Слуги паука 1. Ночь Паука - Делез Морис (библиотека книг TXT) 📗
Мелия чувствовала, что все тело ее разбито и горит огнем. Свет погас почти сразу, и она не могла осмотреть себя, но когда удары прекратились, она попыталась встать. И хотя тело болело невыносимо, мысли о том, что с сестрой могло случиться нечто худшее, чем приключилось с ней, заставили ее подняться.
Зита лежала в двух шагах от сестры, у самых ступеней, по которым чудом не полетела следом за Фабианом, и теперь уже не спешила подниматься. Она еще не знала, в какую передрягу все они угодили и что послужило непосредственной причиной случившегося, но была рада, что сумела предугадать грозные события.
Впрочем — это было нетрудно. Талисман Силы был вещью, за которую многие готовы были заплатить хорошую цену. И теперь, когда подошел срок взять его силу, недостатка в желающих сделать это не было, но она предусмотрела такой поворот, и первый визитер смог убедиться в этом!
Спора нет, он оказался чрезвычайно силен, однако не настолько, чтобы преодолеть силу ее заклинания. То же будет и с остальными. Пусть приходят и пробуют силы, пусть дерутся между собой и ждут, когда она выйдет из этих стен — пусть попытаются завладеть камнем. К тому времени мощь ее будет столь велика, что им не поздоровится, даже если это будут все маги Черного Круга во главе с Тот Амоном!
Она будет готова к встрече и загонит их в пасть Нергалу или посадит к нему на рога — смотря по настроению! Древнее пророчество свершится, и она, получив мощь камня, справится со жрецами бога-паука и отомстит за Помелу, которую эти прихвостни Затха сожгли на костре лишь за то, что она не захотела отдать свои силы и знания в распоряжение жрецов! Она исполнит ее пророчество и сделает то, что не удалось той — станет не жрицей Затха, а повелительницей черного божества!
Она не думала ни о сестре, превозмогая боль пытавшейся подняться, чтобы помочь ей, ни о Фабиане, по ее прихоти оказавшемся здесь, а теперь без памяти лежащем на каменных ступенях лестницы, ни о пьяном Эмерике, храпящем на мягком диване.
Конан поднялся, придерживаясь рукой за внутреннюю стену дома. Удары постепенно слабели, и он побежал вниз, при каждом прыжке рискуя свернуть себе шею на крутой лестнице, ступени которой все еще стремились выскочить из-под ног — что бы там, внизу, ни происходило, он непременно должен быть в курсе, если не хочет, чтобы этот дом стал его склепом!
Бег его оставался стремителен и так же бесшумен, как и прежде — несмотря на молодость, киммериец давно уже научился в опасных ситуациях не терять осторожности, не позволяя эмоциям управлять собой.
Когда он оказался внизу, удары прекратились, и на некоторое время воцарилась тишина. На полу валялись восковые фигуры, сорванные ударами со своих мест, но так и не выпустившие из рук оружия. В остальном все выглядело нормально. Конан огляделся и быстрым шагом пошел вперед, к полоске света, пробивавшейся из-под двери — ему показалось, что она стала несколько ярче, и это ему не понравилось. В тот же миг уловив едва различимый на расстоянии запах паленой шерсти, он пошел быстрее, потом побежал, но у двери остановился и осторожно заглянул внутрь ярко освещенной комнаты.
Мелия сумела подняться, только когда удары прекратились и «качка» успокоилась.
— Зита! — позвала она сестру, боясь что вопрос останется без ответа, но тут же успокоилась, услышав ее голос, в котором явно чувствовалась боль.
— Я здесь, но подняться не могу. Колено разбила и локоть и подвернула ступню.
Видимо, говоря, она ощупывала свои раны, потому что, замолчав, она вдруг вскрикнула и зашипела.
Мелия осторожно пошла на голос, при каждом шаге пробуя пол ногой, ожидая, что в любой момент дом начнет ходить ходуном, как это случилось только что, и пол вновь выпрыгнет из-под ног. На третьем шаге она почувствовала ногу сестры и, забыв обо всем, быстро присела и начала ощупывать ее. Зита взяла ее за руки.
— Нет, нет! У меня ничего не сломано. Просто очень болит нога. — Она помолчала немного и добавила жалобным голосом: — И рука тоже болит. Помоги мне встать.
Она оперлась о плечо сестры и тяжело поднялась, недовольно ворча — оказалось, что досталось не только руке и ноге. Все тело болело, просто почувствовала она это только сейчас.
— Фабиан! — Мелия не сумела крикнуть, но в наступившей вслед за грохотом тишине ее голос прозвучал оглушительно.
Зита поморщилась.
— Не кричи так громко, сестра — у меня голова раскалывается.
— Нужно же узнать, что с ним случилось!
— А что с ним могло случиться? Он же мужчина!
Чего-чего, а такого Мелия услышать от сестры никак не ожидала. Она не понимала, как можно быть столь равнодушной к человеку, к которому только что проявляла нескрываемый интерес, но она тут же поспешила успокоить себя, объяснив поведение сестры вполне естественными болью и испугом.
— Ты ушиблась? — участливо спросила она.
— Нет… не помню, — неуверенно ответила Зита, — наверное, это от грохота.
Мелия ничего не сказала, а встала, опираясь о стену, и, осторожно нащупывая ногой ступени, пошла вниз.
— Ты куда? — В голосе Зиты чувствовалась тревога — по звуку шагов она поняла, что сестра уходит.
— Надо же узнать, что случилось с Фабианом, — ответила та не оборачиваясь, а сама подумала: «Ну конечно же это от страха. Она уже стала приходить в себя, а отдохнет немного, и все встанет на свои места».
Сперва Конан подумал, что в комнате никого нет, но потом услышал слабый стон и, посмотрев внимательнее, увидел на диване закрытого подушками человека. «Один раненый уже есть, и о нем позаботились. Где же остальные трое?»
Комната была затянута сизым дымом, забивавшимся в ноздри, и Конан порывался закашляться, но сдерживался. Он прищурился, пытаясь увидеть, что горело. Удивительным было то, что, несмотря на удары, массивные подсвечники на широких опорах устояли и горели как ни в чем не бывало, а вот уродливые ножки столика подломились, и сам он валялся теперь на ковре. Рядом лежал фолиант, а на нем упавший подсвечник. Бархат обложки занялся пламенем, страницы изрядно обгорели, а ковер тлел, испуская струи едкого дыма и нещадно смердя, но огня на нем не было.
Конан вошел в комнату и первым делом склонился над лежащим. «Кром! Да он просто пьян!» — изумился киммериец, и, перестав обращать внимание на человека, поднял с пола массивную, в половину его роста, вазу с цветами и вылил воду на расползающееся черное пятно под ногами, — не хватало еще сгореть заживо в доме, из которого нет выхода! — повернулся и вышел.
Прикрыв за собой дверь, так, чтобы осталась лишь узенькая полоска света, он задумался. Нужно было найти остальных, чтобы узнать-таки, что случилось, и хотя он не знал, где их искать, но куда идти, вопроса не возникало — конечно же туда, где он видел их в последний раз!
Мелия спускалась вниз, и ее не покидала мысль, что она упустила из виду нечто странное и очень важное. Ей и в голову не приходило, что сама ситуация была столь необычной, что слово «странная» совершенно не подходило к чему-то, что могло выпасть из ее сознания. Впрочем, сколь бы важной ни оказалась забытая мысль, она не мешала девушке идти вперед. Она шла осторожно, но на первой же ступени едва не подвернула ногу на выбоине в ступени, помянув недобрым словом темноту.
Невольно она остановилась.
Вот оно! Темнота! Как она сразу не вспомнила?! Фабиан ведь нес в руках подсвечник, а она слышала звон разбитого стекла, когда все погрузилось в темноту!
Она посмотрела вниз, и ей показалось, что тьма там не столь непроницаема, как вокруг нее. Невольно она пошла чуть быстрее и с каждым шагом ее подозрения усиливались.
Лестница спускалась винтом, и через десяток шагов она увидела отблески пламени на стене. Она удивилась, не понимая, что это может означать, и пошла дальше, теперь уже не рискуя попасть ногой в пустоту, она ясно видела путь, по которому должна идти.
Через несколько шагов она увидела Фабиана, распростертого на ступенях, и, позабыв о своих синяках, бросилась к нему. Внешне он выглядел нормально и хотя признаков жизни не подавал, глаза открыл сразу, как только она пошлепала его по щеке.
