Поцелуй Мистраля - Гамильтон Лорел Кей (электронные книги без регистрации .txt) 📗
Мистраль так и остановился, будто застыв: нижняя половина тела прижата ко мне как только возможно, а верхняя приподнята на вытянутых руках. Он открыл глаза и взглянул на меня: в этих глазах – словно в окошке в далекие небеса – бежали облака. Бежали, будто подгоняемые бурным ветром, и я поняла, что это их отражение я видела у него на коже. Облака – нет, грозовые тучи клубились в его теле.
Ветер все рос, развевал мне волосы, закручивал листья в поземке. Приближалась гроза, и я видела, как она растет в теле Мистраля. Мистраль повелевал ветрами, повелевал небом – в прошлые времена он был громовержцем, богом бури. В глазах у него мелькнула первая молния.
«Прошлые времена» оказались не такими уж прошлыми.
Глава 6
Мистраль вышел из меня со вздохом, отдавшимся дрожью по всему его телу. Его экстаз передался мне – я задышала коротко и часто. Мне показалось сперва, что в глазах у него идет дождь вдобавок к молниям, а потом он моргнул, и я поняла, что это слезы.
Были б мы наедине, я бы спросила, в чем дело, выяснила причину, но в присутствии стольких мужчин делать это нельзя. Нельзя говорить при них, что Мистраль льет слезы, и нельзя спросить о причине и надеяться на правдивый ответ. Но для меня очень много значило, что Мистраль, повелитель бурь, плачет, отведав моего тела.
– Слишком долго ты ждал, – тихо сказал Аблойк.
Мистраль посмотрел на него и просто кивнул; несколько скупых сияющих слезинок скатились у него по щекам. Он повернулся ко мне, и на лице у него была нежность, а в глазах – откровенное страдание. Мистраль поцеловал меня, на этот раз очень нежно.
– Я забылся, принцесса, прошу прощения.
– Можешь и дальше целовать меня с силой, только не задуши.
Он едва заметно улыбнулся и так же едва заметно кивнул. А потом осторожно на мне вытянулся, вздохнув, лег на меня всем весом и обвил меня руками. Голову он свесил чуть сбоку от меня, и с него как будто спало огромное напряжение. Как будто на душе у него становилось легче как раз в то время, когда сам он тяжелел на мне. Я легонько поцеловала его в ухо, потому что только до уха и могла дотянуться.
Он опять вздрогнул, а вместе с ним и я, потому что он прижимался ко мне очень плотно. Ветер сдул мне на лицо пряди его и моих волос, перемешав алые и серые локоны, – почти как сливалось воедино неоновое сияние нашей магии. Вместе сильнее, чем поодиночке. Тучи в глазах Мистраля бежали так быстро, что при взгляде голова начинала кружиться.
Он приподнялся на руках, отпустив меня, – чтобы взглянуть в лицо:
– Я мог бы целовать тебя всю, но я не этого хочу. Я хочу кусать.
Мне пришлось откашляться, и все равно голос подрагивал, когда я ответила:
– Не до крови, и чтобы не осталось шрамов, и не так сильно, как было с грудью. Для такого подготовки маловато.
– Подготовки? – переспросил он.
– Предварительных ласк, – пояснил Аблойк. Он стоял на коленях у моей головы так тихо, что я о нем и забыла.
Мы повернулись к Аблойку вдвоем.
– Отойди подальше, – попросил Мистраль.
– Здесь в круге с вами только я остался, и мне уходить нельзя.
«Круг», подумала я и поняла, что он прав. Синие, зеленые и красные линии вокруг нас замыкались в круг. Все остальные стражи были разрисованы линиями и завитками, но вокруг нас троих сияние образовало барьер. Ветер преодолевал его без труда, а вот что-то другое может и не перейти. Не знаю, что именно другое, но мне достаточно известно о магических кругах: кому-то или чему-то они не дают войти, а чему-то еще – выйти. Такова их природа, а сегодня именно суть вещей, их природа выходила на свет.
Я погладила спину Мистраля, провела по линии позвоночника, пробежала пальцами по напряженным мышцам. Он закрыл глаза и сглотнул и только потом взглянул на меня.
– А чего хочешь ты?
– Тебя.
Этим я заслужила улыбку. Настоящую, искреннюю улыбку – не похотливую, не страдальческую, не грустную, просто улыбку. Она меня так же порадовала, как радовали улыбки Холода и Дойла. Оба они сначала не умели улыбаться, словно забыли, как это делается. Если сравнивать с ними, Мистраль еще быстро учится.
Я провела пальцем по контуру его нижней губы.
– Делай все, что хочется тебе. Только правила помни.
Улыбка у него стала не такой радостной – я не поняла, то ли ограничения показались ему слишком строгими, то ли я напомнила ему о чем-то грустном.
– Без крови, без шрамов, и не так сильно, как было с грудью, потому что я еще недостаточно тебя подготовил.
Почти дословно то, что сказала я.
– У тебя хорошая память.
– Только память мне и осталась. – В глазах у него опять показалось страдание. И я подумала, что поняла. Он сейчас получал удовольствие и решил для себя, что будет получать удовольствие, но когда он кончит – кончится все. Королева опять запрет его в камеру-одиночку, в клетку из ее собственных правил, из ее ревности, ее садизма. Насколько мучительнее ему будет вернуться к запретам, насладившись сейчас? Будет ли он страдать, видя меня в окружении моих стражей и не входя в их число? Дело не в том, что я для него особенная, как и для моих стражей. Дело попросту в том, что только со мной им разрешили прервать их долгий пост.
Я приподнялась с земли и сказала с поцелуем:
– Я твоя.
Мистраль поцеловал меня в ответ – сначала нежно, потом крепче. Язык вонзился мне в губы. Я открыла рот, пропуская его. Он втолкнул язык вначале глубоко, потом чуть подался назад, чтобы получился просто хороший глубокий поцелуй. От ощущения его губ, втягивавших мой язык, я подалась к нему ближе, обняла за плечи, крепко прижалась грудью к его груди.
Он чуть слышно зарычал, и меня вдруг обдало холодным ветром. Мистраль оторвался от меня; глаза у него стали бешеные. В глазах плыли грозовые тучи, но теперь медленней, не вызывая головокружения. Если б я не видела их раньше, я бы просто решила, что глаза у него серые, как тучи.
Он зарылся лицом мне в шею, не столько целуя, сколько прикасаясь ко мне губами. Тяжелый вздох стража разлился по мне теплом – я вздрогнула, и моя дрожь стала сигналом. Мистраль впился зубами мне в шею. Я вскрикнула, пальцы у меня сжались, царапая ему спину.
Следом он укусил меня в плечо – быстро и больно. Я вскрикнула ради его удовольствия, и он тут же сместился. Наверное, он не решался слишком долго держать во рту мою плоть. Я знала, что ему хочется укусить сильней, чувствовала, как он сдерживает порыв своих губ, своих рук, всего тела. Ему было хорошо, но он боролся с собой, сдерживал свои желания.
Он прикоснулся губами к груди – не к той, которую укусил раньше, – и едва ощутимо нажал зубами. Я схватила его за лицо, не сильно, но он остановился. Не успев закрыть рот, он взглянул на меня, и я увидела, как гаснет его порыв. Он думал, что я велю ему прекратить. Даже если бы я и правда собиралась это сделать, у меня теперь не хватило бы совести. Но я и не собиралась.
– Сильнее, – сказала я.
Он ухмыльнулся до ушей, по-волчьи, и мне опять примерещилось в нем что-то такое, что я побоялась бы остаться с ним наедине. Но теперь я уже не знала, то ли виновата была натура Мистраля, то ли века воздержания, что довели его до бешенства.
Он впился зубами мне в бок – так сильно, что я задергалась под ним. Он передвинулся чуть ниже, к талии, и когда я почувствовала, что он размыкает зубы, я повторила:
– Сильнее!
Он укусил сильнее и глубже, почти прокусив мне бок, и я заорала:
– Хватит!
Он поднял голову, собираясь прекратить совсем, но я улыбнулась:
– Я не хочу, чтобы ты перестал, я только сказала, что вот так было достаточно сильно.
Он наклонился к другому боку и укусил без предупреждения и так сильно, что мне тут же пришлось повторить:
– Довольно.
Он посмотрел мне в лицо, и увиденное его успокоило, потому что следом он укусил меня в пупок, впившись зубами так глубоко и резко, что я его опять остановила.
