса по морде. Было больно, а звук удара, отдаваясь внутри головы, чуть не оглушил Сириуса. Он со стоном опустил морду на лапы.
— А теперь заткнись! — сказал Бэзил.
Когда дверь дома закрылась, чувство потери снова ошеломило Сириуса. Он посмотрел вверх и увидел звезды, по-прежнему недостижимые. Вой снова вырвался из груди, Сириус не мог заставить себя замолчать. Он выл и выл.
— Сейчас я все сделаю, — сказал Робин. Он вышел, отвязал Сириуса и привел его в дом. Внутри все было маленькое и желтое, и Сириусу стало лучше.
— Ему было тоскливо, — объяснил Робин Даффи.
— Вы так балуете это существо — неудивительно, что оно считает, что весь дом принадлежит ему, — сказала Даффи.
Сириус не мог окончательно успокоиться до тех пор, пока не вернулась Кэтлин. И с тех пор, стоило ему увидеть звезды, на него нападала тоска. Однажды вечером люди, похоже, попытались сами изобразить что-то похожее на звезды. Что-то стучало, гремело и вспыхивало, и в небо взлетали огни в форме звезд. Кэтлин поскорее забрала Сириуса в дом. Она казалась такой взволнованной, что Сириус подумал, что пришли ирландцы с ружьями, чтобы забрать Кэтлин домой. Он не хотел выпускать ее из виду.
— Нет, тебе придется остаться дома. Сегодня Ночь Гая Фокса, — сказала Кэтлин. — Тебе она все равно не понравится.
Она была неправа. Сириус был заворожен. Он как будто снова оказался дома. Он жадно смотрел в окно, сидя на кровати Кэтлин и положив лапы на подоконник. Кошки не могли его понять. Они все забились в сушильный шкаф и отказывались выходить, пока не настала полночь. Из их ворчания Сириус узнал, что люди каждый год зажигают эти чудесные огни на один вечер. Чтобы еще раз их увидеть, ему придется ждать дольше, чем он успел прожить. Под конец в небо взлетела большая зеленая ракета, взорвалась высоко над домами, распустилась в небе, словно яркое парящее дерево, и исчезла.
Эта ракета Сириуса заворожила и в то же время встревожила. На следующий день, лежа во дворе в полосе солнечного света, он думал о ней. Зеленый огонь напомнил ему об огромном зеленом чем-то внутри него. Оно висело, парило за теплыми глупыми собачьими мыслями, и Сириус начал бояться, что, если он не попытается понять это зеленое нечто и сделать его частью себя, оно исчезнет в пустоте, как та ракета. Но сколько Сириус ни пытался, он не мог заставить свой собачий мозг осознать эту зеленую штуку, как не мог заставить свою собачью пасть произносить слова. Зеленое нечто исчезло из поля зрения, и он почувствовал, что засыпает.
— Ваша Светимость, — сказал кто-то, — прошу прощения, что не нашел времени поговорить с вами раньше. У меня было очень много дел.
Ваша Светимость? Что это значит? К Сириусу очень давно не обращались с таким уважением. В голове у него снова вспыхнули и беспорядочно замерцали зеленые огни, которые он считал позабытыми, такие огромные, яркие и ясные, что он мог только неподвижно лежать под лучами солнца в каком-то изумрудном оцепенении.
— Я ведь не перепутал вас с какой-то другой собакой? — сказал голос.
Сириус немного справился с потрясением и открыл глаза, пустые и зеленые в солнечном свете, пытаясь разглядеть говорящего.
— Нет, я ничего не перепутал, — сказал голос.
— Я вас не вижу, — сказал Сириус, хмурясь в солнечный свет. — Кто вы?
Голос слегка усмехнулся — яростно и весело.
— Вы меня видите. Вы что, совсем ничего не помните?
Именно этот яростный и веселый звук пробудил в Сириусе воспоминания. Он с изумлением обнаружил, что это собачьи воспоминания. Но они были так перемешаны с огромными зелеными воспоминаниями, что Сириус изумился.
— Вы уже говорили со мной однажды, — медленно сказал он, — когда я тонул в реке. И, кажется, вы мне помогли. Благодарю вас.
Он был уверен, что это не все. Озадаченный, он поискал в огромных зеленых пространствах, которые, казалось, расширялись и пульсировали у него в голове. Там порхало множество странных ярких существ, но ни у одного из них не было именно этого яростного веселого голоса. Должно быть, с обладателем этого голоса он был знаком только шапочно, если вообще знаком.
— Ваш голос похож на голоса звезд, — сказал он неуверенно.
Теплый голос обрадовался:
— Так вы все-таки помните! Слава Богу! Посмотрите на меня. Это может помочь.
