Ласка сумрака - Гамильтон Лорел Кей (серия книг .TXT) 📗
– Малую плоть.
– Решено, – сказала я.
Рис нахмурился:
– Что это было?
Я перевела взгляд на него.
– Перед сексом с гоблинами всегда обговаривают условия. Если этого не сделать, дело кончается травмами.
Он нахмурился еще больше:
– Я был пленником на ночь. У меня не было возможности ставить условия.
Я вздохнула и покачала головой. Почти все сидхе, благие или неблагие, очень мало знают о любой культуре, кроме своей собственной. Есть такой живучий предрассудок, утверждающий, будто все, что не имеет отношения к сидхе, не стоит изучения.
– На самом деле, по законам гоблинов, была. Если бы они тебя пытали – да, тогда тебе оставалось бы только терпеть все, что с тобой делают, хотя, если совсем честно, кое-какая возможность торговли есть и в случае пытки. А в случае с сексом обговорить условия можно всегда. Такой у них обычай.
Складка между бровями Риса стала еще глубже. Единственный его глаз глядел с такой растерянностью, с таким страданием… Я спустила Китто с колен и встала лицом к лицу со стражем, поместив маленького гоблина почти между нами. Впервые Рис, кажется, не замечал, насколько близко к нему находится гоблин.
– Гоблины тебя все равно изнасилуют, защититься от этого нельзя, но ты можешь диктовать условия – что можно и что нельзя делать.
Его рука медленно поднялась к шрамам на лице, но остановилась, не завершив движения, и повисла в воздухе.
– Ты хочешь сказать… – Он не договорил.
– Что ты мог запретить им наносить тебе увечья, остающиеся навсегда. Да.
Очень, очень мягок был мой голос, произносящий эти слова. Я и хотела сказать это Рису, и боялась – уже несколько месяцев, с тех пор как узнала, как он потерял свой глаз.
Он повернулся ко мне с выражением такого ужаса… Поднявшись на цыпочки, я взяла его лицо в ладони и заставила наклонить голову. Нежно – едва ощутимым касанием – я поцеловала его в губы, прильнула к нему всем телом, вытягиваясь как можно выше, руками наклоняя его голову к себе. И так же нежно я поцеловала его шрам.
Он отдернулся назад, и я пошатнулась. Только рука Китто у меня на талии не дала мне упасть.
– Нет, – выговорил Рис, – нет.
Я протянула к нему руку:
– Иди ко мне, Рис.
Но он все пятился назад. Дойл скользнул ему за спину – ни я, ни Рис не заметили когда. Рис остановился, натолкнувшись на своего капитана.
– Если ты не сделаешь так, как она сказала, Рис, тебе придется вернуться ко двору.
Он взглянул на Дойла, потом снова на меня.
– Нет, я сделаю, я просто… Я не знал!
– Большинство сидхе ничего не знают о культуре гоблинов, – сказала я. – Одна из причин, почему воины гоблинов внушают такой страх, – это что никто их не понимает. Мы выиграли бы ту войну с гоблинами на столетия раньше, если бы кто-нибудь взял на себя труд изучить их. Я не о допросах под пыткой – чужую культуру пытками не изучишь.
Дойл взял Риса за плечи и начал подталкивать его к нам. Рис уже выглядел не испуганным, скорее потрясенным, как будто его мир развалился на части и сам он повис в воздухе, цепляясь за обломки.
Дойл подвел Риса к нам, и я нежно дотронулась до его лица. Он удивленно моргнул, словно успел забыть о моем существовании.
– Ты не изуродован, Рис. Ты прекрасен.
Я наклоняла его голову к себе, но шесть дюймов разницы в росте мешали моим намерениям. До губ я еще могла дотянуться губами, а до глаза – нет, и тогда я снова встала на цыпочки, невольно прижавшись при этом к Рису. Рука Китто все еще обвивала мою талию, и в результате моего движения оказалась зажата между нашими телами. Рис не вскрикнул, не возразил, и я не стала акцентировать на этом внимание – предпочла закончить то, что начала.
Медленно покрывая поцелуями его лицо, я добралась до края шрама. Рис дернулся, и, думаю, только руки Дойла на его плечах удержали его от бегства. Он плотно зажмурил глаз, как приговоренный к казни, не желающий видеть полет смертельной пули, а я целовала его шрамы, медленно передвигаясь, пока не почувствовала под губами гладкие бугры, и тогда нежно поцеловала пустую глазницу, где должен был сиять второй прекрасный глаз.
Он напрягся всем телом, почти до дрожи, и я крепче поцеловала утолщенную кожу. Рис издал едва слышный звук. Я лизнула шрам – очень нежно. Снова стон вырвался из его горла, и это не был стон боли.
Я лизала гладкую кожу, медленно, осторожно. Его дыхание перешло в короткие, отрывистые вздохи. Кулаки, все еще прижатые к бокам, дрожали – но не от гнева. Я водила губами и языком по шраму, пока у Риса не подогнулись колени. Это Китто поймал его за талию, не я. Маленький гоблин держал его так, будто Рис ничего не весил.
Я поцеловала Риса в губы, и он впился в меня в ответ, как будто тонул и только я могла подарить ему вдох. Мы опустились на пол, на колени, Дойл возвышался над нами, а Китто все еще обхватывал Риса за талию.
Рис схватил меня руками за спину и прижал к себе достаточно крепко, чтобы я, несмотря на оставшуюся между нами руку Китто, ощутила, что он тверд и готов. Какая-то пряжка или ремень, должно быть, впились Китто в кожу, потому что он тихо простонал.
Этот едва слышный звук будто подбросил Риса в воздух: он судорожно огляделся по сторонам и, когда заметил руки маленького гоблина у себя на талии, чуть ли не завизжал и поспешил освободиться от нас обоих.
Я почти уже открыла рот и сказала, что Рис сделал достаточно, чтобы удовлетворить меня, но Китто заговорил раньше.
– Я объявляю себя удовлетворенным.
Я уставилась на него:
– Но ты еще ничего для себя не получил.
Он покачал головой, моргая завораживающе синими глазами.
– Я удовлетворен. – Казалось, он хотел добавить что-то еще, но, видимо, передумал и просто еще раз покачал головой.
Возразил Рис:
– Ты же еще не получил свой кусок плоти.
– Нет, – ответил гоблин. – Но я имею право забыть об этом.
– С какой стати?
Рис так и остался сидеть на полу, и на лице его читались страх и растерянность.
– Мерри нужны все ее стражи, чтобы оставаться живой, – ответил гоблин. – Я не хочу, чтобы она из-за меня потеряла одного из них.
Рис смотрел на него, пораженный:
– Ты откажешься от своего куска плоти и крови ради того, чтобы я остался?
Китто моргнул и потупился.
– Да.
Рис нахмурился.
– Ты что, меня жалеешь? – В его голос закрался слабый отзвук злости.
Китто взглянул на него, откровенно удивленный.
– Жалею тебя? За что? Ты красив, ты обладаешь телом Мерри, делишь с ней постель. Ты можешь стать королем, если повезет. Шрамы, которые ты считаешь уродливыми, – это признак большой красоты у гоблинов и знак большой доблести, они показывают, что ты перенес сильную боль. – Он качнул головой. – Ты воин сидхе. Никто не смеет поднять на тебя руку, кроме самой королевы. Посмотри на меня, воин, посмотри на меня. – Он протянул к Рису маленькие ладони. – У меня нет когтей, а клыки слишком малы. Я – как человек среди гоблинов.
В голосе Китто впервые чувствовалась горечь. Горечь унижения. В культуре, где главные ценности – агрессия и физическая сила, он две тысячи лет прожил презираемым слабаком. Среди гоблинов он был прирожденной жертвой. Он протягивал Рису эти маленькие ладошки, и на маленьком, нежном лице был гнев. Гнев и бессилие, рожденные знанием правды: Китто очень хорошо осознавал, кто он такой и кем ему не стать. Среди гоблинов он был игрушкой первого встречного. Неудивительно, что он предпочитал оставаться со мной даже в большом гадком городе.
Глава 6
Спросите любого человека, особенно туриста, где живут в южной Калифорнии богатые и знаменитые, и вам ответят: в Беверли-Хиллс. Но Холмби-Хиллс тоже лопается от денег и славы, а земля здесь щетинится высокими заборами, которые не дают простым смертным, проезжающим мимо, бросить любопытствующий взгляд на богатых и знаменитых. Холмби-Хиллс – уже не то модное местечко, каким оно когда-то было, юные восходящие звездочки не стремятся построить дом именно здесь, но одно осталось прежним: для этих стен и заборов нужно иметь деньги, много денег. Если задуматься, возможно, как раз поэтому свежеиспеченные знаменитости не слишком часто переезжают в Холмби-Хиллс – просто не могут себе позволить.
